Форма входа
0/0
Новочеркасск: Роман — дилогия - Геннадий Семенихин
- Дата:20.12.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: Новочеркасск: Роман — дилогия
- Автор: Геннадий Семенихин
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Уважаемые читатели!
Тут можно читать бесплатно Новочеркасск: Роман — дилогия - Геннадий Семенихин. Жанр: Историческая проза. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте Knigi-online.info (книги онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Описание онлайн-книги Новочеркасск: Роман — дилогия - Геннадий Семенихин:
Первая книга дилогии лауреата премии Министерства обороны СССР Геннадия Семенихина посвящена жизни донского казачества в начале XIX века, основанию новой столицы Войска Донского — Новочеркасска, участию донских казаков под водительством атамана Матвея Платова в Отечественной войне 1812 года.В центре второй книги образы наследников славного казачьего рода Якушевых, прошедших суровые годы гражданской войны, ставших активными участниками становления Советской власти на Дону.Книга рассчитана на массового читателя.
Читем онлайн Новочеркасск: Роман — дилогия - Геннадий Семенихин
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
— Нет, подожди, сестра, — остановила ее мать Олега. — Надо уточнить. Олежка, он говорит правду, что ты его первый…
— Правду, — не поднимая головы, буркнул Олег.
— Тогда извините, — остывшим голосом произнесла женщина. — Вот петухи! Я своему за нечестность еще дома трепку задам.
— Зачем же? — покашливая, сказал Александр Сергеевич. — Оба дрались, оба и виноваты. Я со своим тоже поговорю.
— Пусть лучше друзьями станут, — улыбнулась миловидная женщина, и вся процессия в том же порядке удалилась. А Венькина мать отвесила ему легонький подзатыльник и незлобиво сказала:
— Идем-ка лучше завтракать, Аника-воин, пока жаркое не остыло.
Дом на углу Аксайской и Барочной просыпался обычно очень рано. За ставнями, закрытыми на литые железные засовы, еще хлопал бич пастуха и мычали коровы общественного стада, когда Надежда Яковлевна начинала укладывать в кошелку кульки и сумки, чтобы идти на базар. Открыв дверь в детскую, она с минуту смотрела на разметавшихся во сне ребят, определяя, кого ей взять в помощники. Если очередь была Венина, но он спал без задних ног, она долго стояла на пороге и, понимая, что поступает несправедливо, все-таки обращалась к старшему:
— Гриша, а Гриша, может, ты со мною сходишь?
— Мам, я же вчера ходил, — отвечал сонный пасынок. — Пусть Венька.
— Гриша, — вздыхала мать, — да какой же из него помощник! А мне надо и мяса целую ножку купить, и сазанчика прихватить на завтрак. Ты у меня богатырь. Пойдем, а? А я тебе халвы или конфеток куплю.
Кончалось тем, что Гришатка шел умываться, недовольно сопя, одевался и вместе с нею уходил на рынок. Если отец не был измучен ночным приступом астмы, он тоже просыпался рано, открывал ставни, впуская в комнату потоки яркого утреннего света, делал зарядку по Мюллеру и плескался водой из умывальника. Ощущая на какое-то очень короткое время избыток сил, он останавливался перед широким наклонным зеркалом и подслеповатыми глазами подолгу вглядывался в посеревшее лицо с синими мешками под глазами. «Старею, — думал он горько. — Ой как выматывает она меня, эта проклятая астма». Потом, глубоко вздохнув, неожиданно раскалывал тишину сильным и мягким тенором, беря самые высокие ноты, не всегда доступные даже очень опытным певцам. Арии из «Травиаты», «Риголетто», «Кармен», «Мазепы» следовали одна за другой, оглушая Веньку, с детства возненавидевшего оперное пение.
Сердце красавицы склонно к изменеИ перемене, как ветер Мая…
Пел, бывало, Александр Сергеевич, выпячивая грудь. Венька выскакивал в такие минуты из спальни босиком и, заткнув уши, орал:
— Замолчи, спать не даешь!
У этого его вопля была своя история. Когда Венька был совсем маленьким, от отцовского пения у него буквально разрывались барабанные перепонки. После того как сын впервые запротестовал против пения, Александр Сергеевич пришел в восторг и добродушно прощал ему подобную бесцеремонность, особенно в тех случаях, когда дома были гости, которых взрыв детской ярости приводил в умиление. Сейчас отец насмешливо посмотрел на его смуглые тонкие ноги и, дразня, сказал:
— Ладно, Венька. Вот эту арию сейчас попытаюсь вытянуть, хотя она и не для моего голоса, и будет тогда тебе полная пощада.
И опять задрожали в их доме стекла, когда, сделав устрашающее лицо, отец разразился яростным издевательским смехом и запел:
На земле весь род людскойЧтит один кумир священный.
Венька бегал по комнате, стуча о половицы босыми ступнями, затыкал уши пальцами, но отцов голос беспощадно врывался в них:
Люди гибнут за металл, люди гибнут за металл,Сатана там правит бал, там правит бал…
Не осилив накатившего тяжелого кашля, отец внезапно с укоризной сказал Веньке:
— Дурак ты, братец! Вот вырастешь и сам поймешь, какой был дурак. Ты на меня кричишь, а люди остановились на улице и слушают.
— Ну да? — оторопел Венька.
— А ты подойти к окошку.
Венька протопал босыми ногами к угловому окну и удивленно застыл. Действительно, напротив их дома стояло несколько зевак. Соседская молочница тетя Даша остановилась как вкопанная с коромыслами на плечах и ведрами, доверху наполненными водой. Дядя Степа из двухэтажного кирпичного дома, игравший в оркестре городского драматического театра и считавшийся лучшим голубятником на всей Аксайской, хлопал в ладоши и кричал «браво», улыбалась тетя Лиза, мать побитого Венькой Олега.
— Уй ты, чудаки какие, — недоверчиво пробормотал Венька. — Неужели им нравится?
Но Александр Сергеевич не ответил и на эту его грубость. Он уже не видел ни собравшихся у дома соседей, ни пропыленной ветрами Аксайской улицы, ни родного сына, с лица которого быстро сбежала насмешка, сменившаяся удивлением. «Какие странные и непонятные эти взрослые, — в растерянности думал Венька, — если им нравятся отцовы песни про какую-то Кармен и загадочного тореадора». Мысленному взору Александра Сергеевича представились в эту минуту расцвеченный яркими огнями Петербург, афиша у входа в оперный театр, огромный затемненный зал и он сам в облачении испанского сержанта Хозе, оповещающего всех о своей любви к вольной цыганке Кармен. И великий Собинов, который подходит к нему в антракте, жмет руку с блестящими от слез глазами. А потом приглушенные голоса расходящихся зрителей, гаснущие люстры и актерская уборная, где Неточка Лосева в белом пеньюаре на кушетке, гася одну за другой последние свечи, горячо шептала:
— Ты мой, понимаешь, мой… Или сейчас, или никогда… И будь решительнее, чем этот страдалец Хозе.
Петербург, Мариинский театр, огни Невского, где все это? Словно выдумал кто-то этот праздничный кусочек жизни…
Александр Сергеевич достал бритвенный прибор, налил в алюминиевую чашечку горячей воды, долго взбивал мыльную пену, а потом пышным помазком накладывал ее на серые щеки — на них так быстро всегда вырастала жесткая щетина. В хорошем настроении Надежда Яковлевна любила шутить:
— Эх, Саша, Саша! Если бы половина этой щетины у тебя на голове росла, а не на щеках!
Пожалуй, не было у Александра Сергеевича более ответственного занятия, чем бритье. В эти минуты он почти священнодействовал, и горе было тому, кто неосторожным вопросом или даже жестом пытался его внимание отвлечь. Гнев Александра Сергеевича был беспощадным. Если Венька приставал к нему с каким-нибудь необдуманным «А почему?», в ответ неслось яростное:
— Ты что, негодяй! Или хочешь, чтобы я из-за тебя горло себе перерезал? — Венька испуганно смолкал, а отец, старательно счищая мыльную пену с лезвия бритвы об листок газетной бумаги, строго договаривал: — Ты вот спрашиваешь, а ведь если я отвлекусь, то физиономию себе могу располосовать или горло перерезать. А какого тебе отца иметь лучше: без шрама на физиономии или со шрамом?
— Без шрама, — тянул Венька.
— Вот то-то и оно, — соглашался Александр Сергеевич. — Значит, предоставь мне возможность спокойно добриться. — И бритва продолжала с легким шорохом скользить по его лицу, оставляя дорожки на заросших жесткой щетиной щеках.
Дома Александр Сергеевич был весьма раздражительным человеком во всех тех случаях, когда что-то делалось не так. Если жена, жаря мясо или гуся, впопыхах забывала о заслонке и чад синеватыми волнами начинал гулять по комнатам, отец, схватившись за виски, мчался во двор и с отчаянием обреченного причитал:
— Так я и знал, Наденька! Вы все сговорились меня отравить, потому что я в этом доме становлюсь лишним. Еще один такой эксперимент с заслонкой — и вы меня отправите в лучший мир.
Надежда Яковлевна, подбоченясь, хохотала от души, чем приводила мужа в еще большую ярость. Однако своего апогея гнев Александра Сергеевича достигал в тех редких случаях, когда он обрушивал его на сыновей.
Однажды все воскресенье он промучился над составлением годового учебного плана для старших курсов по математике и геодезии, а расшалившиеся Веня и Гриша опрокинули на ватманский лист пузырек с тушью. Словно зайцы, бросились они наутек в дальний конец двора и спрятались в камышах, при одном прикосновении к которым до крови рассекалась кожа на руке или ноге. Топоча ногами и задыхаясь, отец побежал было за ними, но устало остановился на пороге и, грозя перстом, грозно прокричал на всю округу:
— Ох и понарожал же я вас на свою голову! Вот умру, сдохнете от голода…
Способность быстро раздражаться и приходить в ярость уживалась в нем с необыкновенной добротой и постоянным родительским страхом за ближних. Если Надежда Яковлевна уезжала за покупками на полдня в Ростов, он без устали по нескольку раз повторял, когда она начинала собираться:
— Ты же смотри, Наденька, на поезд не опоздай.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Новочеркасск: Роман — дилогия - Геннадий Семенихин бесплатно.
Похожие на Новочеркасск: Роман — дилогия - Геннадий Семенихин книги
- Ветры земные. Книга 1. Сын заката - Оксана Демченко - Русское фэнтези
- Рыцарь замка трёх рек. Катастрофа. [СИ] - Серега Бакланов - LitRPG
- Прямые пути - Алексей Дуров - Фэнтези
- Красная площадь - Пьер Куртад - Русская классическая проза
- Ермак. Покоритель Сибири - Руслан Григорьевич Скрынников - Биографии и Мемуары / Историческая проза
