Риск. Молодинская битва - Геннадий Ананьев
- Дата:04.07.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: Риск. Молодинская битва
- Автор: Геннадий Ананьев
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут к князю обратился Фрол со своей готовностью помочь: он хорошо понял, какое лихо тот на свою голову кличет. Фролу бы радоваться, что сообщит Малюте Скуратову и Богдану Вельскому весьма важное для них известие, и это ускорит получение из их рук царевой жалованной грамоты, но на сей раз взяло верх людское сострадание, тем более что князь, особенно в последнее время, держит Фрола безотлучно при своей правой руке, ни разу не обидел, даже трапезует с ним за одним столом, как равный с равным.
— Не послы они, мой князь, но лазутчики. Дозволь посечь. А письмо, если оно и впрямь есть, — подложное, не иначе. Спалим его и крышка. Тем более что никто кроме нас с тобой об этом не узнает.
— Не могу. Не по чести это.
— Ты думаешь, в письме медовые слова? Не разгневался бы Иван Васильевич на тебя, что допустил до него оскорбителей? Недруги твои обязательно наушничать станут. Мол, не сговор ли какой? Вместо, мол, Москвы к Оке подался, вдруг не случайно.
— За самовольство — отвечу. Царю решать, виновен ли я настолько, что карать следует. На все воля государя.
— Тогда, может, так поступим: приставь меня к татарам приставом, в пути они взбунтуются, намерясь разбежаться, ибо лазутчики они, вот я и посеку их.
Не оценил душевный порыв стремянного князь Воротынский, твердо высказал свое окончательное решение:
— Слишком велика басурманам честь. Ты к государю Ивану Васильевичу поскачешь, а приставом к послам и сотник в самый раз будет, а то и десятник. Тот, кто перехватил их.
Князь Воротынский, повелев приставу подержать посольство крымского хана в Серпухове три дня, чтобы не смогли татары увидеть, сколько ратников дерзнуло преследовать тумены, доставить посольство в Коломенское и ждать там царева слова, повел отряд свой к Москве. Он ждал встречи с Окскими полками, но версты оставались позади, вот уже и Десна, но ни одного ратника, а не то чтобы полка, не попадалось.
«Где полки? Где князь Иван Вельский?!» — со все возрастающей тревогой спрашивал себя Михаил Воротынский и, естественно, ответа не находил.
Все он понял лишь тогда, когда выехал на берег Москвы-реки. Глаза у него от ужаса широко открылись. Он, много испытавший и познавший ратник, такого еще не видывал: широкая река была забита трупами. Перемешалось все: стрельцы в своих ярких тигелях, дети боярские в кольчугах, воеводы в зерцалах, купцы московские в атласных кафтанах, ремесленники в пропитанных потом рубахах, женщины в ярких сарафанах и дети бесштанные, пахари в грубых домотканых серьмягах. Ветер, дувший в спину, относил запах тлена, и оттого это переплетение мертвых тел, на добрую версту перегородивших реку, казалось чудовищно нереальным.
Словно какая-то неведомая сила властно держала взгляд князя на крошечном младенце в кружевных пеленках, который будто бы спал, прижавшись к кольчуге ратника.
Когда оторопь отступила и князь смог наконец оторвать взгляд от младенца, он ужаснулся еще больше: груды угля и пепла, черные трубы, словно вздернутые в небо руки молящихся, редкие каменные церкви, тоже черные, без крестов и маковок — ни Скородома, ни Белого города, ни Китая не осталось и в помине, и на всех пепелищах трупы, трупы, трупы. Людские и конские. Обугленные. Черные. Даже стена кремлевская угрюмо чернела, и лишь за ней задорно искрились на солнце золотые купола храмов.
«Успели ли княгиня с сыном и дочкой укрыться в Кремле?! Где Владимир?! Что с его семьей?! — один за другим хлестали по сердцу вопросы, пересиливая все остальное. — Живы ли, родимые?!»
Они были живы. Брат Владимир успел отправить их со всеми чадами и домочадцами, со всем скарбом и под хорошей охраной в Лавру. Когда запылал город и огонь стал приближаться к Скородому у Таганского луга, он увел свой полк от явной и никчемной гибели и перекрыл им Ярославскую дорогу, усилив тем самым заслон опричной рати: несколько крымских сотен, понесшихся было на грабеж подмосковных сел, что лежали на пути в Лавру, попали в засады и сложили бесславно свои разбойные головы.
Все это еще только предстоит узнать князю Михаилу Воротынскому. Владимир Воротынский, поняв, что татары ушли от Москвы, для верности пошлет лазутчиков. Лазутчики те повстречаются с ратниками Михаила Воротынского, и князь Владимир, собрав полк, поспешит к брату. Но пока, упрятав как можно глубже личную тревогу, созвал Михаил Воротынский младших воевод и сотников, чтобы попросить их повременить возвращаться в города свои.
— Не успели мы, другй, помочь Москве в рати, поможем ей в тризне. Могилы братские рыть станем, из реки Москвы перенесем в них утопших. Знаю, не ратника это дело, а посохи, но нет здесь кроме нас никого живых и не по-христиански будет оставить погибших без погребения.
— Отпеть бы, — послышалось сразу несколько голосов. — Грех ить без покаяния.
— В монастыри ближние гонцов теперь же пошлю, — ответил князь. — В Кремле митрополит должен быть, если сохранил его Господь.
— В ближние села тоже бы послать. За подмогой.
— Все они здесь, ближние села, — указал на плотину из трупов Воротынский, — или арканами опутанные бредут в Кафу. Самим придется. Пока царь Иван Васильевич не пришлет посошников из земель, татарами не тронутых.
— Исполним, воевода, божеское. Не сомневайся.
— Вот и ладно.
Без проволочек приступили к скорбному делу ратники, а тут еще полк князя Владимира подошел, начала работа двигаться спорей. Митрополит Кирилл сам панихиды правил у каждого братского рва.
Отдельно хоронили лишь знатных воевод, кого опознавали, а купцов иноземных, особенно лондонских, которых навытаскивали более двух дюжин, отвозили на их кладбище, что за Кукуем,[217] - не православной они веры, чтобы вместе с нашими лежать. Лишь князя Ивана Вельского, главного воеводу, которого нашли в его же погребе задохнувшимся от дыма, да царева доктора, Арнольда Линзея, оставили до приезда самого Ивана Васильевича. Как он распорядится.
Царь, однако, не спешил. Гнал лишь посошных людишек в Москву, чтобы очищали ее от пожарищ и трупов. Опасался мора в царственном граде, и только когда многие тысячи сгоревших и нашедших смерть в Москве-реке да в Яузе были преданы земле, когда после этого прошло изрядно времени, а о море слышно не было, вот тогда Иван Грозный пожаловал в Кремлевский дворец, со своей, уже ставшей его тенью, многотысячной ордой опричников.
Съежился Кремль. Даже митрополит благословлял Ивана Васильевича дрожащей от страха рукой, хотя и прилагал все усилия, чтобы соответствовать своему сану.
Особенно трепетали бояре и воеводы, бездействовавшие в Кремле за запертыми воротами в то время, когда полыхал город. Они предвидели скорую и жестокую расправу. Не могли определенно сказать и братья Воротынские, как расценит самовластец их действия. Была у них поначалу мысль сослаться на повеление покойного главного воеводы (кто теперь это подтвердит или опровергнет), но, поразмыслив, решили выложить царю все как на духу. Ответить за самовольство, которое тем более оказалось лишь на пользу.
Однако вопреки ожиданиям царь Иван Васильевич никого ни в чем не обвинил, каждому нашел нужное в этот момент дело, выделил знатную сумму из казны на восстановление Москвы, обсуждал в Думе, из каких городов и сколько взять мастерового люда, чтоб заселить столицу, щедро раздавал своим опричникам землю в Китае и в Белом городе. Предложил он и Воротынским выбрать себе места поближе к Кремлю, но те не стали этого делать, тем более что Фрол Фролов уже расстарался подрядить артели плотников и столяров как для своего князя, так и для князя Владимира, и мастера те, осмотрев сохранившиеся в земле дубовые основания, пообещали управиться с теремами в двухнедельный срок, а еще за две-три недели восстановить гридню, конюшню, двор и остальные службы.
Самым важным сейчас для князя Михаила Воротынского было не это. Дворец построится, куда ему деваться. А вот как с намеченным строительством крепостей и засечных линий? Молчит пока по этому поводу самовластец, не зовет для беседы главного порубежного воеводу.
Впрочем, не спешит принимать Иван Васильевич и послов крымского хана. Выжидает чего-то. О послах, понятное дело, у князя Михаила Воротынского малая забота, а вот мысли о том, как выполнять Приговор боярской Думы, без отдыху наседали одна за другой. Рати Окской нет. Вся, кроме одного полка, погибла. А без нее как? Вот и проводил много времени Михаил Воротынский в Разрядном приказе, набирая, наскребая людей для новых четырех полков.
Подготовил он с Логиновым и несколько новых росписей по тягловой повинности городам уже с учетом того, что они выделяют людей на обустройство и заселение Москвы.
Полностью подготовившись к разговору с царем, князь Михаил Воротынский сам сделал первый шаг.
— Время, государь, идет. Боярский наказ и твое повеление не исполняются. Дозволь приступить, прежде мои новые предложения и предложения Разрядного приказа послушав.
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Артиллерия - Владимир Внуков - Техническая литература
- НИКОЛАЙ НЕГОДНИК - Андрей Саргаев - Альтернативная история
- Китай без вранья - Алексей Маслов - Путешествия и география