Падение титана, или Октябрьский конь - Колин Маккалоу
- Дата:23.10.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: Падение титана, или Октябрьский конь
- Автор: Колин Маккалоу
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На следующий день Брут уехал из Рима на свою виллу в Тускуле. Сервилию вполне можно извинить за мысль, что сын сбежал от нее, хотя это было не так. В мыслях Брута не оставалось места для матери. Во время пятнадцатимильной поездки в удобном наемном экипаже, запряженном шестью мулами, у Брута имелась возможность думать о более приятных вещах: его новая жена Порция посиживала с ним рядом.
При единственном свидетеле, вольноотпущеннике Луция Цезаря, главный авгур и flamen Quirinalis поженил их в своем собственном доме. Судя по его спокойному согласию совершить этот обряд, проводить такие неожиданные бракосочетания Луцию Цезарю приходилось отнюдь не впервой. Он связал молодым руки красным кожаным ремешком, потом сказал им, что теперь они муж и жена и, проводив до порога, пожелал счастья. В Риме не было никого, с кем бы ему хотелось поделиться этой поразительной новостью. Но как только счастливая пара ушла, он тут же бросился к столу и принялся составлять письмо кузену Гаю, возвращавшемуся из Испании в Рим.
Поскольку Тускул почти рядом с Римом, в нем не имелось огромных вилл, ибо влиятельные и богатые римляне предпочитали отдыхать в таких местах, как Мизены, Байи и Геркуланум. Виллы в Тускуле были маленькие и ветхие, расположенные слишком близко друг к другу. С одной стороны виллу Брута чуть ли не подпирала вилла Ливия Друза Нерона, с другой — вилла Катона (теперь она принадлежала новоявленному сенатору, экс-центуриону, отмеченному дубовым венком). С фронтальной стороны пролегала Тускуланская дорога, с тыльной опять же стояла вилла, которой владел Цицерон. Это соседство доставляло Бруту массу неудобств, потому что Цицерон всегда заявлялся к нему, когда обнаруживал, что он у себя. Но на этот раз Брут был уверен, что Цицерон не постучит в его двери, даже если прознает, что дом не пуст.
Слуги приготовили еду, но у прибывших не было аппетита. Как только им показалось приличным покинуть свадебный стол, Брут провел Порцию по всему дому, потом, дрожа от страха, повел свою новую жену в спальню. Из бесед с Порцией после того, как она вышла за Бибула, он знал, что у нее сложилось далеко не лучшее мнение об интимных супружеских отношениях, а еще он знал, что его собственная сексуальность не очень-то высока.
Плоть никогда не беспокоила Брута, ни в подростковом возрасте, ни в ранней молодости, когда она беспокоит любого. Чувственные порывы он направлял в интеллектуальное русло. В основном в этом был повинен Катон, считавший, что мужчина до брака должен оставаться таким же девственником, как и его будущая жена. Так некогда полагал и весь Рим, а еще так Катон понимал стоицизм. Но некоторая доля вины падала и на Сервилию, чье презрительное отношение к отсутствию мужественности у сына лишало его последних крох уверенности в себе. И потом, была еще Юлия, которую он так долго и пылко любил. Будучи на девять лет моложе своего воздыхателя, Юлия получала от него лишь невинные поцелуи. Когда ей исполнилось семнадцать и долгое ожидание, казалось, подходило к концу, Цезарь выдал ее за Помпея Великого. Ужасный удар, усугубленный Сервилией, которая с огромным удовольствием сказала сыну, что Юлия влюблена в старика, а Брута считает скучным и некрасивым.
Несмотря на свой брак с Бибулом, Порция едва ли решилась бы утверждать, что лучше подготовлена к брачной ночи, чем Брут. Она у Бибула была уже третьей. Первых двух Домиций из рода Агенобарбов соблазнил этот архинегодяй Цезарь. В восемнадцать лет отданная Бибулу отцом, не посчитавшим нужным согласовать с ней свое решение, Порция оказалась женой озлобленного человека, почти пятидесятилетнего, который уже имел трех сыновей: двух от первой Домиции и одного, Луция, от второй. Бибулу очень польстил дар Катона. Единственная дочь как-никак. Но она не отвечала его вкусам: изрядная дылда из тех, что не нравятся никому.
Бибул выполнил супружеский долг совершенно равнодушно, не стремясь доставить ей удовольствие, и откинулся на подушки, радуясь, что его третья жена — дочь Катона, на которую Цезарь ни за что не позарится. Только боги знают, как бы все вышло, вернись Бибул после губернаторства в Сирии в Рим. Его двух старших сыновей убили в Александрии, оставался один только Луций. Возможно, он захотел бы восполнить потерю, обзаведясь другими детьми от Порции. Но он не вернулся. Цезарь перешел Рубикон, когда Бибул был в Эфесе, и Рим так больше и не увидел его. Порция осталась бездетной вдовой.
Они сели рядом на край кровати и примолкли, дрожа от страха. Страстно любя друг друга, они не знали, как повлияет интимная близость на их любовь. На улице было еще совсем светло, что в середине лета совсем не странно. Наконец Брут повернул голову и уткнулся в копну ее блестящих рыжих волос. В нем неожиданно шевельнулось желание. Она не должна отказать.
— Можно я распущу твои волосы? — спросил он.
Ее серые глаза стали большими.
— Если хочешь, — разрешила она. — Только не растеряй шпилек, потому что я, кажется, не взяла их в запас.
Задача, вполне соответствовавшая его бережливой натуре. Брут одну за другой вытаскивал из ее волос шпильки, складывая их кучкой на прикроватный столик и испытывая при этом огромное удовольствие. Волосы казались живыми, их было так много, их, похоже, ни разу не стригли. Он запустил в них руку, потом разжал пальцы, и они огненными каскадами полились на кровать.
— Какие красивые! — прошептал он.
Никто никогда не говорил ей, что в ней что-то красиво. По телу Порции пробежала приятная дрожь. Брут протянул руки к ее ужасному домотканому платью, развязал пояс, расстегнул застежку на спине и потянул лиф вниз по плечам, стараясь высвободить ее руки из рукавов. Она стала помогать ему, пока не поняла, что груди у нее оголились, и тогда она прикрыла их платьем.
— Пожалуйста, дай мне посмотреть, — попросил он. — Пожалуйста!
Вот еще новость. Почему кто-то хочет рассмотреть ее груди? Но когда он развел ее руки и медленно опустил их, она не сопротивлялась, лишь сжала зубы и устремила взгляд в одну точку.
Брут смотрел, восхищенный. Кто бы мог подумать, что под ее ужасными, похожими на палатку платьями скрывались столь восхитительные, маленькие и упругие грудки с очаровательными розовыми сосками?
— О, они великолепны! — еле слышно сказал он и поцеловал одну грудь.
Соски стали вдруг крепкими, теплая волна разлилась по всему ее телу.
— Встань, дай мне рассмотреть тебя всю, — решительно сказал Брут.
Он и не предполагал даже, что может говорить таким голосом — сильным, глубоким и с хрипотцой.
Пораженная просьбой, Порция подчинилась, удивляясь самой себе. Платье упало к ногам, и она осталась лишь в нижней рубашке из грубого льна. Он снял и рубашку, но так почтительно, что Порция не почувствовала желания спрятать ту часть себя, которую Бибулу даже в голову не приходило рассматривать. Обе его Домиции тоже были рыжими, чего там смотреть?
— О, ты везде огненно-рыжая! — воскликнул взволнованный Брут.
Он протянул руки и привлек ее к себе. Его лицо уткнулось ей в живот. Он провел щекой по животу, стал целовать его, руками поглаживая бока. Она упала на кровать. Он стал стаскивать с себя тунику. Теперь пришла ее очередь ему помогать. Задыхаясь от потрясения, они испытали чудо истинной близости, не могли оторваться друг от друга, целовались жадно, страстно. Он плавно вошел в нее, наполнив Порцию радостью, странным ощущением, которого она никогда раньше не знала. Это ощущение росло, росло, пока у них одновременно не вырвался крик.
— Я люблю тебя, — сказал он, снова желая ее.
— А я всегда тебя любила, всегда!
— Еще раз?
— Да, да! Сколько хочешь!
Поскольку клевать стало некого, Сервилия после отъезда Брута в Тускул отправилась к Клеопатре. И встретила там Луция Цезаря. Приятная неожиданность. Он был одним из самых образованных людей в Риме. Все трое принялись обсуждать «Катона» и «Анти-Катона». Конечно, все держали сторону Цезаря, хотя Сервилия и Луций Цезарь сомневались, благоразумно ли было такое публиковать.
— Литературные достоинства опровержения несомненны, — сказала Сервилия. — Книга разойдется и пойдет по рукам.
— Луций Пизон говорит, что ему все равно, о чем там написано. Проза великолепна, а Цезарь, как всегда, на высоте, — заявила Клеопатра.
— Да, но это Пизон, который читал бы и о жуках, раз проза великолепна, — возразил Луций Цезарь. Он вопросительно посмотрел на Сервилию. — Это ты снабдила Цезаря подробностями, о которых никто не знал?
— Естественно, — промурлыкала Сервилия, — хотя у меня нет дара Цезаря оценить, например, стихи Катона. Я послала ему образцы из целых ящиков таких виршей.
— Вы искушаете богов, говоря плохо о мертвых, — заметил Луций.
Обе женщины удивленно посмотрели на него.
— А я так не думаю, — возразила Клеопатра. — Если люди ужасны при жизни, почему боги должны требовать, чтобы о них говорили хорошо только потому, что они умерли? Могу уверить вас, что, когда мой отец умер, я благодарила богов. Я, конечно, не изменила своего мнения о нем… или о моем погибшем брате. И когда Арсиноя умрет, я ничего хорошего о ней не скажу.
- Независимость мисс Мэри Беннет - Колин Маккалоу - Исторические любовные романы
- Замуж за коня (СИ) - Ом Виктория - Любовно-фантастические романы
- Безумие с марса(Марсианин) - Клиффорд Саймак - Научная Фантастика
- Сердце пламени - Алеся Владимировна Троицкая - Любовно-фантастические романы / Периодические издания
- Единорог для любимой девушки (Новогодняя сказка) - Алекс Бор - Короткие любовные романы