Виттория Аккоромбона - Людвиг Тик
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: Виттория Аккоромбона
- Автор: Людвиг Тик
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Буонкомпано, губернатор Рима, пытался помочь своему достойному отцу и дать ему совет:
— Поверьте мне, корень зла в городе, а не за его пределами. Банды связаны между собой. Бедные римляне умирают голодной смертью, а преступники обогащаются за их счет. Разбойники рыскают у самых ворот Рима и отнимают у крестьян всё, что те везут в город: муку, зерно, овощи. Потом продают всё это на рынках через своих людей по баснословным ценам. Народ это знает, но обвиняет не их, а слабую власть. Помощи ждать неоткуда, мы должны начать действовать сурово, даже жестоко, если нет другой возможности. Надо любой ценой выманить бандитов из их убежищ — дворцов знати и расправиться с ними.
Отец был согласен с доводами сына. Они послали за главой римских стражников, баригеллом{119} Бозелой. Ему было строго-настрого приказано: собрать всех стражников, завербовать новых и вооружить их; хватать всех встречающихся в городе бандитов, а тех, кто прячется во дворцах, вытаскивать силой — отмена папой закона о неприкосновенности жилища допускала такую возможность.
Главарь одной из банд — Пикколомини — вместе со своими подопечными вынужден был капитулировать, и, вернувшись к себе во Флоренцию, он распустил наемников и пообещал вести себя спокойно. Шли переговоры и с другими предводителями.
Приказание было исполнено в точности. Горожане наконец вздохнули с облегчением: угроза голода миновала. Власть поверила в свои силы, стала смелее по отношению к бандитам, время от времени появлявшимся в Риме.
При разграблении некоего дома двое преступников были пойманы, другие укрылись во дворце Раймунда Орсини, надеясь найти здесь пристанище. Осмелевший баригелл, уполномоченный строгим приказом губернатора и папы, попытался ворваться со своими стражниками в дом и требовал выдачи беглецов. Графа не было дома — он отправился на прогулку с друзьями. Слуги отказывались выдавать бандитов, ссылаясь на неприкосновенность жилища. Начальник стражи не отступал, утверждая, что этот закон давно отменен и ни один человек не может сопротивляться блюстителю порядка. Во время этого спора вернулся с прогулки граф Раймунд с друзьями. Молодой человек, кузен Луиджи, обладал более уравновешенным характером, чем последний, но был так же тщеславен и высокомерен, как он, и, гордясь своим высоким происхождением, не мог стерпеть обиду и посягательства на свои права. Он возмутился, увидев главу стражников около своего дома, но, сделав над собой усилие, вежливо справился о цели визита. Баригелл ответил, что требует выдачи бандитов согласно высочайшему приказу.
— Синьор, я удивлен вашей дерзостью, — воскликнул граф Раймунд, — вы, наверное, забыли, кому принадлежит этот дворец и кто я такой? Как вы смеете нарушать мое законное право, так бесцеремонно переступив порог моего дома?
— Господин граф, я нахожусь здесь по приказу нашего общего повелителя — светлейшего губернатора, не говоря уж о его папской светлости. Вы должны подчиниться верховной власти.
— Какой новый, дерзкий язык! — воскликнул уязвленный граф. — Какая наглость! Я приказываю вам немедленно уйти прочь от моего дома и тотчас же освободить обоих пленников, иначе вы узнаете, каков я в гневе, и заслужите суровое наказание.
— Наказание? — в ярости закричал Бозела. — Кто вы, собственно, такой? Что дает вам право угрожать представителю власти?
Тут приблизились спутники графа: Рустикуччи, еще совсем молодой человек, и граф Савелли, шурин Раймунда. Они опасались, что Орсини в ярости может забыться.
— Кто я такой? — закричал, выходя из себя, Орсини. — Я прикажу сейчас моим слугам наказать вас, наглец, вы получите по заслугам. Благодарите мою сдержанность и великодушие за то, что этого пока не произошло, вы слишком ничтожны для моего гнева.
Рустикуччи попытался уладить ссору. На крики к дому стал собираться народ. Слуги, находившиеся внутри, были отрезаны от своих господ стражниками и не могли помочь им. Поднялся страшный шум. В толпе заметили дряхлого Монтальто, безуспешно пытавшегося пробиться вперед. Тут баригелл потерял терпение и закричал:
— Вы называете себя великодушным? Жалкий червь! Вы — мятежник и бунтовщик против законной власти и против нашего святого отца. Я могу арестовать вас самого и бросить в тюрьму, но не делаю этого.
— Ничтожная тварь! Собака! — кричал граф, вне себя от ярости. — Каналья! Он мнит себя принцем!
С этими словами он вытащил кнут и с размаху ударил по лицу баригелла, так что тому в первое мгновение показалось, будто он ослеп.
Когда резкая, ошеломившая его боль прошла, он оглянулся на своих людей, махнул рукой, и тотчас раздались несколько выстрелов. Одна пуля просвистела совсем близко от Монтальто. Народ в ужасе отпрянул, и улица мгновенно опустела. Молодой Рустикуччи истекал кровью, свесившись через круп коня и судорожно цепляясь за камни. Конь метнулся в сторону и тащил за собой седока, пока юноша не упал, бездыханный, на мостовую. Граф Раймунд, раненный в грудь, еле дышал. Слуги отнесли его в комнату и помчались за врачом. Савелли повис без сознания на шее коня, беззвучно повторяя имя зятя — Луиджи Орсини. Конюх принял его на руки и тоже отнес во дворец.
Горожане были в панике. Как бы ни притесняла бедняков знать, этот кровавый спектакль стражников они восприняли со страхом и осуждением. Им было искренне жаль юношей, закончивших жизнь столь плачевно.
Баригелл с триумфом отвел пленников в тюрьму, в доме больше никому не пришло в голову прятать бандитов: слуги были заняты исключительно своими умирающими господами.
Виттория жила в крепости уединенно, но не как пленница. Ее комнаты были уютны, правда, имели выход лишь во двор. Губернатор заходил к ней время от времени, оказывая большое почтение; его помощник, лейтенант Вителли, раньше никогда не видевший Витторию, был очарован ее красотой и относился к ней с нежной заботой, почти с любовью.
Она хорошо понимала: этот плен при всей его привлекательности должен был отдалить ее от герцога, ибо Медичи боялись, что после женитьбы на ней многие поместья Браччиано перейдут к новым наследникам. Сейчас, после триумфальной победы на суде, она постепенно успокоилась и предоставила времени решать дальнейшую свою судьбу. Виттория довольствовалась тем, что была помолвлена с человеком, которого почитала и любила.
Известие о болезни донны Юлии глубоко опечалило ее, но сейчас она была оторвана от матери и не могла утешить ее. Виттория обычно отклоняла визиты тех, кто приходил к ней с разрешения губернатора. Поскольку она не могла видеть герцога Браччиано, который и не пытался встретиться с ней, то и других не хотела принимать. С ней оставались только ее старые верные слуги Гвидо и Урсула.
Браччиано пообещал папе и Медичи отказаться от связи с Витторией. При таком условии обвинение было снято и допросы свидетелей прекратились; слухи постепенно затихали, Витторию охраняли самым надежным образом. Браччиано понимал, что если он сейчас — сразу после смерти Перетти — ко всеобщему недовольству не пойдет на уступки и обвенчается с Витторией, то папа будет задет, его родственники непримиримы, а сам он потеряет всякую благосклонность окружающих; козни, которые строили коварные враги против семьи Аккоромбони, возобновятся и обвинения злопыхателей покажутся вполне правдивыми тем, кто верит только фактам, а не внутренним, скрытым мотивам. От него попросту отвернутся, и может возникнуть вопрос, достаточно ли силен герцог, несмотря на его положение, чтобы защитить Витторию от заключения в тюрьму или позорной смерти; не разделит ли он сам эту участь, побежденный более сильными противниками. Так сложились обстоятельства: оба сильных человека вынуждены были уступить; судьба, которую они сами накликали, заставила их это сделать.
В тихом, почти приятном уединении успокаивалась душа Виттории. Она пребывала в том состоянии, когда сильный дух охотно расслабляется, наслаждаясь бездействием. Ее душа как бы окунулась в освежающий сон, в приятное забытье, чтобы набраться сил для новых, может быть, уже близких бурь.
Только однажды ее гнев снова прорвался со всей силой. Старший брат Оттавио явился и стал добиваться разговора с сестрой. Виттория не только отказалась с ним встретиться, но и передала через слугу записку, в которой упрекала его в предательстве. Он ушел ни с чем.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Весь Рим был в сильном волнении. Знать, воспринявшая убийство трех молодых дворян как нарушение своих прав, оскорбление и насилие, собиралась группами в домах, на улицах и площадях. Даже самые непримиримые враги объединились между собой и поклялись отомстить. Горожане запирали двери и окна, боясь погрома. Правительство было в растерянности.
Дворянству не хватало лишь предводителя, им стал яростный и неуемный Луиджи Орсини. Старые бароны и графы, даже многие из духовенства поддержали его. Луиджи неистовствовал: уже на следующий день от ран скончались его брат Раймунд и шурин Савелли. Их и молодого Рустикуччи похоронили одновременно, с большой пышностью, под шум и возмущенные крики толпы. Во дворце Луиджи собрались после похорон молодые дворяне из разных семей. Молодая супруга Луиджи напрасно умоляла его:
- Стихотворения и поэмы - Юрий Кузнецов - Поэзия
- Кот в сапогах - Людвиг Тик - Сказка
- Переводы - Бенедикт Лившиц - Поэзия
- Неизвестная революция 1917-1921 - Всеволод Волин - История
- Золотая химера Борджа - Жюльетта Бенцони - Исторические любовные романы