Сын крестьянский - Александр Савельев
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: Сын крестьянский
- Автор: Александр Савельев
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рванув, он еще шире распахнул ворот рубахи, до хруста в позвонках расправил свои саженные плечи, напружинил, согнул руки, шарами взыграли мускулы… И он ощутил в себе столько неизбывной, еще по-настоящему не тронутой силы, что во весь свой густой, сочный голос от счастья и веры в себя радостно захохотал.
В далекой Италии, на венецианском берегу Адриатического моря, в эти часы наступающего утра решилась вся его последующая судьба.
Трагический случай в его семье, частый по тем временам в Венеции, ускорил развязку.
Вероника, что-то напевая, стряпала в доме. Пьетро рылся на дворе в песочке. Иван сидел на лавочке у дома, предавался своим мыслям. Невдалеке расстилалось тихое, в дымке, море.
К берегу подплыла гондола. Два человека вышли из нее и молча пронесли мимо стоявшей на берегу смеющейся пары носилки. На них лежал покрытый циновкой неподвижный человек. Торчала черная, иссохшая рука. Открытое лицо тоже почернело. Носилки увидела из окна и Вероника, выбежала за калитку.
— Джованни! Кто это?
Иван в недоумении ответил:
— Мертвый… Какой черный…
Он увел жену и мальчика в дом.
Уже второй день шли зловещие слухи:
— Черная смерть! Мрут люди!
Страшно стало в городе и окрестностях. Паника охватила народ. Люди в темных балахонах провозили на гондолах трупы за трупами. Обычное движение по каналам резко сократилось.
В тот же день, к вечеру, растерянная Вероника прибежала на берег, где Иван возился с рыболовной снастью.
— Джованни, милый, иди… Иди скорей… Пьетро! Он… Он…
Почерневший мальчик, зараженный чумой, умирал, сжимая в ручке игрушечного паяца.
Люди в темных балахонах увезли маленького Пьетро. Обитателей дома — Веронику, Ивана, старого Градениго — переселили. Дом заколотили.
Они чудом остались живы. Вскоре чума пошла на убыль и исчезла.
Как ни тяжело переживал Иван потерю сына, он не переставал думать о возвращении на родину. Со смертью ребенка пало главное препятствие. Вероника теперь останется с отцом, если не захочет последовать за ним, своим Джованни. С его отъездом Вероника сможет жить, как и до встречи с ним. Все пойдет в доме по-старому. Эта мысль снимала большое бремя с его совести.
Иван глубоко, искренне любил Веронику, сроднился со стариком Паоло, но все это уходило куда-то вдаль при мыслях о возвращении на родину и об участии в той великой борьбе, которая, по-видимому, там началась.
Тяжело стало дома.
Иван сорвался с места, сказал жене, что едет по делу в город, и ушел. В пути вспомнил с тоской: «Я отца с матерью бросил, а как их любил! Как любил! Видно, так и ныне свершится! Судьба, знать, такая моя!»
В городе он зашел в знакомую остерию, где когда-то сидел с Вероникой и скромно пировал с ней. Хозяин был все тот же, веселый, толстый, как и тогда, слегка под хмельком. Иван занял местечко в углу, потребовал вина. Стал прислушиваться, и все с большим вниманием, к разговору за соседним столиком. За кувшином вина беседовали двое, видимо, служащие из коллегии внешних дел.
— Откуда же вернулся теперь мессерэ Бартоломео Песталоцци?
— Из Польши. Туда другого посла назначают. В Польше очень тревожно. Аристократы польские все вздорят между собой. Он про Московию рассказывал…
— Ну-ка, что там?
— На Руси Димитрия, не то ложного, не то истинного царя, убили. Князь Шуйский царем стал, а против него другие войной идут, и чернь взволновалась. Началась междоусобица.
За соседним столиком продолжали говорить, но Иван больше не слушал. Повторял про себя: «Чернь взволновалась! Этого и надобно было ждать. Народ поднялся! Так я и мнил!..»
Он вскочил, подошел к стойке, стал расплачиваться с хозяином. Тот узнал его.
— Мессерэ, а я вас помню! Вы здесь с молодой женой тогда сидели, винцо распивали.
Толстяк заулыбался, потом прибавил:
— Что-то вид у вас беспокойный…
— Уезжать собираюсь.
Хозяин не стал любопытствовать, куда хочет он ехать, протянул на прощание руку:
— Счастливого пути!
Уходя, Иван напряженно думал: «Счастливого, несчастливого — что будет, не ведаю. Токмо знаю: ехать надо! Вероника и Градениго проживут без меня».
Болотников зашел к Альгарди. «Прощусь. Человек верный. Уму-разуму меня наставлял. Человек справедливый!»
При входе Ивана Альгарди читал какую-то старую рукопись. Отложил ее и пытливо взглянул на вошедшего.
— Ты что, Джованни, не в себе? Расстроен чем?
Иван ответил не сразу. Сел на стул; собираясь с мыслями, погладил волосы, взглянул на портрет Леонардо да Винчи и решительно произнес:
— Слышал я, мессерэ Альгарди: на Руси междоусобица началась, чернь взволновалася. А я кто? Чернь и есть; и за нее стоять буду. На Русь еду. Решил твердо.
Альгарди радостно, взволнованно взглянул на него, воскликнул:
— Раз решил, значит, надо! Из Джованни опять Иваном хочешь стать? Хорошо! Успеха в твоем деле, в нашем деле желаю! Стой за правду! Подожди минуту!
Альгарди достал из-под кровати сундучок, открыл его ключом, вытащил мешочек с чем-то тяжелым.
— Бери! Не вздумай отказываться: обидишь меня.
— Что здесь? — спросил Иван.
— Сбереженные мной дукаты. У меня еще есть, не пропаду. А тебе деньги в пути нужны: и приодеться надо, и оружие купить. Бери! Прощай, друг!
Иван взял деньги. Они, со слезами на глазах, обнялись.
Идя домой, Болотников решил никому ничего не говорить, с Вероникой и старым Паоло не прощаться, как когда-то с родителями.
Последний вечер дома он был весел, даже чересчур весел. Только глаза его лихорадочно блестели. Смеялся, шутил. Крепко обнял жену, пожелал покойной ночи Градениго. Ушел спать в садовую беседку.
Утром на столе Градениго нашел записку:
«Моя дорогая Вероника! Люблю и любить буду всегда. Все же возвращаюсь на Русь. Еду! Прощай! Прощай и ты, Паоло!»
Темной ночью, взяв с собой оружие, деньги, небольшой узел, он ушел навсегда.
Глава IX
Дальний покой в старинном замке Мнишков в городе Самборе, в Польше. Окна раскрыты в темный сад. Раздается пение соловья, и доносится запах цветов. Яркая, звездная, безлунная ночь.
Стены покоя обиты золотой парчой. Картины прославленных мастеров. Бросается в глаза Венера Анадиомейская, рожденная из пены, поднимающаяся на гребне волны, нагая, прекрасная, полная греха и грусти… На стене — зеркало из полированной меди. На лепном потолке — изображение пляшущих, смеющихся амуров. С него спускается зажженная люстра. Большой стол посредине с красной бархатной скатертью. На нем — серебряный письменный прибор с гусиными перьями, несколько книг, пергаменты, свитки. Кресла с высокими резными спинками у стола и по стенам.
В комнате двое: Михаил Молчанов, нашедший приют в замке, и приглашенный им Иван Болотников.
Болотников сидит в глубоком кресле. Он в темной одежде иноземного покроя. Выделяется белый плоеный воротничок. К ногам прислонена сабля, подвешенная к кожаному поясу. Он наблюдает за собеседником, настороженно думает: «Иные сказывают, что Молчанов сей и есть царь Димитрий Иванович, кой спасся, а ляхи, вороги наши, приняли его. Дело темное с Молчановым… Затаюсь пред им!»
Молчанов нервно ходит по покою. Это человек лет тридцати пяти, среднего роста, рыжеватый. Хитрое, пронырливое лицо. Короткие усы и аккуратно подстриженная бородка. На нем красный атласный кафтан с пуговицами в виде серебряных шариков. На правом указательном пальце золотой перстень.
Михаил Андреевич Молчанов, русский служилый дворянин, стал близок Лжедимитрию I и занял выдающееся положение при его дворе. Тотчас после убийства Лжедимитрия Молчанов пробрался в Польшу. Он был одним из творцов версии о спасении Лжедимитрня I.
Приезд Болотникова вызвал в Польше большой интерес.
Пронеслась весть о прибытии из Венеции «прославленного казачьего атамана», героя необычайных приключений. «Прославленный атаман» побывал у татар, в Турции, в Италии. Он попал в рабство и плавал невольником на галерах. Теперь он прошел новый, полный приключений путь из Венеции к рубежам Московского государства, через земли немецкие, чешские, венгерские, через всю Польшу. Этот легендарный атаман оказался вместе с тем человеком «высокой книжности», человеком «глубокой учености».
Особенно заинтересовался Болотниковым Михаил Молчанов, узнав, что прибывший казачий атаман направляется на Русь для участия в разгорающейся борьбе против бояр. Он главным образом из-за своих соображений и распространял слухи об Иване Болотникове.
— Еду на Русь служить народному делу, — говорил Болотников, — биться супротив бояр да супротив… — он замялся, — иных всяких…
«Да супротив дворян-помещиков», — хотел сказать Болотников. Михаил Молчанов, дворянин и помещик, это понял, пытливо посмотрел на своего собеседника, со своей стороны хотел что-то сказать, но сдержался и лишь одобрительно кивнул головой. С шумом придвинул кресло и сел против Болотникова.
- Лицо - Александр Галин - Драматургия
- Заговорщик - Александр Прозоров - Фэнтези
- Единорог для любимой девушки (Новогодняя сказка) - Алекс Бор - Короткие любовные романы
- Царь грозной Руси - Валерий Шамбаров - История
- У сумрака зелёные глаза - Алана Инош - Любовно-фантастические романы