Дневник наркомана - Алистер Кроули
- Дата:29.09.2024
- Категория: Проза / Контркультура
- Название: Дневник наркомана
- Автор: Алистер Кроули
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Едва ли нужно рассказывать моим женатым друзьям, что в предыдущие ночи процесс отхода ко сну представлял собою весьма дотошный ритуал. Но в данном случае, это была просто попытка побить рекорд по скорости. Прошло пять минут с момента ухода Феккльза и Аидэ, и свет в нашем номере погас.
Я воображал, что засну мгновенно. На самом деле, понадобилось некоторое время, чтобы понять, что ничего так и не выйдет. Я находился в состоянии наркоза, которое трудно отличить от сновидения. В действительности, если начать подыскивать определения и объяснять различия, чем дальше вы заберетесь в своих размышлениях, тем темнее будет суть противоречия.
Но глаза мои определенно не были закрыты; я лежал на спине, а между тем, засыпаю не иначе как на правом боку, или, что в достаточной мере странно, в сидячем положении. И пока я так лежал, мысли мои принимали все более осмысленный вид.
Вам известно как незаметно блекнут мысли, когда засыпаешь. И вот, пожалуйста, они, словно волна в приемнике, блекли наоборот.
Я оказался практически лишен желаний физического плана. Как будто стало невозможно желать шевелиться или говорить. Я купался в океане чрезвычайного спокойствия. Мой ум работал, но он был активен исключительно в особых пределах. Такое впечатление, что я не управлял ходом моих мыслей.
В обычном состоянии сей факт меня бы крайне раздражал. Но сейчас он вызвал у меня лишь любопытство. Я попробовал, в виде эксперимента, зафиксировать мысль на чем-нибудь определенном. Технически мне было это по силам, но в тоже время, я сознавал, что рассматриваю такую попытку, как не стоящую усилий. Я так же приметил, что все мои мысли были единообразно приятны.
Любопытство побудило меня сосредоточиться на идеях, которые нормально являются источником раздражения и беспокойства. Сделать это не составило труда, но они меня больше не огорчали. Я начал вспоминать происшествия в прошлом, которые практически стерлись из памяти благодаря свойству рассудка блокировать источники раздражения.
Я открыл, что данная утрата памяти была кажущейся, а не реальной. Я вспоминал каждую деталь вплоть до ее мельчайших подробностей; но самые досадные и унизительные пункты ничего для меня не значили. Я наслаждался, вспоминая их, не меньше, чем читая грустную сказку. Я мог бы зайти еще дальше, и утверждать, что неприятные случаи были предпочтительнее всех прочих. Тому причина, полагаю, была оставленная ими на памяти отметина большой глубины. Наши души выдумали память, так сказать, с целью регистрации осознанных опытов, и посему чем глубже каждый опыт ощутим, тем лучше наши умы выполняют намерения наших душ.
"Forsitan haec olim meminisse juvabit" (Кто-то, быть может, и кое-что вспоминает, ликуя), — говорит Эней у Вергилия, перечисляя свои тяготы. (Странно, между прочим! Я цитировал латынь не более дюжины раз с тех пор, как кончил школу). Вот так — наркотики, как старость, убирают недавние воспоминания, и оставляют, оживляя, чьи-то давно забытые идеи.
Глубже всех инстинктов укоренено в нас наше страстное желание все знать по опыту. Вот почему все попытки утопистов сделать из нашей жизни приятную рутину, всегда вызывали в душе человека подсознательное отвращение и бунт.
Прогрессирующее благополучие викторианской эпохи, вот что стало причиной Великой Войны. То была реакция школьника, которому запретили играть.
Это курьезное состояние ума обладало неизменным качеством; поток мыслей протекал через мой мозг, подобно неотразимой реке. Я чувствовал, что его невозможно остановить, и даже сколько-нибудь изменить его течение. В моем сознании было нечто от свойств неподвижной звезды, что движется в космосе по закону своей неизменной судьбы. И этот поток влек меня от одного набора мыслей к другому, медленно и без нажима; это походило на приглушенную симфонию. Она включала все возможные воспоминания, меняющиеся незаметно из одного в другое без тени намека на дисгармонию.
Я сознавал, что время летит, потому что где-то далеко пробили церковные часы с огромными, неисчислимыми интервалами. Из них мне стало ясно, что я устроил себе белую ночь. Рассвет ворвался ко мне через открытые французские окна балкона.
Века, долгие века спустя, раздался колокольный звон, возвещавший об утренней мессе; и постепенно мои мысли стали замедляться, тускнеть; активная радость мышления стала пассивной. Мало-по-малу на мои мечтания легли тени, затем наступило забытье.
ГЛАВА VI. БЛЕСК НА СНЕГУ
Когда я проснулся, Лу уже была полностью одета. Присев на край моей постели, она взяла меня за руку, и склонила лицо, подобное бледному цветку. Она увидела, что я уже не сплю и ее уста опустились на мои с изысканной нежностью. Губы ее были крепки и мягки; их поцелуй возвратил меня к жизни.
Она была необычайно бледна и ее жесты отличались безволием и томностью. Я осознал, что и сам крайне изнурен.
— Я так и не смогла заснуть, — призналась она, — и перед этим, как мне казалось, я довольно долго пыталась привести себя в порядок. Мысли в моей голове метались как сумасшедшие — прекрасно я провела время — лучше некуда! Я просто не могла встать, пока не вспомнила, что этот тип, Фекклз, сказал насчет похмелья, мол, чем ушибся, тем и лечись. Итак, я выкатилась из постели, доползла до Г. и взяла одну маленькую щепотку, и села на пол, пока он не подействовал. Все-таки это великая вещь, если приноровиться. Он привел меня в норму за одну минуту. Так что я приняла ванну и нарядилась во все это. И я все еще чуточку под ним… Ты согласен, что мы переусердствовали, ведь правда, Петушок?
— Спрашиваешь, — вяло ответил я. — Хорошо, что у меня есть нянька.
— Так точно, — сказала Лу со странной улыбкой. — Его величеству пора принять лекарство.
Она подошла к бюро и принесла мне дозу героина. Эффект получился удивительный! Казалось, я не могу шевельнуть ни единым мускулом, как если бы лопнули пружины всех моих нервов. И вот, за две минуты одна понюшка полностью вернула мне дееспособность.
Правда, едва ли в ней была хотя бы доля радости. Да, я нормально пришел в себя, но оказался не в том состоянии, которое можно было бы назвать хорошей формой. Я был вполне способен сделать все, что потребуется, но мне как-то не очень хотелось это делать. Я решил, что мне помогут ванна и душ; и в самом деле, одеваясь после них, я чувствовал себя совсем по-другому.
Воротясь в гостиную, я застал Лу танцующей вокруг стола изящный танец. Она набросилась на меня как дикий зверь, повалила на кушетку, и осыпала, примостившись сбоку на коленях, страстными поцелуями.
Но она догадалась, что я не в том состоянии, чтобы как-то на них ответить.
— Тебе по-прежнему требуется нянька, — весело рассмеялась она, сверкая глазами, обнажая блестящие зубы и ноздри, трепещущие от возбуждения. На кончике прелестно вьющегося локона я увидел, как знакомо блеснул кристалл.
Она побывала в снежной буре!
Моя хитрая кривая улыбка дала ей понять, что я догадался о ее замыслах.
— Да, — возбужденно вымолвила она. — Теперь я вижу, как это делается. Приводишь себя в порядок с помощью Г., а потом вдогонку принимаешься и за К. Давай, подставляй лапу.
Ее рука дрожала от возбуждения. Она открыла ладонь, и на ней мерцала горстка искристого снега.
Я втянул ее с подавленным восторгом. Я знал, что какие-то несколько секунд отделяют меня от заражения ее неистовым и великолепным опьянением.
Кто это сказал, что вам достаточно посыпать солью хвост птицы и тогда вы сможете ее поймать? Наверное, этот субъект возомнил себя знатоком данного дела, но он все перепутал. Все, что вам нужно сделать, это попасть снегом себе в нос, и тогда-то вы уж точно поймаете любую птицу.
А все же, что было известно Метерлинку об этой старой, глупой Синей Птице?
Счастье зарыто в тебе самом, и кокаин — инструмент для его добычи.
Однако, не вздумайте забывать о заурядном благоразумии. Надеюсь, никто не против такого определения. Немного здравого смысла, осмотрительности, не помешает и рассудительность. Ведь, как бы вы ни были голодны, вы не захотите съесть дюжину быков на вертеле. Natura non facit saltum. (От природы никуда не денешься).
Главное, это применение знаний в разумных пределах. Мы выяснили, как работает машина, и ничто в целом мире не могло помешать нам вылететь отсюда и долететь хоть до Каламазу.
Поэтому я принял еще три щепотки, перемежая их осмысленными интервалами, и снова пришел в рабочее состояние.
Я гонялся за Лу по номеру; и, смею заметить, мы опрокинули немало мебели, что нас нимало не беспокоило, ибо не нам предстояло ставить ее на места.
Важно было, что я настиг Лу; и вскоре нам стало не хватать воздуха; и затем, проклятье, как раз именно тогда, когда мне захотелось выкурить трубочку перед завтраком, зазвонил телефон, и портье осведомился, дома ли мы для г-на Эльгина Фекклза.
Ведь я говорил вам раньше, что мне не было особого дела до этого типа. Как заметил Стивенсон, "если он тот единственный узел, который связывает нас с домом, то я думаю, что большинство из нас проголосует за путешествие за границу". Однако, вчера вечером он вел себя довольно прилично и, чорт возьми, нет более невинного пустяка, чем приглашение на ланч. И к тому же он мог дать еще несколько технических советов относительно нашего дела. Я не принадлежу к числу самоуверенных субъектов, воображающих, что урвав клочок сведений, они осушили источник мудрости до дна.
- Улыбка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- 20-ть любительских переводов (сборник) - Рид Роберт - Мистика
- Платоническая Шарлотта - Михаил Кузмин - Русская классическая проза
- И грянул гром… (Том 4-й дополнительный) - Вашингтон Ирвинг - Научная Фантастика
- Развратный роман - Алистер Кроули - Контркультура