Казнь. Генрих VIII - Валерий Есенков
- Дата:04.09.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: Казнь. Генрих VIII
- Автор: Валерий Есенков
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Аудиокнига "Казнь. Генрих VIII" от Валерия Есенкова
📚 "Казнь. Генрих VIII" - захватывающая историческая аудиокнига, рассказывающая о жизни и правлении одного из самых известных монархов Англии - Генриха VIII. В центре сюжета - его сложные отношения с женами, политические интриги и кровавые события, которые происходили во времена его правления.
Главный герой книги, Генрих VIII, предстает перед слушателями во всей своей сложности - жестокий тиран, влюбленный мужчина, хитрый политик. Его решения и поступки оказывают огромное влияние на ход истории, и до сих пор вызывают интерес и споры среди историков и поклонников истории.
🎧 Автор аудиокниги, Валерий Есенков, с легкостью переносит слушателей в далекое прошлое, погружая в атмосферу cредневековой Англии и рассказывая о событиях, которые изменили ход истории. Его яркий и запоминающийся стиль позволяет окунуться в мир прошлого и прочувствовать все перипетии жизни Генриха VIII.
📖 На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать лучшие аудиокниги на русском языке. Здесь собраны бестселлеры различных жанров, которые подарят вам удивительные моменты в мире литературы.
Не упустите возможность окунуться в захватывающий мир "Казни. Генриха VIII" вместе с Валерием Есенковым и узнать больше о жизни и правлении этого загадочного монарха!
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Франсуа и Карл оставались католиками, приверженцами Римского Папы. Договор испанского короля с союзом князей-лютеран был непрочным. Лютеране не могли примириться с католиками, а силы их возрастали. Они овладели всем севером немецких земель и уже проникли во Фландрию и Голландию.
Мог ли он ссориться с ними, поддержав либо Франсуа, либо Карла?
Не мог.
Причин было несколько, и все очень серьёзные.
Лютеране могли причинить ущерб английской торговле, а после опыта с Фландрией Генрих стал понимать, что торговля в нынешнем мире что-то вроде золотой жилы, которая позволит Англии разбогатеть, пока испанцы и французы дерутся за первенство, а вместе с Англией разбогатеет казна.
Да и это не всё. Он порвал с папой, и это роднило его с лютеранами. В самые ближайшие дни в Англии не станет монастырей, как их не стало в Германии, имущество и земли монахов поступят в казну, как они поступили в казну германских князей.
Простят ли этот шаг его королевские братья? Не объединятся ли против? Не пойдут ли войной под знамёнами римского папы и монашеских орденов?
Ведь он не мелкий немецкий князёк, он английский король. Его пример способен потрясти всю Европу, уже потрясённую Лютером.
Один не справится с ними, понадобится сильный союзник. А кто в таком случае поддержит его? Одни лютеране.
Ссориться с ними не мог, но и вступать в союз не хотел. В борьбе с папой они зашли чересчур далеко. Им мало было отложиться от папы и выгнать монахов. Они уже посягали на самую церковь, отвергали обряды. Им нужны были не прелаты, а проповедник, который толковал бы Евангелие.
Так далеко Генрих идти не хотел и не мог. Английская церковь должна была стать сильнее, чем римская, а вместе с английской церковью должна была усилиться власть английского короля.
Тревожно было на душе, по телу проходила холодная дрожь, государь обхватил себя за плечи, пытаясь согреться.
Генрих встал и присел у камина.
Камин догорал, почти не давая тепла.
Надо было вызвать дежурного и распечь, но никого не хотелось видеть.
Сам поковырялся щипцами в горячей золе и подбросил несколько сухих щепок, приготовлены справа, как он завёл для порядка.
Щепки стали загораться, потрескивать и выстреливать искрами.
Приятно было следить, как зарождался огонь. Не глядя брал берёзовые поленья, аккуратной стопкой сложены слева, и неторопливо, по одному подбрасывал в закрасневшее жерло камина, точно разливалась алая кровь.
Всюду кровь. Сколько её пролилось за двадцать шесть лет, что был королём? Вся Европа по колено в крови.
Только в Англии царит мир.
Пока что царит?
Удержит ли он её от смут и войны?
Огонь разгорался всё ярче. Монарх сидел на низкой скамейке, близко наклонившись к нему, и жаром обдавало лицо.
Когда в первый раз услышал о Лютере, сразу вызвал кардинала Уолси.
Томас Уолси ничего не видел, кроме папской тиары, Казалось, грезил о ней во сне и наяву; знал, чем болен и чем занимается папа, сколько стоит голос каждого кардинала на ярмарке выборов, имя его любовницы, число внебрачных детей и племянников, которым необходимо было дать синекуру. О Лютере Уолси не знал ничего. Монах? В Виттенберге? В Германии? Кому может быть интересен обыкновенный монах?!
Пришлось вызвать Томаса Мора.
Мор состоял в переписке с Эразмом и кое с кем из учёных, там и здесь занятых изучением древних, кто на университетской кафедре, кто в келье монаха. Были отправлены письма. Ответы приходили один за другим. Точных сведений было немного. Лютер в самом деле был тогда обыкновенный монах, и тёмных слухов о нём было больше, чем сведений.
В общем, можно было сказать, что он происходил из очень бедной семьи. Отец его был дровосеком, мать сама собирала хворост в лесу и приносила на спине, чтобы разжечь огонь в очаге и сварить простую похлёбку. Детство проходило в лишениях. Отец, как говорили, был очень крут и воспитание давал кулаками.
Всё-таки, странное дело, Мартина послали учиться, сперва в Магдебург, потом в Эйзенах. Как он учился, установить было трудно. Более говорили о том, что был шалопаем, вместе с другими учениками выпрашивал милостыню у добродетельных горожан, а по ночам не давал им спать непристойными песнями.
Должно быть, какие-то знания он приобрёл. В Эрфурте стал изучать правоведение, намереваясь стать юристом, а не монахом, как этого требовал суровый отец, который к тому времени преуспел и составил состояние. Видимо, у юноши был живой ум. На него обратили внимание почитатели древних литератур. Он с ними сошёлся, но увлекался более не благозвучными стихами Вергилия, а трактатами Цицерона, Сенеки и Тацита, а в университете был привержен схоластике.
Ни схоластика, ни трактаты не насыщали его. В душе жила пустота. В этой пустоте клубилась тоска, порой доводила его до расстройства рассудка.
Наконец Лютер понял, что это совсем не тоска, а жажда Бога. Тогда молодой человек презрел наставленье отца и там же в Эрфурте стал августинским монахом.
Монахом Мартин стал образцовым. Чтением душеспасительных книг, постом и молитвами способен был до смерти замучить себя. Всё своё время отдавал этим занятиям. Нередко проводил целые ночи без сна, стремясь исполнить все предписания. Рассказывают, как будто однажды слишком долго не покидал свою келью. Братия испугалась. Дверь была сломана. Он распростёрт на полу без сознания, душевные и телесные силы были крайне истощены.
С важным видом, скрестив пальцы на большом животе, кардинал Уолси нашёл нужным вмешаться в обстоятельный рассказ Томаса Мора:
— Похвальная ревность в служении Господу. Остаётся только желать, чтобы она распространилась и в Англии.
Генрих нахмурился и возразил:
— Больше ревности к Господу — меньше усердия в служении королю. Довольно и обыкновенных молитв.
Томас Мор не стал ни соглашаться, ни возражать, и продолжал свой рассказ обычным, размеренным тоном:
— Джон Стауниц, приор ордена, приятель отца, заметил усердие Лютера и приблизил к себе. Он удостаивал простого монаха долгими беседами наедине. Приор скоро заметил, что ни молитвы, ни истязания плоти, ни ревностное изучение богословских трудов не внесли спокойствия в его тревожную душу, которую не покидали сомнения. Стауниц посоветовал обратиться к трудам блаженного Августина и к Библии. Лютер изучил эти труды, а Библию выучил почти наизусть. Приора ошеломил результат. Лютер увидел Господа могущественным, немилосердным и страшным, искал примирения с ним, но его душа была полна мрака, признавался, что Господь, этот грозный мститель за наши грехи, порой ненавистен ему, не мог без негодования думать о Нём. Приор справедливо нашёл в его мыслях если не богохульство, то гордыню и непростительный ропот. Я думаю, это человек очень умный. Приор не разгневался, не обрёк странного инока на труды покаяния, а повёл его к Евангелию, к посланьям апостолов, к Иисусу Христу, Богу утешения и любви. Стауниц первым угадал, что перед ним человек одарённый и говаривал в тесном кругу, что у этого брата взгляд на все предметы глубокий и что он много нового принесёт святой Церкви. Его уроки не прошли даром. Лютер пришёл убеждение, что единственным условием истинного покаяния может быть только полное доверие к Господу, что спасение приходит только с прочной, безоговорочной верой. С этими мыслями отправился в Рим, пал наземь при одном виде священного города и потом совершил всё, что совершает паломник, и, говорят, в знак смирения на коленях всполз вверх по лестнице Пилата па Латеран. В Риме пробыл долее месяца; конечно, не мог не увидеть, что папский двор превращён в пристанище порока, продажности и злоупотреблений разного рода, но это не поколебало его новой веры. Монах вернулся домой просветлённым, был рукоположен в сан священника, возведён в степень доктора богословия и приступил к чтению лекций на кафедре в Виттенберге. Мартин разбирал Псалтирь и толковал послания к римлянам. В его толкования находили светлый ум, прекрасную подготовку, знание практической жизни, полёт фантазии и горячую страсть проповедника. Скоро внимание к его проповедям стало всеобщим. Любая аудитория оказывалась тесной для всех желающих послушать его. Мор остановился и улыбнулся иронической, но всё-таки доброй улыбкой: — Всё это более или менее достоверно. Так меня уверяют друзья, в письмах из которых я почерпнул эти сведения. Но одна история у всех вызывает сомнение. Сомневаюсь и я и не знаю, стоит ли вам её рассказать.
Уолси перебрал пальцами и не то благословил, не то повелел:
— Продолжайте.
Мор покачал головой:
— Что ж, воля ваша. Только я тут ни одному слову не верю. А передают приблизительно так. Будто бы около этого времени Фридрих, курфюрст Саксонии, почивал в своём замке и увидел удивительный сон. Снилось ему, будто именно этот монах, Мартин Лютер, в Виттенберге на стене одной из часовен начертал несколько слов, начертал так резко и чётко, что Фридрих прекрасно их мог прочитать прямо из замка, к тому же во сне. И когда он стал читать, перо, которым Лютер писал, стало расти, расти и доросло до самого Рима, там коснулась тиары, и тиара заколебалась на голове папы. Фридрих протянул руку, желая ухватиться за это перо, и проснулся. А проснувшись, как видите, свой сон рассказал, и сон стал известен в Саксонии, а потом и в других городах. Лютер же в самом деле сочинил свои тезисы и в канун праздника Всех Святых, когда добрые люди шли в церковь, прибил их к двери часовни. Правда, не могу точно сказать, той ли самой, что проницательный Фридрих видел во сне.
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Жены Генриха VIII - Джули Уилер - Биографии и Мемуары
- To Hold the Crown: The Story of King Henry VII and Elizabeth of York - Jean Plaidy - Прочее
- Кровавое наследие - Лоэнн Гринн - Фэнтези
- Пролог в поучениях - Протоиерей (Гурьев) Виктор - Православие