Противостояние - Райдо Витич
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: Противостояние
- Автор: Райдо Витич
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Закурил, по лицу желваки ходили.
Осипова выскользнула, встала напротив:
— Как ночку провели, Николай Иванович? Смотрю, невеселы. Плохо пригрела?
Миле бы молчать — понимала, но не могла с собой справится.
— Это не ваше дело, лейтенант Осипова, — одарил ее неприятным взглядом.
— За вас беспокоюсь. Не похоже, что ночь провели хорошо — как в воду опущенный вон. Не ту женщину выбрали, товарищ майор, — и шагнула к нему, руку сжала. — Со мной бы ты смеялся, а не хмурился, Коля.
Мужчина руку ее убрал, уставился тяжело:
— Границы не переходи.
— Какие границы, Коля, целовались ведь, — к нему потянулась и была отодвинула. — Плохо тебе с ней, майор, я же вижу! Вот и бесишься! — прошипела. — Шалаву пригре…
Санин втиснул женщину без всяких скидок в двери и процедил:
— Она жена мне, и ты знаешь об этом! Еще раз оскорбление в ее сторону услышу, выкину из батальона!
И отпустил, повернулся к ней спиной.
— Все при тебе Осипова: ни лицом, ни фигурой не обижена, не дура, но одним, самым главным обделена. Любить ты не умеешь.
— Я?! — возмутилась. Это она-то, которая сохнет поэтому бездушному, бессердечному почти два года?!
— Ты. Не умеешь. Ты не человека любишь, а себя в нем. Примериваешь и, если образ нравится, свой, его и любишь. Себя. Эгоистка ты. Ущербная. Жаль мне тебя, — и пошел вниз. Надо проверить, как дела в батальоне.
Осипова горло сжала от обиды. Постояла и в дом прошла: ладно Коленька, посмотрим кто из нас эгоист. "Устрою я тебе".
Сначала эту выгнать и попозорить, так чтобы близко подойти к майору побоялась. Жена — не жена — частности. Не стенка, в конце концов, пододвинется.
Занавеску отдернула и пнула стоящий у входа сапог, так что тот к другой стене улетел, бухнул, Лену разбудил. Она приподнялась, пытаясь со сна сообразить, что происходит, непонимающе на Осипову уставилась.
— Выспалась шалава?!… - взвилась та и смолкла. Вся гневная обличительная тирада куда-то испарилась от вида страшного тавро войны на груди Лены. Мила рот от ужаса зажала, к стене отступив.
Санина сообразила, что с лейтенантом не порядок. Одеваться начала — негоже без одежи беседы вести. Спиной к Миле повернулась — та вовсе по стеночке сползла от вида рубцов. Сидела и смотрела на Лену с ужасом, сожалением, виной и черти чем еще. Девушке не нравилось:
— Пойдем, поговорим, если хочешь.
Мила головой замотала, поднялась с пола в прострации и за занавеску.
— Постой, ты же поговорить хотела?
— Нет… Нет, извините, — покосилась смущенно и ушла.
Лена плечами пожала: странная. Чего хотела?
Но голову морочить не стала, тогда еще на вечеринке поняла, не в себе девушка. Жалко ее, но что с этим сделаешь? Не обижаться на нее точно.
Волосы пригладила, умылась из рукомойника. Эх, в баньку бы. Надо будет с девушками поговорить на эту тему, хоть с той же, лейтенантом Осиповой.
И улыбнулась: удивительное ощущение внутри, то ли гордости, то ли счастья более глубокого, о котором наведала. Ощущение прикосновения к чуду, тайне, которую только ей и Николаю доверили. Это и есть семейная жизнь? Это и есть быть замужней женщиной?
Воспоминания о прошедшей ночи, о Николае вызывали и смущение, и желание вновь оказаться в его объятиях.
Но потом, все потом — война.
А в ум она все равно не идет.
Взгляд упал на сало, лежащие на столе. Девушка по привычке с отряда, завернула его в тряпицу и прихватила с собой — ребятам.
Вышла на улицу и подставила лицо ветерку, млея от счастья: теперь она точно знает, что такое быть счастливой.
— Доброе утро, — улыбнулась Пал Палычу, дежурившему у входа. На стол сало положила. — К завтраку.
Она была уверена — бойцы порадуются. Всегда так было. Если тот же Пантелей приглашал ее к столу, то она обязательно получала с собой гостинцы. Сперва спрашивала — можно ли взять, потом знала — нужно. И приносила в отряд, отдавала ребятам. Те всегда были рады, спасибо говорили, улыбались ей. Голодно было в лесу, а здесь видимо не так голодно, потому что радости на лицах не было, наоборот — смотрели на Лену, будто она преступление совершила — с презрением, брезгливостью даже.
— Я не украла, — заверила.
— Ясен перец, — подошел Гриша, взвесил шмат в руке. — Эк хорошо нынче бл… снабжают. Заработала, значит, корррмилица ты наша!
Лена даже побледнела от такого оскорбления, лицо вытянулось, а ответить что, не знает. Бьет кровь в висках, мутит разум.
Развернулась и вышла.
— Ох, мужики, ну чего вы взъелись на нее? — покачал головой сержант.
— А ты против сержант? — развернуло к нему Чарова. — Нравится что баба, командир, между прочим твой, с которым ты в бой пойдешь, передком работает, тебе, старому, пропитание зарабатывает…
— Да хватит вам! — отрезал Кузнецов. — Молодая она, девчонка совсем. Ей жить надо. Нам просто судить, а вы понять попытайтесь, — завернул проклятущее сало в тряпицу. — Понятно и мне в горло не пойдет. Но она ж принесла, позаботилась! Да, паршиво. Да и назвать как не знаю, но под подушку себе не заховала!
— Ты, Валера, белены, что ли объелся?
— Да ничего я не объелся! Просто девчонка она еще, говорю, понимание иметь надо.
— Мне б с ней ночку провести, — вздохнул Суслов.
— У тебя сала нет! — отрезал Васнецов и запустил проклятым шматом в двери.
Лена в прострации стояла у березы и все прекрасно слышала, но не могла понять, в толк взять, как у ее бойцов язык говорить такое поворачивается, как вообще такая грязь им в голову пришла. И за что поносят, за что оскорбляют? За то, что естественно в отряде было и мыслей подобных отчего-то не возникало. Дима Шурыгин тогда целую корзину яблок принес, и это зимой, в самый голод — он что, тоже «шалава»? Или Саня с Тагиром галеты принесли…
А ведь одни все люди, за одно воюют, в одно верят, в одной стране воспитывались, живут.
Как же можно так бездумно и просто, как сапогом в душу, бить ни за что, клеить отвратительные ярлыки?
И с этими людьми она на боевое задание идти должна?
Вылетевший кусок сала ее вовсе уничтожил. Злость поднялась такая, что девушку заколотило.
Подняла, зашла в блиндаж и оглядела ненавидящим, давящим взглядом каждого. Положила сало на стол:
— Я думала, вы солдаты Красной армии, а вы… свиньи вы. Окопались здесь: тепло, хорошо, кухня под боком. А там, там!! — рукой в сторону немецких окопов показала. — За спинами фашистов ваши же родители, жены и дети выжить пытаются! Там нет полевой кухни! Там им в котелок ничего не падает само — собой! Там дети с голода умирают, потому что фрицы последнее забирают! Знаете, что там у детей на завтрак?!!… Вода. Обычная вода! А у солдат, что пытаются семьи ваши сохранить ценой собственной жизни, с питанием не лучше! Они один сухарь на всех делят! У них мысли не возникает, принесшего с задания забранные у убитого фашиста галеты, шалавой обозвать!! Там делиться привыкли, не судить, как вы!!… Понимать и помогать. Потому что смерть без этого! Смерть!! Даже если живы — вы уже не люди, а как они, там в окопах, звери с человеческими лицами! Фашисты!!…
Гриша пятнами пошел. Остальные тоже вину чувствовали, притихли, взгляды попрятали.
А Лене все равно уже — противно до тошноты.
Как же она с ними в бой пойдет?
— Сволочи вы, а не красноармейцы, — процедила и вышла — сил нет видеть их.
— Дааа, — протянул Замятин.
Васнецов с Чаровым постояли, переглядываясь и за лейтенантом.
— Если ты такая правильная, чего ж только появилась, а уже пристроилась. Постельку майору стелешь? — спросил у нее Григорий.
Лена остановилась, посмотрела на мужчин через плечо так, что те дружно шаг назад сделали, и пошла дальше. Куда угодно — только бы не видеть и не слышать их.
Саня подбородок потер:
— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил у друга.
Васнецов помолчал и руки в карманы сунул, нахохлился:
— Ни хрена. Но сволочью, почему-то, себя чувствую.
Николай с Семеновским в штабе сидели, наградные листы, что Владимир Савельич привез вчера, сверяли.
— Щедро нынче на награды.
— Не сорок первый, — степенно кивнул майор. — Тебе, кстати, орден Ленина.
— Ого.
— Угу. И мне. А еще Мятниковой.
Санин головой качнул:
— Это за какие — такие заслуги у нас товарищ медсестра орден Ленина заслужила? Нет, девушка, конечно, боевая, раненых из-под огня вытаскивает. Но орден Ленина? Владимир Семенович?
— Она теперь еще и лейтенант, кстати, — усмехнулся в усы. — Пояснить или сам допрешь?
— Полковник Дягилев?
— Угу.
Сухарь в рот закинул, захрустел.
Николай лишь вздохнул. Вот так — кто-то кровь проливает, кто-то постели кому надо стелет. А ведь женат полковник-то…
Ладно, не Санина это дело. Дальше документы просмотрел, сверил, Михаила позвал.
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Миленький ты мой - Мария Метлицкая - Современная проза
- Ангел в яблоневом саду - Анна Данилова - Детектив
- Уходи. Пей виски. Плачь - Анна Орос - Русская современная проза
- Мятеж нефтяных генералов - Сергей Зверев - Криминальный детектив