Между жизнью и смертью - Владимир Шатов
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: Между жизнью и смертью
- Автор: Владимир Шатов
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Ну, ты такое скажешь, честное слово! – Охал тесть.
- Благодарить за голод?
- Да иначе бы они сидели по сёлам как пеньки трухлявые и жизни бы не видели! – Григорий вспоминал себя, силой злой судьбы вырванного из привычного круга. - Сам был таким…
- Ты другое дело!
Уже подходя к зданию школы, Петька почему-то подумал о том, как в 1935 году горели склады Торгсина в старом центре города. Стояла страшная жара и сушь, привычная для их мест. Выгорел большой квартал складских помещений.
- Сколько добра пропадает! - на глазах у ошалевших жителей исчезали в пламени отрезы тканей, шёлка, газа и бархата.
Люди бросались в огонь, чтобы спасти хотя бы отрез вельвета, но их милиция отгоняла, а пожарников не хватало! Гасили пожар в течение недели, потом началась распродажа обгоревших, потерявших товарный вид остатков.
- Айда торговать. - Подростки, бросились в палатку, где продавали на вес вроссыпь, без пачек, папиросы.
Они были помятые, но годных и их отдавали пацанам по бросовым копейкам. В Сталино работала табачная фабрика имени Розы Люксембург, но табака не хватало, той же махорки и особенно папирос.
- На таком товаре не прогоришь! - Петька купил по мешку таких папирос, отсортировал и, положив на лоток, вечерами шёл торговать к кинотеатру, дому крестьянина, к вокзалу.
Папиросы улетали, ведь такие марки как «Аллегро», «Красное Знамя», «Эсмеральда», «Пушки», «Северная Пальмира», простые горожане в глаза не видывали. Товар шёл нарасхват. Тогда Петька заработал на сласти, кино и тому подобное неплохо. Даже отложил денег до 100 рублей в стол в комнате.
- Хай, полежат пока, – решил предусмотрительный Петька. - Запас карман не тянет…
Следующим летом он, помимо чтения, успевал зарабатывать другим способом. Извозчиков тогда не хватало. Ребятня бегали, с двухколёсными тележками, собранными невесть из чего, к пассажирским поездам и развозили по городу чемоданы, мешки за определенную плату.
- Кто такие? - однажды к Петькиной компании, собиравшейся за забором-штакетником, из-за которого виднелась железнодорожная станция, примостились красиво одетые молодые люди и с ними один его сверстник. Одет был с шиком!
- Эта шайка ворует чемоданы у пассажиров. – Пояснил Петьке школьный товарищ. - В вечерней сутолоке при выходе из вагонов они предлагали свои услуги помочь донести груз до извозчика. Потом ловко подменяют чемоданы с вещами на пустые с кирпичом внутри! Чемоданы почти у всех одинаковые.
Отец начал о чём-то догадываться. Однажды двоих из них арестовали и водворили в вагон-застенок на вокзале. Отец сделал у Петьки обыск, обнаружил 100 рублей. По ценам тех лет была приличная сумма. Взбешённый отец тихо спросил:
- Откуда деньги?
- Заработал.
- Или воруешь?
Он чуть не изорвал их, но матушка вырвала купюры у отца и заявила:
- Не тронь.
- Он ворует.
- Мой сын не вор. – Она гневно посмотрела на Григория. - Ты ничего о семье не знаешь! Петенька своим трудом заработал это!
- Смотрите у меня.
Вердикт матушки был законом в семье, отец в эти дела не вмешивался… Не смотря на жизнерадостные фильмы, жизнь в глубинке оставалась трудноватой. Чтобы купить себе красивую рубашку, шелковую майку, четырнадцатилетние школяры, подрядились пилить дрова на почте, в областной сберкассе и других мелких учреждениях, располагавшихся в деревянных старых домах. Потом нас подучили и поручили тянуть по городу радиолинии. Лазили по столбам с «когтями» на ногах. Получив денежки, бежали в промтоварный универмаг, оставшийся от купца Мищенко. Там давали шелковые майки с коротким рукавом!
- Петька айда! – кричал Витька Симаков и первым спрыгивал со столба. – Народу - тьма, но пробьёмся!
Они снимаем с себя рубашки и по пояс голыми, ныряли в толпу. С заветного прилавка хватали, что надо купить, и двигали к кассе под крики:
- Воры, держите их! – Возмущались обиженные граждане. - Куда без очереди?
В начале осени начались репрессии, арестовали директора педучилища Дубасова. За ним друга семьи агронома Петра Александровича Матусевича, святой простоты человека. О таких людях говорят, мухи не обидит. К Шелеховым прибежала и заливалась слезами на кухне его жена Мария Казимировна. С того времени в городе началось что-то невообразимое. Люди начали по ночам исчезать, словно не жили…
- Куда они деваются? - подвалы НКВД, где правил майор Жигунов, были полны арестованных, которые вскоре «испарялись». Жёнам, добивавшимся свидания с мужьями, объявляли:
- Органы разберутся! – сурово отвечали невозмутимые следователи. - Если позволено, разрешат…
Город опустел и одичал, как омерзительные змеи ползли слухи. Люди панически боялись друг друга, даже просто разговаривать и общаться. Репрессировали всех подряд, не щадили интеллигенцию, рабочих, колхозников и мещан. Действовала настоящая машина смерти! Пускали «в распыл» целыми семьями, мужа, жену и сыновей. В ноябре, когда не вернулся со смены отец, Петька всё понял.
- Не плач мамка! – успокаивал он родительницу. - Отец не сломается, не признается в том, чего не совершал. Он обязательно вернётся!
В середине улицы Артёма, где поворот налево на Смолянку, у моста через городские ставки, в новеньких бараках, квартировал кавалерийский дивизион милиции. Все офицеры были необычно нелюдимые, носили форму с тёмно-синими петлицами.
- Убийцы! - это место Петька прошёл побыстрей, до школы остался всего десяток метров.
Расстреливать людей могли только эти нелюди, и он очень надеялся, что отец не попал к ним в руки…
Глава 19
Какими удивительными бывают подчас трансформации людских имён! В детстве тебя зовут, к примеру, Митенька, в юности уже Митька, а к зрелости Дмитро.
- Дед Гришака подзывал меня, визгливо крича, как глухонемому - Митяй, а отец звал всегда строго Митрий. - Иногда думал рожак хутора Татарский Дмитрий Миронович Коршунов. - На войне командиры вызывали из строя больше по фамилии, Коршунов, добавляя для ясности соответствующее воинское звание, мало ли солдат с такой фамилией… Постепенно некоторые начали обращаться по имени отчеству, но большинство знакомых кличут по прозвищу - Коршун.
Он задумывался об этом удивительном превращении, как из Мити он с годами умудрился стать Коршуном и удивлялся скоротечности жизни собственного имени.
- Некому больше звать меня Митькой! - огорчался заматеревший мужчина.
Часто вспоминал привольное детство, полнокровное интересными и пугающими вещами. Дом, мать и сеструху Наталью. Закрывал глаза и ясно видел усатого сома, заросшего от старости мхом и сопливой плесенью, жившего в холодной глубине хуторного ставка. Когда-то давним летним утром, чудовищная рыба на его глазах, проглотила драчливого гусака, величаво проплывавшего во главе своей крикливой семьи. Даже повзрослев, Митька пересекал это место с опаской, дрожа от неприятных воспоминаний...
- Схватит такая уродина за ногу, - размышлял он по глупому малолетству. - Утянет на самое дно и не станет больше казака!
Бессонными ночами ясно виделись ему родной Дон и ровные, бескрайние поля, усеянные надменными скифскими курганами. Вспоминал он, как ходил в ночное, пасти хуторных лошадей, как боролись на поясах с соседскими ребятами, подражая знаменитым цирковым атлетам.
- Михайло – подлец! - в этом месте на Коршуна всегда накатывала злость.
Было их трое, закадычных и весёлых друзей. Он, Гришка Мелехов и Мишка Кошевой. При всплытии имени последнего Коршун всегда сжимал кулаки.
- Подожди у меня! – мысленно грозил он товарищу детских забав. - Я тя непременно встречу, друг мой ситцевый, отыграюсь, будь спокоен...
За прошедшие десятилетия он не смог простить Михаилу спалённый родной курень и убитого деда Гришаку. Он не понимал и не признавался себе, что злость его основывалась даже не на этом факте, мало ли сменил после того домов? Нет! Злился Коршунов на всю Советскую власть, отнявшую у него такой знакомый, уютный мир.
- Коммуняки проклятые! – ерепенился он. - Продали поганцы православный Дон и Мишка в числе первых.
Потому понятная с детства перспектива жизни вдруг превратилась в нагромождение нелепых случайностей, кровавых расправ и постоянного страха.
- Отца, Мирона Григорьевича расстреляли ироды. – Накручивал он себя. - Царство небесное покойнику, какой работящий казак был!
Старший Коршунов действительно в слепой жажде богатства не жалел ни себя, ни жену, ни детей. Наёмные работники умывались у него кровавыми слезами, а ведь ничего из нажитого ему в старости не пригодилось…
- Не хочу горбатиться. - С юности не лежала душа Митьки к такой жизни, с пелёнок нахлебался досыта.
Ему всегда хотелось жить вольно, беззаботно, не обременяя себя хозяйством и ни в чём себе не отказывая. Поэтому нравилось Коршунову воевать, поэтому подался он после войны в разбойники.
- Гармоничные роды – здоровые дети - Светлана Баранова - Здоровье
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Срубить крест[журнальный вариант] - Владимир Фирсов - Социально-психологическая
- Новейшая история еврейского народа. Том 3 - Семен Маркович Дубнов - История
- Друг по переписке (ЛП) - Джей Ти Джессинжер - Современные любовные романы