Лезвие бритвы (илл.: Н. Гришин) - Иван Ефремов
- Дата:08.08.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: Лезвие бритвы (илл.: Н. Гришин)
- Автор: Иван Ефремов
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Из чего может быть черный сплав, который мог лежать в море тысячи лет и не подвергнуться никакому разрушению? — решительно спросил Чезаре.
— Как я могу сказать? Смотря что из него было сделано. Возьмите известную железную колонну в Дели, воздвигнутую полторы тысячи лет назад, в царствование Кумарагупты, из черного, не поддающегося ржавлению железа. Ее размеры — восьмиметровая высота и вес в шесть тонн — сами по себе свидетельство немалого искусства, не говоря уже о металле. Может быть, ваш черный металл — просто такое вот железо?
Чезаре решился и рассказал Иверневу о черной короне.
Все заметили необычайное волнение русского геолога.
— Так вы те самые итальянцы! — воскликнул он, едва художник остановился перевести дух.— Вот так совпадение! Тогда и у меня есть кое-что для вас интересное!
Как ни коротко было сообщение Ивернева о памятном вечере его помолвки в далеком Ленинграде, он едва смог досказать его до конца, засыпанный вопросами итальянцев. Поднявшийся ажиотаж в конце концов остановила Сандра.
— Значит, существовала легенда, известная историкам и археологам. Тогда понятно, что хотел профессор Дерагази!..— Ивернев вскочил, потеряв свое обычное спокойствие.
— Простите, пожалуйста, мисс Читти, вы сказали Дерагази? Где вы с ним встретились?
— В Кейптауне,— ответил Чезаре.— Этот странный профессор предлагал мне огромную сумму за корону. И вы с ним знакомы?
Ивернев, не отвечая, встал и начал прохаживаться по комнате.
— Черная корона с серыми камнями,— пробормотал он,— серые камни, где я слышал о серых камнях?! Ага! — вдруг воскликнул он, заметно оживляясь.— Мне говорил о серых камнях мой друг, минералог в Ленинграде. Камни, украденные из музея… украденные! Надо написать ему! Вы считаете, что именно корона была причиной необъяснимого заболевания вашей жены? — остановился он у кресла Чезаре.
— Я ничего не знаю, только другой причины не могло быть. Никто не подтвердил моих догадок. Я мечтаю поговорить с большим ученым, не специалистом, хватит их с меня, а с энциклопедистом.
— Я напишу моему учителю Витаркананде,— вмешался Даярам.— Он знаток искусства древности с очень широкой эрудицией. Может быть, он поможет выяснить происхождение короны?
— Если вы правы и дело в короне, то, может быть, это и есть причина, заставляющая людей стараться завладеть ею.— Геолог закурил новую папиросу, принял предложенный Тиллоттамой чай и продолжал: — Я тоже знаю ученого-энциклопедиста, врача и биолога, это доктор Гирин. Если он приедет на конгресс психофизиологов в Дели, то вы сможете встретиться с ним и попытаться решить загадку. Сколько времени вы еще пробудете здесь?
— В Мадрасе или в Индии вообще?
— В Мадрасе, чтобы я успел получить ответ от своего друга-минералога. И в Индии, если собираетесь побывать в Дели.
Итальянцы переглянулись.
— Мы думали пробыть здесь еще недели две, до середины октября,— ответил за всех капитан Каллегари,— а потом поехать в Калькутту и в Ориссу.
— Но можем сразу же направиться в Дели! — предложила Леа, подмигнув Чезаре.— Калькутта — потом!
— Что ж, все складывается как будто благоприятно,— сказал Ивернев.— Оставьте мне свой адрес, а мне пишите вот сюда,— и он протянул Чезаре визитную карточку.
— Как вам нравится Мадрас? — спросила Леа.
— Очень. Он мне напоминает Нанкин — бывшую столицу Китая при гоминьдане. Тот так же широко разбросан, так же вы встречаете засеянные поля среди города и так же плох транспорт при больших городских расстояниях.
— А что вы делали здесь? Впрочем, простите меня, может быть, это профессиональная тайна.
— В геологии есть тайны, которые мы обязаны хранить в интересах пригласившей нас страны. Но не в данном случае. Я был в Салеме, на юго-запад отсюда, изучал особые горные породы, так называемые чарнокитовые гнейсы.
— И чем же они интересны?
— О, очень! Это формация пород, составляющая как бы фундамент материков Южной Африки, Австралии, даже Антарктиды. То, что они встречаются в фундаменте Индии, говорит за общность происхождения. Миллиарды лет назад Индия и Африка составляли единое целое, и сейчас…
— Можно искать в них сходные полезные ископаемые? — Ивернев удивленно посмотрел на Леа.
— У вас острый ум, госпожа Пирелли!
— Называйте меня просто Леа, какая я госпожа! Значит ли это, что в Индии можно найти такие же крупные алмазные россыпи, как в Южной Африке? И надо ли искать?
— Вас надо пригласить в геологический совет этой страны!
— Не уходите от ответа! Можно?
— Можно! И надо! Но это дело еще далекого будущего. У Индии много пробелов в тех важнейших ископаемых, которые составляют основу технического оснащения каждой большой страны. Но мы поговорим еще об этом при следующей встрече, а теперь мне пора. Боюсь, что утомил хозяев. Я давно злоупотребляю их терпением. Жду вашего извещения, Даярам, об отливке статуи. Ведь вы будете делать это здесь?
Ивернев поклонился всем индийским намасте, на секунду остановился перед статуей апсары, сделав и ей намасте, что-то быстро проговорил и вышел.
— Что он сказал? — переспросила Тиллоттама, смотревшая вслед гостю далекой и холодной страны России.
— Он сказал «цветок на заре»,— ответила Сандра.— А я бы назвала статую по-другому: «заря на цветке».
— О, вы правы оба! — воскликнула Тиллоттама.— Тело апсары в самом деле цветок на заре, но душа ее — заря на цветке. Значит, верно и то и другое!
Чезаре зааплодировал.
* * *По широчайшей лестнице светлого камня Тиллоттама и Даярам входили в помещение художественной выставки, отведенное в левом крыле музея, построенного как дворец в современном стиле.
Огромные залы, полные света и воздуха, голубые полы и лестницы, арматура и перила из серебристого алюминия. Окна во всю стену, то хрустально-прозрачные, то нежно опалесцирующие.
«Вот истинное здание будущего, открытого и ясного,— думал Даярам, вспоминая темные храмы, стесненные колоннами, заставленные тысячами ненужных обрядовых предметов, запыленные и обветшавшие, продымленные столетиями возжигаемых курений.— Будут ли люди в этих радостных зданиях современности лучше? Настолько, насколько красивее новые постройки? Или здания стали лучше, а люди хуже? Как-то они встретят мою мечту о Красе Ненаглядной?»
На выставке было мало людей. Но тупик бокового прохода постоянно заполнялся посетителями. Здесь стоял тот приглушенный гул неприязни и радости, которым публика всегда выражает свое отношение к подлинному искусству.
Красно-коричневый с лиловым оттенком металл статуи подчеркивал все линии тела. Скромная надпись: «Д. Рамамурти. Апсара», серый холст, обтянувший дерево подставки, угол пустых палево-серых стен. И все! Мечты, годы исканий, страдания, нещадный труд… помощь Тиллоттамы, поддержка друзей, случайно сошедшихся из далеких и разных стран!
Взволнованная, смятенная Тиллоттама укрывалась за портьерой на служебной лестнице, откуда было видно и слышно все происходившее около статуи. Словно в тумане, она видела себя обнаженной и беззащитной, выставленной на суд толпы. Критические замечания, доносившиеся до нее, она воспринимала как оскорбление своего любимого, как поругание заветной мечты обоих.
Особенно больно били ее по нервам голоса резкие и важные. Они, видно, принадлежали признанным ценителям прекрасного. Эти люди стояли возле самой статуи и говорили о ней, как работорговцы о рабыне, оскорбляя каждым словом и жестом.
— Некрасивое тело,— брезгливо сказала худая женщина в европейском платье.— Смотрите, какие бедра, неправдоподобно тонкая талия. Какая-то Нитамбини из Камасутры!
— Васноттэджак, эротическое понимание образа женщины,— раздался громкий голос,— возвращение к древнему примитиву!
— Непонятно, что хотел сказать художник, хотя есть что-то такое, динамическое, что ли.
— Ничего нет, просто стилизовано под древний канон!
— Слишком много животной силы. Она прямо тает от желания!
Тиллоттама отшатнулась, зажимая уши. Ей хотелось выбежать, прикрыть собой статую, закричать: «Неправда! Разве вы не видите?»
Рука Даярама, крепкая и нежная, неожиданно сжала ее локоть: он тоже все слышал.
— Тама, не бойся их. Гуру учил меня, что если в душе человека нет того, что горит, влечет и тревожит, то ему бесполезно говорить об этом. Ничего из ничего не пробудится. Все слова и объяснения падают в пустоту, в провал души, и он не изменится до следующих воплощений. Надо говорить с теми, в ком есть непробужденное богатство,— тогда придет отклик. Подумай, прошли тысячелетия, а они, вот эти, не прибавили ничего к древнему пониманию красоты и страсти, не осветили эти тайные глубины огнем подлинного знания. Проповедуемое ими искусство дает нам все оттенки мелких чувствований, которые рождаются по пустякам и умирают в непонимании законов любви и красоты. Кто бы они ни были, ты не слушай их. Их мнимое знание — на деле позорная слепота прошлого, родившаяся в душной и тесной жизни, рабски склонившейся перед опасностью и трудами познания!
- Химера воспитания - Борис Поломошнов - Психология
- «Запрещенные» удушающие приемы, техники дыхания, которые увеличивают силу, скорость и реакцию. По системе спецназа КГБ - Александр Травников - Самосовершенствование
- Собрание сочинений в пяти томах. Том третий - Иван Ефремов - Научная Фантастика
- В защиту науки (Бюллетень 1) - Комиссия по борьбе с фальсификацией научных исследований РАН - Прочая документальная литература
- Бог невозможного - Владимир Шали - Русская современная проза