Падение титана, или Октябрьский конь - Колин Маккалоу
- Дата:23.10.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: Падение титана, или Октябрьский конь
- Автор: Колин Маккалоу
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Мы» означало Агриппа и военный трибун Квинт Сальвидиен Руф, рыжий пиценец лет двадцати пяти — тридцати. Сальвидиен с любопытством оглядел гостя.
— Все говорят о тебе, — сказал он, расчищая для Октавия место, то есть попросту сбрасывая на пол всю амуницию, лежавшую на скамье.
— Говорят обо мне? Почему? — спросил Октавий, осторожно садясь на скамью: с подобными предметами мебели он был знаком мало.
— Во-первых, ты любимчик Цезаря. Во-вторых, наш начальник Педий говорит, что ты очень хрупкий. Не можешь скакать на коне, не годен к строевой службе и все прочее, — объяснил Сальвидиен.
Нестроевой солдат принес еду, состоявшую из жесткой вареной курицы и нутовой каши с беконом. Был также приемлемый хлеб, было масло и большое блюдо великолепных испанских оливок.
— Ты мало ешь, — заметил Сальвидиен, с аппетитом поглощая обед.
— Я очень хрупкий, — с ноткой язвительности пояснил Октавий.
Агриппа усмехнулся и налил вина в кубок Октавия. Когда гость попробовал вино и отставил, усмешка сделалась шире.
— Наше вино тебе не нравится? — спросил он.
— Мне вообще вино не нравится. И Цезарю тоже.
— Ты до смешного похож на него, — сказал Агриппа.
Октавий весь засиял.
— Похож? Правда?
— Да. В лице что-то есть. Больше, чем у Квинта Педия. А еще у тебя царственная осанка.
— Меня воспитывали по-другому, — сказал Октавий. — Отец Педия был всадником из Кампании, поэтому он вырос там. А я рос в Риме. Мой отец умер несколько лет назад. Луций Марций Филипп — мой отчим.
Очень известное имя. Это произвело впечатление.
— Эпикуреец, — сказал с одобрением Сальвидиен, более осведомленный, чем Агриппа. — И консуляр. Неудивительно, что у тебя имущества больше, чем у легата. Пусть даже и старшего.
Октавий смутился.
— О, это все мама, — сказал он. — Она считает, что я иначе умру, находясь вдалеке от нее. А я, если честно, очень многим пользоваться не буду. Мне столько не нужно. Филипп, может быть, и образчик эпикурейства, но я — нет.
Октавий оглядел неубранную, скудно обставленную комнату.
— Завидую вам, — просто сказал он и вздохнул. — Ничего хорошего нет в том, что я хрупкий.
— Ты хорошо провел время? — спросил Цезарь, когда его контубернал вернулся.
Он сознавал, что дает парню мало возможности общаться с кем-то еще.
— Да, хорошо, но я понял, что нахожусь в привилегированном положении.
— В каком это смысле, Октавий?
— В моем кошельке много денег, у меня есть все, что мне нужно, ты хорошо относишься ко мне, — откровенно перечислил Октавий. — А у Агриппы и Сальвидиена нет ни денег, ни твоего расположения, но я думаю, что они очень толковые парни.
— Если толковые, будь уверен, что, служа Цезарю, они поднимутся. Должен ли я взять их с собой к парфянам?
— Конечно. Но в твой штат, Цезарь. Как и меня, потому что по возрасту я править Римом еще не смогу.
— Ты действительно хочешь ехать? Там очень пыльно.
— Мне надо очень многому научиться, поэтому я хотел бы рискнуть.
— Сальвидиена я знаю, он возглавил атаку кавалеристов у Мунды и завоевал девять золотых фалер. Типичный пиценец, по-моему, очень храбрый, хорошо знает военное дело и умеет тактически мыслить. А вот Агриппа мне не известен. Скажи ему, чтобы утром, когда мы поедем, он пришел нас проводить.
Ему хотелось увидеть, кого Октавий выбрал в друзья.
Знакомство с Агриппой было открытием. Про себя Цезарь решил, что это один из самых впечатляющих молодых людей, которых он когда-либо видел. По стати Агриппу можно было бы сравнить с Квинтом Серторием, но красивая броская внешность делала его ни на кого не похожим. Если бы он ходил в хорошую римскую школу, например для отпрысков всадников, то непременно стал бы старшим префектом. Этот не сдаст, этому доверять можно. Бесконечно надежен, абсолютно лишен чувства страха, атлетически сложен и очень умен. Просто кремень. Жаль, что образование оставляет желать лучшего. Да и родословная подгуляла. И то и другое лишало Агриппу надежды сделать карьеру в Риме. Вот почему надо бы изменить римский социум: чтобы способные люди, каким обещал стать семнадцатилетний Агриппа, могли подниматься по общественной лестнице. Ибо он не столь одарен, как Цицерон, и не столь беспощаден, как Гай Марий. Этим двум «новым людям» удалось пробить себе дорогу. А Агриппе нужен патрон, и этим патроном будет сам Цезарь. Его внучатый племянник разбирается в людях. Это хорошо.
Пока Агриппа, приняв стойку «смирно», отвечал на вежливые, но проверочные вопросы, Цезарь уголком глаза видел, с каким обожанием смотрит на него Октавий. Совсем не с тем, что на Цезаря. Хм…
Иногда в двуколку садился и кто-то из секретарей, но в это утро Цезарь решил не приглашать никого. Только он и Октавий. Пора бы поговорить. Но Цезарь все молчал, ибо ему совсем не хотелось затрагивать эту тему.
— Тебе очень нравится Марк Агриппа? — наконец спросил он.
— Больше всех, кого я встречал, — тут же ответил Октавий.
Когда нужно вскрыть нарыв, режь глубоко и безжалостно.
— Ты очень миловиден, Октавий.
Пораженный Октавий не воспринял это как комплимент.
— Я надеюсь, что с возрастом все изменится, Цезарь, — тихо сказал он.
— Не думаю, что ты будешь выглядеть погрубее. Потому что ты не сможешь долго и усердно тренироваться, чтобы развить такую мускулатуру, как у Агриппы… или как у меня, если на то пошло. Ты не изменишься, ты будешь выглядеть как сейчас. Весьма привлекательно.
Лицо Октавия залилось краской.
— Я правильно тебя понял, Цезарь? Ты хочешь сказать, что я похож на женщину?
— Да, — решительно ответил Цезарь.
— Значит, вот почему Луций Цезарь и Гней Кальвин так на меня поглядывают?
— Да, поэтому. Ты испытываешь какие-то нежные чувства к мужчинам, Октавий?
Краска уходила, лицо бледнело.
— Я этого не замечал, Цезарь. Я признаю, что порой смотрю на Марка Агриппу как дурачок, но я… я… я просто им восхищаюсь.
— Если ты не испытываешь к нему нежных чувств, то я советую тебе больше не выглядеть дурачком. Следи, чтобы у тебя не развились эти нежные чувства. Нет больших препятствий в карьере мужчины, чем… это свойство. Поверь человеку, который через это прошел.
— Ты имеешь в виду сплетни о тебе и царе Вифинии Никомеде?
— Именно. Несправедливые сплетни. К сожалению, я не понравился моему командиру Лукуллу и моему сослуживцу Марку Бибулу. Они с большим удовольствием оклеветали меня в политических целях, и эта клевета догнала меня даже во время триумфа.
— В куплетах десятого?
— Да, — ответил Цезарь, сжав губы. — И они заплатили за это.
— Как же ты опроверг обвинение? — с любопытством спросил Октавий.
— Моя мать — замечательная женщина! — посоветовала мне наставлять рога моим политическим оппонентам, и чем скандальней, тем лучше. А еще не заводить дружбу ни с кем, про кого ходят подобные слухи. «Никогда, — сказала она, — не давай ни малейшего повода считать, что обвинение не беспочвенно», — сказал Цезарь, глядя прямо перед собой. — И еще она сказала: «Не оставайся подолгу в Афинах».
— Я очень хорошо помню ее, — усмехнулся Октавий. — Я до смерти ее боялся.
— Я тоже… по временам!
Цезарь взял Октавия за руки и крепко сжал их.
— Передаю тебе ее совет, хотя и не все из него может тебе пригодиться. Потому что мы с тобой разные, очень и очень. У тебя нет той тяги к женщинам, что была у меня в твои годы, да и позже. Я вынуждал их пытаться меня покорить и взять в плен мое сердце, открыто давая им понять, что покорить меня невозможно и что сердца у меня вовсе нет. Этого ты делать не сможешь, ты не самонадеян, не самоуверен, как я. Заслуженно или нет, но у тебя женоподобный вид. Я считаю, что в этом виновата болезнь, которая заставила твою мать так тебя изнежить. Недуг помешал тебе регулярно посещать тренировки, где твои сверстники могли бы лучше узнать тебя, а ты — их. Ты бы понял там, что в каждом поколении попадаются такие люди, как твой кузен Марк Антоний, которые попросту не считают мужчиной того, кто не может поднять наковальню или заделывать по ребенку в каждый рыночный интервал. Поэтому Антоний и послал при народе поцелуй своему приятелю Куриону. Никто никогда не поверил бы, что они любовники.
— А они были ими? — спросил восхищенный Октавий.
— Нет. Им просто нравилось шокировать публику. Но если бы это сделал ты, реакция была бы совсем другой. И Антоний первым обвинил бы тебя.
Цезарь глубоко вздохнул.
— Поскольку я сомневаюсь, что у тебя есть задатки или здоровье, чтобы завоевать репутацию записного распутника, рекомендую тебе другой способ. Женись молодым и прослыви верным мужем. Некоторые посчитают тебя олухом, но это сработает, Октавий. Подкаблучник — вот худшее, что тогда смогут сказать о тебе. Но… не всем же искать приключений. Поэтому выбери жену, с которой ты сможешь радоваться домашнему покою, но которая своим видом даст всем понять, что командует в доме она. — Он засмеялся. — Это трудная задача, ты сейчас ее не решишь, но держи ее в уме, ладно? Ты далеко не глуп и, как я заметил, обычно добиваешься своего. Ты слушаешь меня? Ты понимаешь, что я тебе говорю?
- Независимость мисс Мэри Беннет - Колин Маккалоу - Исторические любовные романы
- Замуж за коня (СИ) - Ом Виктория - Любовно-фантастические романы
- Безумие с марса(Марсианин) - Клиффорд Саймак - Научная Фантастика
- Сердце пламени - Алеся Владимировна Троицкая - Любовно-фантастические романы / Периодические издания
- Единорог для любимой девушки (Новогодняя сказка) - Алекс Бор - Короткие любовные романы