Черный Волк. Тенгери, сын Черного Волка - Курт Давид
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: Черный Волк. Тенгери, сын Черного Волка
- Автор: Курт Давид
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И они обнялись.
Я отвернулся, чтобы не смущать их счастья своим взглядом.
Когда они нежно прикоснулись друг к другу и исполнилась заветная мечта Темучина, Чилгер попытался проскочить мимо меня. Подло, как шакал, бесшумно, как волк, низко, как змея.
Но моя сабля достала его и убила. И он умер, как шакал, как волк и как змея.
Так как Темучин не был уверен, его ли родной сын лежит на подушке рядом с Бортой, он осторожности ради сказал:
— Назовем его Джучи — Гость!
И, обращаясь ко мне, добавил:
— Пошли гонцов к Тогрулу и Джамухе. Пусть передадут им: «То, чего мне недоставало и что я искал, я обрел. Мы не поскачем дальше в степь и не станем догонять бежавших с поля битвы, мы станем здесь лагерем и заночуем».
Утром Темучин повелел отыскать среди пленных тех триста меркитов, которые напали на нашу орду у Бурхан-Калдуна и похитили наших женщин и детей. Или тех из них, кто остался в живых.
Он приказал казнить их всех у реки. Там, где росли высокие тополя. После этого он приказал еще отобрать тех женщин и девушек, которых можно было взять в жены, и тех мужчин, которые годились в услужение. И у нас тоже появились рабы и рабыни, как это уже практиковалось у других богатых племен. Теперь перед юртой Темучина тоже стояли слуги, как они стояли перед шатрами Тогрула и Джамухи и как оно положено было сыну Есугея.
Когда женщины и мужчины были отобраны и предстали перед ним, Темучин обратился к толпе с такими словами:
— Мой благородный названый отец Тогрул и мой друг Джамуха, оба они поддержали меня и поставили во главе войска. Небо и земля удвоили мои силы. Могучее Небо отметило меня, а матушка-земля принесла меня сюда. Мы отомстили по-мужски, мы выпотрошили их грудь, мы разорвали их печень. Мы перевернули их постели, а тех, что остались целы, мы заберем с собой. Теперь, когда мы разогнали народ меркитов, мы вернемся домой.
И утром на другой день мы выступили из лагеря у реки Килхо по направлению к истокам Онона.
Тяжелые повозки, груженные захваченным у меркитов добром, тащили могучие чернорогие яки. Воины гнали перед собой табуны меркитских лошадей и отары овец. Мы неторопливо шествовали по пышной цветущей степи. А если необъезженному скакуну удавалось вырваться из табуна вместе со своей кобылой, мы весело пускались в погоню за ними и ловили их, заарканивали.
За повозками, запряженными яками, пешком шли мужчины и юноши, женщины и девушки. И только дети сидели на двухколесных повозках, зажатые между тюками и ящиками, и в такт тяжелой поступи яков качались туда-сюда. Было жарко, пыльно, и большинство детей старались закрыть глаза и поскорее уснуть.
Среди пленных, которые плелись за повозками и больше смотрели на колеса, чем друг на друга, я обратил внимание на девушку из последнего ряда. Она семенила босиком по успевшей уже прогреться земле и как будто не так устала, как остальные, не выглядела чрезмерно подавленной и глядела отнюдь не только себе под ноги. Нет, она даже вертела головой по сторонам: то на кого-то из пленных бросит быстрый взгляд, то без страха посмотрит прямо в лицо одному из наших стражников, то поднимет глаза и долго не сводит их с синего неба, будто успевшего шепнуть ей: «Несмотря на все твои страдания, жизнь все-таки прекрасна!» А то она неожиданно нагнулась, сорвала на ходу красную, огненную лилию, отломила длинный стебелек и воткнула цветок в свои густые черные волосы.
Чтобы разглядеть ее получше, я подъехал поближе.
Она тоже заметила меня, и я поймал на себе ее вопросительно-насмешливый взгляд. Девушка словно изучала меня, как перед этим пленников, шедших впереди, стражников и небо над головой.
Некоторое время я молча ехал рядом с ней. Втайне я испытывал удовольствие, когда она вдруг поднимала голову и смотрела на меня своими темно-карими глазами. Ее темные веки были покрыты мелкой желтоватой пылью, которая покрывала и длинные косы девушки, свисавшие на груботканое льняное платье, а потом эта желтая пыль легла даже в чашечку красной, огненной лилии.
— Остановись! — приказал ей я.
Вздрогнув от испуга, она замерла на месте.
Я налил полную чашку кумыса и, перегнувшись с лошади, предложил ей. Она протянула было за ней руку, но сразу отдернула ее, словно испугавшись, что в чашке будет яд. А потом все-таки выпила и без слов вернула мне чашку. Мне, правда, почудилось, что на губах ее скользнула несмелая улыбка. Но тут я хлестнул лошадь и догнал ушедших далеко вперед друзей. Оглянувшись на нее, я с удовольствием заметил, какая у нее легкая, уверенная поступь.
Вечером мы достигли истоков Онона.
Темучин велел поставить для себя шатер вождя меркитов Тохтоа. Он решил отныне жить в нем…
После того как мы разделили добычу и отпраздновали победу, хан Тогрул со своим войском вернулся к Черному Лесу на Туле.
А Джамуха со своими воинами остался у Онона, потому что Темучин сказал ему:
— Я с радостью вспоминаю об узах дружбы между нами, которая тянется из самого детства. Когда мне было одиннадцать лет, ты, дорогой Джамуха, подарил мне игральные кости, сделанные из оленьих рогов, а я подарил тебе взамен игральные кости, отлитые из меди. И этим мы скрепили нашу дружбу.
— Так и было, — подтвердил Джамуха. — А весной, дорогой Темучин, я вырезал себе певучие стрелы. Я выточил из рогов двухлетнего быка острия, проделал в них маленькие дырочки и прикрепил их потом к основаниям стрел. Потом я подарил их тебе, а ты в знак дружбы дал мне взамен стрелы из дорогого кипариса.
— Да, это тоже было, — кивнул Темучин. — Сегодня, дорогой Джамуха, я хочу снова скрепить нашу дружбу и завяжу сейчас на тебе этот золотой пояс, принадлежавший до битвы вождю меркитов Тохтоа. А еще я подарю тебе лошадь меркитского вождя, черногривую и густохвостую кобылицу, которая не жеребилась уже несколько лет.
— Пусть все будет так, как было заведено в детстве, — ответил Джамуха. — Ты получишь от меня в подарок золотой пояс меркитского вождя Даира и его лошадь, жеребца, похожего на крутолобого шелковистого муфлона.
Вечером я снова увидел ту самую девушку. Она шла к истоку Онона по воду.
Глава 8
ДЕВУШКА — ЗОЛОТОЙ ЦВЕТОК
У истока Онона мы задержались недолго и откочевали со стадами вниз по течению, где на восточном берегу нашли тучные пастбища. Они протянулись от реки до большого озера. За озером открывался лес, который покрывал и склоны невысокой пологой горы, напоминавшей верблюжий горб. При свете полной луны наша орда выделялась темным пятном на фоне мерцающего озера и серебрящейся реки. Вот почему мы назвали это место Черным Сердцем.
В нескольких днях пути на западном берегу той же реки стоял лагерем Таргутай со своими тайчиутами. Это, правда, было далеко, но все-таки ближе, чем от нашей орды в долине Бурхан-Калдуна. Слава Темучина росла, и повсюду в юртах и кибитках говорили о сыне Есугея, продолжающем дело своего отца. Конечно, и Таргутаю стало известно о победе Темучина над меркитами и о том, что Темучин возглавлял в битве войско кераитов и что теперь Джамуха со своими воинами живет в одной с ним орде. Мы стали во много раз сильнее, пусть и не такими могущественными, как тайчиуты. Однако слава о нас пошла по степи, и теперь уже Таргутай не посмеет насмехаться над нами и безнаказанно нападать на наш лагерь.
Иногда он все-таки засылал к нам своих разведчиков-тайчиутов, переодетых мирными охотниками, которые притворялись, будто просто-напросто заблудились, или делали вид, будто они и не тайчиуты вовсе, а из другого племени и оказались вблизи нашей орды чисто случайно. Но как ловко они ни притворялись, Темучин выслушивал их россказни с ухмылкой и ни одному из них не поверил. Но не возражал им, а принимал как гостей, одаривал как друзей, приглашал к застолью, пил с ними кумыс. Он даже отправлялся на охоту с тайчиутами-соглядатаями и следил за тем, чтобы им подгоняли дичь получше. Это настолько удивляло переодетых людей Таргутая, что они, опьянев от хмельного кумыса, начинали откровенничать:
— Как это получается, что вождь тайчиутов, наш лучший друг, отнимает у нас дорогие меха и лучших лошадей, а Темучин дарит нам дорогие халаты и благородных скакунов, хотя он нам и не друг?
Темучин не отвечал им. Пусть опьяняются его подарками, а не его словами. Он был хитер и знал, что подарок действует сильнее тысячи слов. После того как он так великодушно принимал соглядатаев, к нам прибивались целые группы воинов, которые прежде были более-менее дружны с Таргутаем, но теперь просили разрешения остаться в орде Темучина.
Мой друг оказывал гостеприимство и им, не делая никакой разницы между вновь прибывшими и теми, кто был с нами уже давно.
Вот так с одного восхода солнца до другого и росло число кибиток и юрт, мужчин и женщин, лошадей и овец в орде Черного Сердца, самой большой из всех, какие у нас были прежде. И хотя силы его все время прибывали, мы не слышали из уст Темучина, что близится то время, о котором он мечтает. Он не говорил ни слова о Таргутае и не проклинал те племена, которые после смерти Есугея по-предательски оставили лагерь матери Темучина — Матери Тучи. Когда мы по вечерам собирались у костров, старики рассказывали нам предания о геройских подвигах, сказания наших дедов и отцов.
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Чаша ярости - Артем Абрамов - Научная Фантастика
- Срубить крест[журнальный вариант] - Владимир Фирсов - Социально-психологическая
- Жена Майкла - Марлиз Миллхайзер - Детектив
- Кёуль встречает волка - Кан Минджон - Детская фантастика / Фэнтези