Muto boyz - Павел Тетерский
- Дата:18.07.2024
- Категория: Проза / Контркультура
- Название: Muto boyz
- Автор: Павел Тетерский
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кульков, — подсказал я.
— Да-с, да-с, именно так-с, — закивал Чикатило. — Кульков. Именно Кульков. Это и есть Самый Адмирал Всемирного Флота Глобальных Менеджеров. Вот, я выделяю эту фигуру ромбиком. — Чикатило пририсовал в верхней части одного из массивов ромб, уродливый, как и все остальные его художества. — Когда они построят свой гигантский ковчег, они пустятся на нём вплавь и покорят весь мир. Издалека они будут казаться белой тучей — из-за своих белых рубашек. Это их военная форма. И все они будут улыбаться, как доктор Ливси.
— А это вот что, такое огромное? — спросил я, указывая на самый большой массив.
— А это негры, — пояснил Чикатило. — Или нигаз. Их много, их миллионы. Сюда относятся уроженцы жаркой Африки, хачи, китайцы, чукчи, буряты… ну, ты понял. И ещё — Лёня Свиридов.
— А он-то почему?
— А ты подумай, куда его ещё приткнуть? Я много размышлял над этим и понял, что он не вписывается в мою систему мироздания. Когда что-либо куда-либо не вписывается, придумывают исключение из правил. И потом ещё говорят, что это самое исключение только подтверждает правило… Блядь, какие же люди всё-таки дебилы! Ну ладно, речь не об этом. Я остановился на неграх. Так вот, ввиду их многочисленности они подразделяются внутри своей общности на подвиды или, если угодно, подклассы. И самым важным из этих подклассов является коллаборейтед нигаз, то есть негры-сотрудники, соратники.
— Чьи соратники?
— Ну как же чьи, батенька. Наши. Это негры типа вашего завкафедрой Мамедова или Зульфии Алиевны, моей преподши по персидскому.
Я знал эту преподшу, она была чуть старше Чикатилы и происходила из какой-то мафиозной семьи азербайджанской диаспоры. Она работала просто так, для того чтобы не пойти по стопам папы, a он присылал за ней «шестисотый» с небритыми абреками. Но вообше-то она смотрелась очень даже ничего, она не была забитой восточной женщиной в парандже. Если у неё и были когда-нибудь усы или волосы на щеках, то она их безвозвратно вывела при помощи эпиляции за папины деньги, и теперь она была приветливая и симпатичная. Она флиртовала с Чикатилой и хотела его трахнуть. Но Чик прекрасно понимал, что если что — от папы не отмажешься, и ограничивался лёгким ответным флиртом. К тому же он хотел Оленьку. Он очень хотел Оленьку, и это на многое влияло.
Хотя в последний месяц мы с Чикатилой довольно много времени уделяли спонтанному блядству. Наверное, на это влиял «Каскад+», а ещё то, что у Чикатилы ничего не получалось с Оленькой, а меня моя двадцатитрёхлетняя девушка уже почти выгнала. Я этому радовался, хотя и печально: я начинал потихоньку ненавидеть всё взрослое.
— А ты много выкурил, когда всё это придумывал? — спросил я.
— Ну… не помню. Но что-то курил, не без этого.
— Слушай, мне пора. Я иду сейчас в ту контору, где мы должны сделать стольник…
— Я тоже. Не хочу возвращаться в офис. Скажу им, что выполняю экстренный заказ, потому что ты на выезде.
Это всегда было плюсом работы в таких вот левых конторах. Там каждый выполняет свои мошеннические функции, и какой-нибудь Мишенька понятия не имеет о том, что происходит, к примеру, в визовом отделе. Если ты своевременно отчисляешь бабки в корпоративную казну, никто даже и не подумает проверять, чем ты занимаешься в рабочее время.
— Тогда давай выдвигаться. Мне ещё надо забежать на Старый Арбат в зоомагазин. Сестра просила купить какие-то витамины для кролика.
— Пошли. Слушай, а тебе не жарко сидеть в офисе в этих мартенсах? Там ведь топить начали.
— Жарко. Но у меня нет другого выхода. Меня припёр к стенке Донсков. Позавчера он подошёл ко мне и спросил: хули вы ходите на работу в красных кедах? Пришлось взять эти говнодавы. Они убитые, как видишь, и он на следующий день посмотрел на них так страдальчески, отрешённо. Но ничего не сказал.
Мы спустились по пожарной лестнице, кутаясь в куртки и подолгу прикуривая. Была уже середина декабря, и предновогодний депресняк должен был вот-вот закончиться. Все, как наивные лобастые щенки, начинали смотреть на календарики, шарики и Дедушек Морозов в витринах. Потому что всем в голову втемяшили, что на Новый год должно что-нибудь произойти этакое, из ряда вон — виноваты детские сказки про двенадцать месяцев и фильм «Ирония судьбы». Глупые заморочки, тем и хорошие. Предчувствие этих заморочек внушало оптимизм, хотя в общем мы ещё находились в постноябрьском ступоре. Мы пробирались огородами, задними дворами, переулками. Разговаривать не хотелось. Я заткнул уши наушниками, включил плеер.
За неделю до этого Чикатило принёс мне послушать «Clawfinger». «Это полная бодяга, — говорил он, — это у них как у нас «Сектор Газа», тем и круто. Я имею в виду не по стилю, а по ментальному уровню и месту в шкале ценностей. Там есть песня про Нигера, там прямо припев такой и идёт: нига! нига-нига-нига-нига! А в другой песне зарифмованы слова mothafucka и sucka — ты представляешь, какие гиганты мысли! Это типичный пример того, как можно сделать классную вещь на основе тупости и примитива».
Когда заканчивалась песня про Нигера, мы с Чикатилой зашли в зоомагазин. Немного погревшись и повтыкав на мелких грызунов и попугаев, мы купили витамины, которые оказались в таблетках. Таблетки были розовыми.
— А ну, дай-ка мне на них посмотреть, — вдруг попросил Чикатило уже на выходе из зоомагазина.
Один вид этого лукавого сержантишки окончательно вывел меня из морального межсезонья — вывел так же быстро, как быстро выводят из себя заунывные песни народов Севера. У него опять загорелись глаза — тем самым раздолбайским огнём, который появлялся всякий раз, когда он задумывал какую-нибудь провокацию. И которого с начала межсезонного ступора за ним не наблюдалось.
— Я знаю, что мы сейчас сделаем, — объявил он, открыв упаковку и засунув три таблетки себе в карман. — У тебя есть рубли?
Наше финансовое положение тогда укрепилось настолько, что мы могли позволить себе задавать такие вопросы: мы успевали тратить деньги, но не успевали их менять.
— Есть немного, а что?
— Тогда пойдём к тем ублюдкам, которые продают военные шапки и серьги для ушей. Нам понадобится пара самых дешёвых серег.
— Зачем? Мы идём в студию пирсинга?
— Нет. Я неправильно выразился. Нам понадобятся не серьги, а пакетики, в которых они продаются. Маленькие полиэтиленовые пакетики с запайкой, с таким швом наверху, который открывается и закрывается.
— Я не ухватываю сути.
— А, батенька, сразу видно, что вы никогда не были в Амстердаме.
— Вы там тоже не были, батенька.
— Не был, — не стал спорить Чикатило, причмокнув губами досадно, но с энтузиазмом. — Однако я активно интересуюсь молодёжными субкультурами и, в частности, движениями, связанными с употреблением наркотических веществ. Поэтому я знаю, что точно в таких же пакетиках в Амстере продаётся дурь и ещё пара-тройка наименований так называемых драгз. А мы сейчас, да будет вам известно, станем на время наркодилерами. Мы пойдём в институт и будем продавать Саше Белой новый, только что произведённый в лабораториях Амстердама наркотик под названием…
— «Пинки»! — заорал я на весь Арбат. — Они ведь розовые, пусть будут «пинки».
— Что ж, «пинки» так «пинки», — согласился Чикатило. Он вообще умел соглашаться, когда надо.
— Постой, постой, Чик. А как же стольник баксов? Сегодня крайний срок сдачи документов, и завтра уже придётся искать новое агентство, которое сделает быстрее, но дороже… Мы ведь не снимем стольник с этой долбаной Саши — это даже для неё многовато.
Чикатило посмотрел на меня взглядом, который должен был изображать осуждение. Так талантливый отец смотрит на недалёкого сынишку, из тех, на ком отдыхает природа: с разочарованием и доброй отцовской обречённостью.
— Да, — сказал он, — да. И ещё раз да. Но разве во столько мы оцениваем изящество спонтанности?
В институте мы дунули и долго стояли в курилке, рассказывая всем и каждому про новые колёса, которые привёз из Германии наш друг, поехавший туда с Отцом за машиной. Нам хотелось, чтобы информация пришла к Саше не от нас, а извне. Так было бы лучше.
Наконец рыбка клюнула. Я мысленно оргазмировал, предвкушая, как сейчас мы проучим эту тощую форель, которая подплывает к нам гордо и высокомерно. Глупая рыба — её, реально, переглючило, и она возомнила себя королевским фрегатом.
Подойдя к нам, она внимательно посмотрела в глаза Чикатиле (я для неё вообще не существовал) и независимо и томно пропела:
— Милый, ты уже курил сегодня? А что ж меня не подождал?
— А как ты относишься к проблеме Аркадия Вольского, солнышко? — спросил Чикатило как-то въедливо и очень коварно.
— Я не отношусь к этой проблеме никак, потому что для меня таких проблем не существует, — ответила Белая. — А что, что-то не так с Аркадием Вольским, милый?
- Свадьба в метро - Татьяна Аманова - Короткие любовные романы / Путешествия и география / Современные любовные романы
- Презент - Борис Алмазов - Историческая проза
- Синий тюльпан - Елена Федорова - Современные любовные романы
- Девушка на крыльце - Чизмар Ричард - Триллер
- Метро 2033: Джульетта без имени - Татьяна Живова - Боевая фантастика