Ратоборцы - Алексей Югов
- Дата:17.08.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: Ратоборцы
- Автор: Алексей Югов
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Какою же ты стала красавицей, Аглая! — в присутствии Александра, который нередко теперь заходил к ним, на женскую половину, воскликнула однажды княгиня Васса, ласково оглаживая упругое тело невестки. — Экая телица господня!.. Куда тебе вдоветь, повдовела — и хватит!.. Саша, — обратилась она к мужу, — а ведь правда, мы не отпустим ее к Данилу Романовичу, а замуж здесь отдадим? Я ей и жениха нашла…
Ярославич через силу усмехнулся. Неприятным показалось Ярославичу чуждое его княгине, столь свойственное прочим боярыням, касание до чужой брачной жизни, до чужих замужеств и женитьб: «Не к лицу ей это!..»
— Не думал я, что монашенка моя, яже во святых, княгиня Васса, свахою может быть, да и доброй! — сказал Невский.
Княгиня Васса Брячиславна была до крайности разобижена:
— Что же, даже среди родных я не могу и шутки себе позволить? Или я не человек, как все?
— Ну полно! — стал уговаривать ее Александр. — Прости. Пошутил… Так за кого же придумала ты отдать Дубраву нашу? — совсем по-другому спросил Ярославич.
— Глебушка ей жених, Василькович! — сказала, перестав сердиться, княгиня Васса. — Зачем же будем красавицу такую, дитя наше, в чужой род отдавать? Вот вернется Глеб из Большой орды, от Каневичей, — и поженим. Тебе он помощник верный. Ты его любишь. Будут они с Дубравкой в своем Белоозере жить, а мы — во Владимире. Ездить будем друг к дружке. И как будет хорошо!
— Это какой Глеб? — изумилась Дубравка. — Тот юнец, что на свадьбе нашей со свечою шел?
Княгиня Васса улыбнулась:
Так разве одна только ты выросла? Ведь уже семь лет, подумать страшно, как привезли тебя к нам, во Владимир. Тебе двадцать три, ну и Глебушке около того…
Вмешался Невский.
— Нет, мать, — насмешливо сказал он. — Незадачливая ты сваха!.. Я велел Глебушке в Орде жениться, когда все ладно там пойдет у него…
— В Орде?! У поганых? На татарке? — воскликнула княгиня Васса.
Александр пожал плечами.
— А что ж тут такого? Они хороши, княжны ихние! Ясно, что окрестим вперед. И они этого не прочь. У самого Менгу покойная царица была христианка, православная. Ежели оженится Глебушка в Орде, то лишь новую юницу введем в стадо Христово… Нет, видно, другого жениха будешь присматривать для нее! — закончил он снисходительно. А потом, осмотрев Дубравку с ног и до головы, покачал в раздумий головой и проговорил: — Эх, время, время… летит — и не видим! Семь лет!.. А и впрямь, как возросла!.. Вот только косички у тебя не выросли, Дубравка, — пошутил он и слегка докоснулся до золотых косичек Дубравки, забранных венчиком под золотой кораблик с кисейным наголовничком.
Дубравка смутилась. Вмешалась Васса:
— Саша, да оставь ты ее, в краску вогнал!..
От проницательного, хотя и постоянно долу опущенного взора княгини Вассы не укрылась радость, которая вспыхнула в глазах Александра, когда, вернувшись под вечер из Новгорода к себе на Городище и войдя на половину княгини, он увидал, что у нее сидит Дубравка, хотя приезд княгини Аглаи не был для него неожиданностью.
Невский знал и узнал своевременно, то есть вскоре же, как возвратился в Переславль от Сартака, что брат Андрей и Дубравка спаслись от татар, что они бежали сперва в Новгород, потом в Псков, затем в Ревель, к датчанам, потом в Ригу, к магистру Поппе фон Остерна; узнал, что там они разделились: Дубравка, воспользовавшись пребыванием у рыцарей Марии посольства отца своего, отбыла с посольством этим в Галич, а князь Андрей — в Швецию. Затем, когда Александр выхлопотал для Андрея прощенье и оба они, князь и княгиня, возвращались через Ливонию, то здесь, при весьма смутных обстоятельствах, князь Андрей Ярославич убит был в схватке, завязавшейся между немецкими рыцарями и отрядом эстонцев…
«Ведь вот брата убили, — подумала княгиня Васса, наблюдая при первой встрече с Дубравкой лицо мужа, — ничего еще расспросить не успел ее о том, а у самого на лице только радость, что видит ее!.. Видно, коли любишь, так не скроешь! Стало быть, верно доносили мне тогда!..»
А доносили тогда княгине Вассе, остававшейся в Новгороде, некие тайные доброжелатели, что якобы супруг ее потому лишь зажился в своем Берендееве, что там гостят у него невестка с мужем, и что галичанка очень по душе пришлась старшему Ярославичу, и что добрые люди уже поговаривают, не было бы и между Ярославичами-братьями чего худого, как промежду Владимиром да Ярополком из-за жены Ярополковой, гречанки…
И немало тогда одиноких ночей, у окошечка над Волховом, проплакала супруга Невского! А когда свиделись, то не смогла она утаить от Саши своего ни слез этих, ни страданий своих, ни того, что уж надумала проситься у него на постриженье, чтобы уйти в монастырь.
— Полно, голубка! — сказал ей тогда Александр. — Мало ли что злые люди сплетут? Им бы только раздор между мужем и женою посеять да и в меня лишний комок грязи метнуть!
Что же касается мыслей княгини насчет ухода в монастырь, то он пошутил тогда, поведя рукою на опочивальню ее, озаренную светом лампад:
— Зачем из монастыря да в монастырь?
…И вот снова упорная мысль о монашестве, о постриге — мысль, зародившаяся на измоченных слезами подушках, стала все больше и больше одолевать княгиню вскоре после возвращения Дубравки из-за границы.
И княгиня Васса решила испросить благословения у митрополита Кирилла.
— Вот, владыка святый, затем и прибыла к тебе, — сказала в конце беседы своей с владыкой супруга Невского. — От юности была у меня мысль на постриженье, не токмо теперь! А ныне что ж я? Ведь разве я не вижу — государь он великий… несть ему равных в государях! А я… Нет, не такая ему супруга нужна!.. Нет, не государыня я!.. — прошептала она, как бы сама на себя осуждающе покачивая головою…
Владыка молча внимал ей.
— Да и разве я добрая оказалась матерь сынам своим? — продолжала княгиня. — И сынов-то покорных не сумела воспитать ему!.. Отрок еще, а уж отцу своему сердце уклюнул! — скорбно воскликнула она.
И митрополит Кирилл понял, что она говорит о князе Василии, который как раз в это время задержан был в Пскове при попытке бежать в Юрьев, к рыцарям, дабы укрыться там от гнева отца.
— А потом, владыка святый, — закончила слово свое княгиня, еще ниже спустя голову и сжимая четки, — ведь я — как на духу… любит он ее, княгиню Аглаю…
Кирилл долго молчал.
Потом вздохнул и пристально посмотрел на супругу Невского.
— Княгиня! Дщерь моя о Христе! — проникновенно и строго сказал он. — Не мне отгоняти от дверей одну из овечек стада господня, стремящуюся укрыться от треволнений суетного и маловременного века сего в пристанище господнем!.. Благословляю намерения твои. Но, однако, ежели бы и жена простолюдина пришла ко мне просить меня о том, о чем ты просишь, то даже и ей я сказал бы: «Принеси мне сперва отпущение от мужа твоего на сей постриг, а без сего даже и я, митрополит всея Руси, ничто не могу сотворити!..» А что же князь? Он согласен? — спросил он резко и прямо.
Княгиня Васса долго не отвечала ему. Она, бедняжка, силилась переждать, пока утихнет нестерпимая, остановившая ее дыханье, лютая боль от ножа, который повернул сейчас в ее сердце митрополит своим вопросом.
— Я… я хочу с мольбою припасть к стопам его, и он… не отвергнет… — тихо произнесла княгиня.
И как раз в то же самое время княгиня Дубравка, изнемогши душою и отбросив прочь сломленную гордость, опустилась у ног Александра и, зарыдав, обняла его колени.
Они были одни — у него. Только что до этого Дубравка объясняла деверю своему новое затаение, которое привезла она от родителя своего, и они вдвоем, склонясь над большим столом, чело о чело, разобрали, не без труда, письмо Даниила Романовича и его любительную грамоту Невскому. Потом княгиня стала рассказывать деверю своему о том, чего насмотрелась она и наслышалась там, в скитаниях своих — и в Швеции, и у датчан, и у магистра, — и Александр опять подивился ее державному разуму и уменью увидать в чужих странах и при чужих королевских дворах как раз то, ради чего и засылаются послы.
— Как там тебя все ненавидят, Саша, как боятся, как все они смерти твоей жаждут! — вырвалось у нее среди рассказа.
— Ну полно, — в некотором смущении, возразил Невский. — Да уж и кто там из них этак чтит особу мою?
— Кто? — воскликнула Аглая и, остановясь перед ним, назвала, по пальцам пересчитала всех, кто вожделел смерти Невского. — Епископ абоский у финнов, и сам герцог (так назвала она Биргера), и Андре Фельфен, тот, что гостил у тебя когда-то, да и фон Остерна… Как хотелось им, чтобы брат твой, а мой супруг, позвал их на тебя… отымать престол Владимирский!.. А ты знаешь, что сказал мне рыцарь Депансье на пиру у епископа рижского? «Мы ждем, — сказал он, — мы ждем не дождемся, когда ваш бофрер, этот, в гордыне своей посмевший противиться велениям римского апостолического престола и орифламме Святой Марии, король Александр примет из рук татарской царицы такую же чашу, как принял когда-то его отец!» Господи! — выкрикнула Дубравка. — Да я чуть в лицо ему тогда вино из своей чаши не выплеснула. Саша, любимый мой, милый! Никогда не езди больше в Орду!.. Боже мой, как мы тебя оскорбили тогда — я и Андрей, что не повиновались тебе! Как я кляну себя!.. Ведь я же все поняла, когда пожила там, среди них, среди этих волков в рясах, в панцирях, в мантиях!.. Нет, в руке твоей быть… без оглядки повиноваться… у твоих колен умереть!.. Ведь я же ради того только, чтобы еще раз увидеть лицо твое, вернулась сюда, чтобы ты простил меня!..
- Ратоборцы - Алексей Югов - Историческая проза
- Происхождение названий "Русь", "русский", "Россия" - Владимир Мавродин - Языкознание
- Довмонт: Неистовый князь. Князь-меч. Князь-щит - Посняков Андрей - Боевая фантастика
- Покоряя Гору - Анетта Молли - Современные любовные романы
- Пять костров ромбом - Геннадий Прашкевич - Детективная фантастика