Картины из истории народа чешского. Том 2 - Владислав Ванчура
- Дата:29.08.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: Картины из истории народа чешского. Том 2
- Автор: Владислав Ванчура
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подумаешь — слыхать! Недовольные людишки всегда найдут на что пожаловаться!
После придворной суеты пану Ольдриху вдвойне приятна уединенность. Он был завзятым птицеловом, ему доставляло великую радость сидеть в скрадке на пташек. Таких местечек было у него множество. Но когда король отделил государственные леса от его владений, самая любимая скрадка оказалась за пределами его земель. А местечко то самим Господом Богом было сотворено для счастливого лова. На невысоком холмике, в лесу, где летают пеночки, дятлы и мелкие пичужки, что так звонко поют, росли разнообразные деревья, и стоял там сухой дубок, очень подходящий для того, чтобы развешивать на нем сети. Во всем свете не сыщешь ничего подобного.
Возвратился пан Ольдрих к себе домой и тут услыхал, что новые королевские насельники рубят лес поблизости от того холмика. Призвал он старосту и сказал ему:
— Слушай внимательно, раб, что я скажу! На участке, который король отдал вам на время по чистой случайности, находится полянка, где у меня есть скрадка. Стоит там сухой дуб, на нем я развешиваю сети, а неподалеку от него укромная ямка. Там провожу я свой досуг. Так чтоб ты мне туда и ногой своей мерзкой не ступал! Мне и разговаривать-то с тобой противно, но если я услышу, что ты или кто-нибудь из твоих балбесов появится в любимых моих местах, — поплатишься даже хуже, чем я того желал бы! Я тебя тогда собаками затравлю!
А вскоре после этого к старосте явился королевский надсмотрщик из мелких дворян с такой речью:
— Ты почему, староста, лес не валишь? Места там болотистые, дороги ни к черту, всадник с конем увязнет! Почему не нарубишь стволов, не загатишь дорогу? И почему не корчуешь лес, чтобы протянулись вокруг деревни добрые поля?
— Благородный господин, — отвечал староста, человек умный, как сто чертей. — Со всех сторон корчевал я лес и дорогу поправлю, но, во имя сладостной тайны Девы Марии, не посылай меня в ту сторону. Край тот принадлежит пану Ольдриху, и Боже меня сохрани ступить туда ногой. Это наверняка будет стоить мне жизни, а по меньшей мере окажусь внутри вон той башни. — И староста показал на крепость, гордо высившуюся на острове.
Белая, красивая, благородная, неприступная, она вполне могла внушить страх, если подумать о ее гарнизоне.
— Староста, — возразил надсмотрщик, — к чему эти отговорки? Король хочет расширить поля, король приказал проложить хорошие дороги. Так велит король, и я, его слуга, повторяю это. Не советую обсуждать дела, в которые входит сам король! Так что ступай в лес со своими людьми, вали деревья и исправляй дороги!
— Ах, господин, ты уедешь, а как же я, убогий, покажусь на глаза вельможе высокого рода, да еще у которого так много знатной родни? Знаешь ли ты, что меня он называет рабом, что и горожан оскорбляет и с презрением отзывается об их оружии? Меч у них, говорит, для того, чтобы резать тесто, им они отмеряют сукно, от кончика до эфеса… И это еще не все: раз как-то он избил посланца, который привез судебные счета, а в другой раз измазал краской плащи старост на срамных местах…
— Ступай! — вымолвил надсмотрщик, видимо, смотревший сверху на вельможных гордецов, — Ступай, я, королевский слуга, приказываю тебе!
Легко приказывать, нетрудно сказать: сделай то-то и то-то! А как быть человеку? С какого конца ухватиться?
Староста срубил несколько деревьев вблизи заветной скрадки — а пан Ольдрих тут как тут! Скачет на коне, рука поднята, в глазах молнии.
— Высокородный пан, что же мне делать? Я всего лишь слуга! Королевский надсмотрщик приказал рубить лес, и если я не подчинюсь — отвечу, поди, головой. Высокородный пан, я ведь всего лишь раб!
— Пусть терзают тебя по ночам кошмары, да не пить тебе воды, а хлебать болотную жижу, пусть проказа разъест тебе зад!
И с каждым словом — удар. Избив старосту, пан Ольдрих схватил палицу и со всей силы швырнул ее в честного малого, который подрубал сухостой. Палица — надвое, череп треснул так, что бедняга не успел и к Богу воззвать. А пан Ольдрих повернул коня и поскакал в свою крепость. Там надел он роскошное платье и изготовился в путь. Собрался пасть к ногам короля, принести жалобу на своевольного старосту.
ЖАЛОБА
Высокородный пан Ольдрих склоняет колена пред королем и говорит:
— У меня богатые владения, мало какие сравнятся с ними, и много у меня подданных — и знаешь, король, мои владения прилегли к твоему лесу. В том лесу я не охочусь, не травлю зверя, а поворачиваю коня от границы. И не ступил бы я в твои пределы, кабы не было у меня заветной полянки для ловли птиц. Там много кустов, обсыпанных ягодами, и живут там щеглы и всякая певчая птаха. Их-то, король, ловлю я на радость себе и люблю слушать их пение, А тут является какой-то хам и рубит мой дуб и отвечает дерзко! Человек этот низкого рода, жалкий, рыцарю нельзя поднять на него меч, только палкой можно попотчевать такого. Король! Несносны мне его речи и наглость; когда он говорит, мне кажется, будто нечистая тварь предо мною, будто некий гад шипит мне в глаза. Прогони его, король, с места, окажи милость в правом деле, склони свой слух к просьбе высокородного человека — или я растопчу его конем и проломлю ему череп палицей, как поступают с невольниками, восставшими на господ!
— Кто это говорит? ответил король. — Кто рассуждает перед королем о высокородных и низких? Кто это так возносится? Или не знаешь ты, Ольдрих, что во власти короля в одно мгновение обратить гордость в великое униженье или, если ему угодно, вознести человека незнатного рода? Отправляйся к братьям миноритам, покайся в высокомерии своем, а когда твоя мысль успокоится и ты научишься лучше владеть своим языком, иди на суд к епископу Бруно, которому я дам право решать в этом ничтожном деле. Епископ присмотрится к тому старосте и, если признает его действия справедливыми, подарит ему коня с седлом.
Тут затрубили трубачи, и хорошенькие пажи в зеленых и красных облегающих штанах перешли с левой стороны трона на правую, неся свитки пергамента, красивые печати и малые клещи к ним, и воск, и огонь. Затем держал речь по-латыни какой-то магистр, а господин де Фо заговорил по-французски, советники короля отвечали ему на немецком языке, и никто больше не обращал внимания на возмущенного пана Ольдриха, кроме разве двух глупых пажей, которые с милой улыбкой приподняли полу его плаща, давая тем знать, что ему пора убираться.
Ольдрих вырвал плащ из рук и смерил их взглядом, который можно сравнить с ударом.
ДВА СОПЕРНИКА
На обратном пути Ольдрих проезжал мимо селения. Ладви. Добравшись до подножия холма и пройдя поворот, он увидел, что навстречу ему двигается из-за холма свита какого-то рыцаря.
— Господин, — сказал один из слуг Ольдриха, — по-моему, это люди благородного пана Чеча. Ушаю его прапорец и цвета его латников.
Пан Ольдрих придержал коня — не хотелось ему встречаться с рыцарем менее высокого рода. Да были еще между ними кое-какие счеты, и Ольдрих презирал панов Чечей, когда-то добивавшихся покровительства Витековичей. Милостью короля Вацлава этим Чечам дан был во владение город по названию Глубокая — да надолго ли? Как стал королем Пршемысл, так и глубоцкие владения были у Чечей отобраны… Стало быть, они бедняки, и Ольдрих презирает их, не хочет с ними встречаться. Но пан Чеч останавливает коня и поворачивается к Ольдриху.
— Слыхал я, обидел тебя король, на жалобу твою ответил ни так ни сяк, а тебя, словно какого-нибудь простолюдина, предают суду. А хочешь узнать, что случилось со мной? Так вот — рядом с моими полями стоит королевский город. Домов в нем не больше, чем пальцев у нас обоих. Один дом принадлежит некоему суконщику, у которого хватает и денег, и чванства, чтоб разыграть из себя важного барина. Мать его была невольница, а он держится вельможей и для своей потехи вынашивает соколов. Шел как-то я по своей земле, вдруг вижу — какие-то грубияны на лошадях и среди них сам тот купец и его сокольничий с кругом и с птицами. Еле-еле дорогу мне уступили. Так что ты скажешь — этот сокольничий снимает колпачок и пускает сокола на стайку голубей, которые с моей крыши взлетели! Ну, задал я им жару! Сломал их круг, а купцу отпустил дюжины две напоминаний, чтоб Одевался согласно подлому своему происхождению да носил бы дерюгу, от отца унаследованную. Потом этот гордец сломал где-то шею, потому что мои слуги подрезали у него подпругу, а лошади сунули под хвост колючку.
Эх, кабы Бог, даровавший мне имя и благородный род, покончил со всеми купчишками да изменил бы сердце короля, чтоб он не наказывал дворян и не защищал подлых хамов! А коли будет он поступать так, как сейчас, — пусть не царствует, не венчается короной, не носит дворянский меч!
- Древний рим — история и повседневность - Георгий Кнабе - История
- Конец старых времен - Владислав Ванчура - Классическая проза
- Охрана труда в здравоохранении - Игорь Наумов - Юриспруденция
- Мышление. Системное исследование - Андрей Курпатов - Прочая научная литература
- Художественная обработка металла. Эмалирование и художественное чернение - Илья Мельников - Сделай сам