Весна священная - Алехо Карпентьер
- Дата:27.01.2025
- Категория: Зарубежная классика / Классическая проза / Разное / Проза
- Название: Весна священная
- Автор: Алехо Карпентьер
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
счастливой — как я потом поняла — жизни. И все-таки... 10 марта! Мартовские иды! «The ides of March are come» — вспомнила я строку из «Юлия Цезаря», которого мы на днях читали, чтобы проверить свой английский. «But not gone... But not gone» — откликнулся Энрике.— Только Шекспир тут не годится. По масштабу своему Батиста тянет разве что на Муньоса Секу»1 2. (Я вспомнила, что Жан-Клода очень потешала его трагикомическая буффонада, достойная Альфреда Жарри, и завершавшаяся — как, скажем, «Месть дона Мендо» — горами трупов...) «Да, на Муньоса Секу,— повторил мой муж.— Плохо только, что это жизнь, а не сцена. И трупы будут настоящие. Сержант Батиста — не солдат Швейк, никому не причинивший вреда. Когда короля Убю поддерживает Вашингтон, фарс из тропической жизни обращается в елизаветинскую драму. Взгляни на , Санто-Доминго и Никарагуа!.. Сержант Батиста уже показывал, на что способен. Очень боюсь, что сейчас, когда он набрался сил, да еще на волне победы...» Конец фразы я не расслышала — пёред домом» гонясь за кем-то, загрохотали полицейские машины, а из окошек их глядели винтовки. 26 «Я газет не читаю»,— гордо говорил мой отец, когда я спрашивала в детстве, знает ли он о том или ином событии. «Я газет не читаю»,— повторял он на свою беду в смятенном Петрограде Керенского и князя Львова—а шел семнадцатый год! — и прибавлял, что он коммерсант, а коммерсантам нет дела до политики. Что до тканей, он знаток, и неплохой, но не берет на себя права сидеть одесную Отца и судить людей. «Если бы столько народу не переделывало мир,— говорил он,— все бы как-нибудь двигалось само собой. Теперь же любой школяр, умник из кофейной, ничтожный революционеришка берется все • перекромсать и построить лучший мир на обломках былого, забывая, что цари, короли, императоры долго всматривались и многому учились прежде, чем принять бремя власти, а монархия в конце концов держится долгой традицией и почему-то суще1 «Настали иды марта...Но не прошли». Шекспир. Юлий Цезарь. Перевод М. Зенкевича. 2 Муньос Сека, Педро (1881 — 1936)-испанский комедиограф. «Месть дона Мендо» — пародия на историческую драму. 300
ствует повсюду, где у людей есть хоть капля разума. Только гл!упец не заметит различия между благоденствием, устойчивым миром и порядком, которые царили при Людовике XIV, Екатерине Великой или королеве Виктории, и беспорядком, царящим в непрочных и буйных республиках, где, как у нынешних французовне говоря уж об этих колченогих мулатских странах,—бушует чума анархии». Отец мог рассуждать часами на эти темы. Так воспитали и меня, я не читала газет, тем паче что в них шла речь о «пакостях», которые не должна знать «порядочная барышня». Годами я не брала в руки журналов и газет, разве что понадобится порой проглядеть статью о музыке или балете. К тому же, думала я, те, кто узрел Красоту (с большой буквы, как писали в начале века), слишком ценят быстротечное время, чтобы тратить его на однодневки, пустячные репортажи, демагогические споры и мишурное красноречие. Когда я была девочкой, никто и представить не мог Габриэля д’Аннунцио, Данте Габриэля Росетти1 или Реми де Гурмона1 2 (да что там, Дориана Грэя, который стал для нас почти живым) с газетой в руке, а у?к тем более Анну Павлову, легким лебедем, гордым альбатросом, неуловимой птицей Алкион летящую над нашим низменным миром, сотрясаемым что ни день пустыми спорами, партийными склоками, финансовыми скандалами и страшными преступлениями. Один английский эстет хорошо сказал, что человек тонкий не может жить в квартире окнами на улицу. Мы презирали окна, показывающие нам городскую чернь, коловращение толпы, расступавшейся перед пожарной машиной или покорно идущей за бравым оркестром. Мы почитали другие окна, в золоченой раме, открывавшие избранникам духа пейзажи Патинира, тихие дворики Вермеера, площади и памятники Жана Антуана Карона. Вести мы узнавали, глядя, как хоронят графа Оргаса; праздники праздновали с Гойей на ярмарке Сан-Исидро, и с Гуарди на венецианском карнавале, и с Джеймсом Энзором на карнавале фламандском; о самом важном, что только есть, рассказывали нам ученики в Эммаусе, освященные свечою, которую зажег Рембрандт; что же до хроники, нам сообщали вовремя о похищении сабинянок, об избиении младенцев и — в помпезном стиле Давида — о коронации Наполеона. Отец мой, коммерсант 1 Росетти, Данте Габриэль (1828—1882) — английский художник и поэт, глава так называемых прерафаэлитов, пытавшихся возродить интерес к средневековому искусству. 2 Гурмон, Реми де (1858—1915) — французский писатель-символист. 301
(поскольку клиент всегда прав, торговцу не пристало иметь собственное мнение), и я, поклонница прекрасного, вступили в эру перемен, переворотов, потрясений невинными, как идиоты. Потому-то старый Владимир так удивился, когда состояние его куда-то унесла Октябрьская (по грегорианскому календарю— ноябрьская) революция, а Веру Владимировну, единственную дочь, с малых лет били и швыряли превратности эпохи, причем сама она ничего не делала, ничего не ведала и поражалась всякий раз, когда календарь начинало лихорадить. Энрике сказал мне, что Куба подпала под наглую диктатуру военных, но я все равно ничего не понимала; если, с трудом преодолевая застарелое отвращение, заглядывала в газету, я не знала многих имен, не знала,
- Неувязка со временем - Сирил Корнблад - Научная Фантастика
- Безжалостное небо - Пер Валё - Социально-психологическая
- Миры Клиффорда Саймака. Книга 17 - Клиффорд Саймак - Научная Фантастика
- Улыбка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Судьба балерины - Анастасия Владимировна Орлова - Драматургия / Исторические любовные романы