Однажды Трубадур - Лис Арден
- Дата:12.11.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: Однажды Трубадур
- Автор: Лис Арден
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Она… она как один вздох, как взгляд – бедные, иссеченные дождем ветки, и человек, такой же измученный, шалый и счастливый. Вот только конец мне не нравится. К чему тут нож и кусок? Как на кухне, – и Гильем поморщился.
Гости засмеялись.
– Даже если ты легко запомнил слова, – не унимался Письмецо, – как же музыка? Ты так уверенно вел мелодию, не сфальшивил ни разу!
– Не смущай его, парень, – вмешался еще один спутник трубадура, – не так уж он и хорош. Голос не поставлен, звучит слишком тихо, неуверенно, а финал он и вовсе зажевал. Не понравилось ему, смотрите-ка, экий знаток! Его никто не учил, это очевидно.
– Но поправимо. – Пегильян подмигнул Гильему. – В школе Омела. Послушай, дружок, Господь щедро одарил тебя, и было бы грешно пренебречь его волей. Сегодня праздник у Письмеца, – услышав это, юноша приосанился и выпятил подбородок, – с сегодняшнего дня он уже не жоглар.
Гильем покраснел. А он-то разливался о ничтожестве жогларской братии…
– Завтра он отправляется в странствие в одиночку, в компании своих песен и виолы, и покидает меня, сирого и убогого. Но, сдается мне, без жоглара я не останусь. Думаю, трех лет в Омела будет достаточно, чтобы ты смог занять место Письмеца. Ты поедешь со мной?
Ответ был столь очевидно написан на лице Гильема, что трубадур чуть не засмеялся.
– Valde bona. А теперь пой!
Я смолчал бы. Не сказал бы ни слова.Но – в смехе твоем звон золотогоЛимона, а на груди – капельки сока звездного.Я смолчал бы. Но, наверное, поздно
Они разошлись поздней ночью, когда трактирщик Камарго, чтивший законы города, наотрез отказался продавать им вино, благо винный колокол уже прозвенел. Пегильян, отложив разговор с хозяином «Кабаньей головы» на утро, отправился спать, его гости отправились восвояси, один лишь Письмецо, явно хвативший лишнего, остался сидеть за столом, уронив голову на руки. Трактир опустел. Гильем, все еще не веря в истинность намерений трубадура, машинально принялся исполнять свои каждодневные обязанности: вымел из-под столов объедки, собрал миски и бокалы – утром он намоет их как следует. Пора было запирать двери. В эту минуту его окликнули.
– Эй, парень, подойди-ка сюда. – Гильем оглянулся – это Письмецо, подняв отяжелевшую от выпитого голову, звал его.
– Подойди, пока я еще не уснул. Ну и вино у вас в Каталонии, кровь Господня, – и он с силой протер глаза кулаками. – И зачем я столько выпил? Традиция или дурость?
Гильем присел напротив вчерашнего жоглара.
– Ты и впрямь собрался уйти с мэтром Пегильяном? О, понимаю, сбывшаяся мечта… Уважаю. – Новоиспеченный трубадур икнул. – Тогда прими пару советов. Для начала – не будь таким наивным, братец! Твое счастье, что песня твоя – песня молодого олуха. А не то мэтр уже завтра спел бы ее во дворце герцога как свою, а так ему, да о зеленом сердце!
Письмецо сидел, выпрямившись, глаза его и блестели, и слипались; Гильем не раз видел таких постояльцев – в полусне, возмущаемом жаждой задушевного разговора, они частенько выбалтывали весьма любопытные вещи.
– А в Омела тебе несладко придется. У тебя отец кто? А там все больше сыночки нищих, но жутко гордых папаш с гербами на пузе. Ну, к примеру, что ты им возразишь, когда тебя с грязью мешать станут?
– Скажу, что Христос был сыном плотника, а предавший его на распятие Пилат – римским вельможей. – Этот аргумент Гильем слышал однажды от дяди, готовившегося к какому-то диспуту.
– Неплохо, – Письмецо довольно покивал, – неплохо. А драться ты умеешь?
– У меня старший брат и ведьма-сестра.
– Отлично! – Письмецо помолчал, потом попросил – Слушай, дай воды, а? Встать не могу…
Гильем молча сбегал за водой. Его собеседник надолго припал к кружке, потом вновь заговорил.
– Да нет, мэтр ничего себе. Не жадный. Что сам знает – всему научит. И заработком поделится. Но и отработать тебе придется, и не думай, что только исполнением его драгоценных кансон! Я поначалу и по канату ходил, и прыгал, и всякую похабщину нес, – Письмецо удрученно махнул рукой.
Гильем молчал. О такой цене он не думал.
– Ничего, всему научишься. Только смотри, себя не растеряй. Он сказал, в компании виолы и своих песен отправлюсь я в путь. Слушай, будь другом, спой еще раз… я твою кансону не украду, мое-то сердце давно уж не зеленое. А может, и украду. Ну, спой!
И обернется сердце мое ясным рассветом, И в горькой лазури счастья утонет оно.Я не хочу умереть, твоей любви не отведав, Не подарив тебе желанной оскомины
Письмецо слушал, затаив дыхание, покачивая в такт головой и безотчетно улыбаясь.
– Это хорошая кансона, парень, – сказал он, когда Гильем замолчал. – В жогларах ты не задержишься. А сейчас помоги-ка мне добрести до постели, не то я свалюсь под стол, и придется тебе выметать меня вместе с объедками.
Гильему казалось, что уговорить отца будет нетрудно. Его старший брат не так уж плохо справлялся со своими обязанностями, сестра была уже достаточно взрослой, чтобы помогать тетке (жена хозяина «Кабаньей головы» умерла, когда Гильем было пять лет), и еще недостаточно – чтобы заторопиться замуж и заставить отца потратиться на приданое. Словом, без Гильема жизнь в доме Камарго не слишком бы изменилась. Но отец так не думал.
– Не для того я растил тебя, – отрезал он, ожесточенно скребя поясницу, – ишь, чего удумал. Из сытого дома – да в побродяжки. Олух…
Гильем не стал спорить. Не задумываясь ни минуты, не жалея и не боясь, он попросту сбежал из дому.
Знаменитая на всю Окситанию школа трубадуров находилась в стенах замка Омела, вотчины рода, давшего миру великого певца, создателя темного стиля, о котором недоброжелатели говорили, что и сам поэт, проспавшись и протрезвев, с трудом мог понять, что написал накануне. Наследники Раймбаута Ауренги свято чтили его предсмертную волю и вот уже несколько десятилетий исправно содержали основанную им школу, в стенах которой невежественные «козлята» (это прозвище с незапамятных времен репьем прицепилось к начинающим жогларам) постигали семь свободных искусств. Ученики, волею судьбы попавшие сюда, осваивали то, что могло пригодиться будущему исполнителю, почти все, выучившись, поступали на службу к уже известным трубадурам, и лишь немногие, совершив с хозяином несколько странствий и набравшись опыта, рисковали пуститься в путь в одиночку. Они приходили сюда через одного неграмотные, неуклюжие и неумелые, но почти все – талантливые, и все без исключения – самоуверенные. Но – в Омела спесь сбивали быстро. Уже через неделю головы учеников начинали трещать от обилия заучиваемых текстов, пальцы, измученные струнами, кровоточили, а когда доходила очередь до уроков акробатики, то они уже и не знали, на что пожаловаться – то ли на вывернутые суставы, то ли на ноющую спину, то ли на синяки от сучковатой палки учителя, которой он подбадривал нерешительных.
– Да куда ты так припустился?! Ноги переломаешь! – Задыхаясь от восторга, кричал Гильем, сам, впрочем, не отставая от своего спутника, мчавшегося сломя голову по крутой горной тропе. Деревянные бадейки, связанные веревкой, которую юноша крепко держал в руке, гулко стукались о сухую землю и подпрыгивали.
– Не отставай! – Не оборачиваясь, отозвался другой, и припустил еще быстрее, прыгая с камня на камень. Его короткие темные волосы смешно встопорщились, на спине и подмышками темнели влажные круги; широкоплечий и длинноногий, он двигался легко и уверенно. – А ну… эой! – Он, сильно оттолкнувшись ногами, сделал сальто и приземлился лицом к Гильему.
– Можешь так?
– Пока еще нет. – Смущенно спрятал глаза Гильем. – Я не очень-то силен в прыжках и жонглирую тоже плохо.
– Так чем ты тут занимался все полгода? – Изумленно уставился на него спутник блестящими карими глазами, – Священное писание читал?! Или они тут, вместо того, чтобы делу учить, в поле работать заставляют?
– Нет, – Гильем улыбнулся. – Не заставляют. А что до прыжков… погоди, сам увидишь, чему и как тут учат.
Но его собеседник, похоже, уже потерял интерес к разговору и побежал вниз, к источнику, находившемуся у самого подножия горы, на которой, словно орлиное гнездо, возвышался замок Омела. Гильем догнал спутника уже возле выложенного камнями озерца, наполненного свежей, вкусной водой; «козлята» по очереди спускались за ней по три раза на дню. Считалось, что подобные прогулки служат сразу нескольким целям: бег вниз по крутой тропе развивает силу и ловкость, а утомительный подъем отлично тренирует выносливость и укрепляет дыхание. А кроме того, у родника можно было встретить слуг из замка и перекинуться с ними словом-другим. Новенький, которого поручили заботам Гильема, первым делом всласть напился, фыркая и постанывая от удовольствия, окатил щедрыми пригоршнями лицо и спину, и уселся на обломок скалы, прямо на солнцепеке. Стряхивая с коротких волос искрящиеся капли, он смотрел, как Гильем набирает воды в бадейки, не спеша пьет, зачерпывая воду узкой ладонью, и усаживается в тень старого дерева.
- Антирак груди - Джейн Плант - Научная Фантастика
- В пьянящей тишине - Альберт Пиньоль - Современная проза
- Папочка-длинные-ноги - Джин Вебстер - Проза
- Лис Улисс и клад саблезубых - Фред Адра - Детская фантастика
- #Имя для Лис - Ли Виксен - Героическая фантастика