Александр Суворов - Сергей Григорьев
- Дата:10.11.2024
- Категория: Проза / Повести
- Название: Александр Суворов
- Автор: Сергей Григорьев
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Завоевателя Италии! – воскликнул Суворов. – Он с Италией покончил?
– И это для вас новость, граф? – удивился Горчаков. – Бонапарт добрался – что там Италия! – почти до самой Вены. Роялисты снова восстали в Париже, и опять несчастливо. Пишегрю, председатель Совета Пятисот, схвачен и отправлен в Гвиану отбывать каторгу. Австрийцы решили мириться. 7 октября 1797 года в Кампоформио подписан мир между Австрией и Францией[187]. Бонапарт вел себя в Италии не как генерал, а как монарх. Попросту он ее дочиста ограбил: всё из Италии – и золото и ценности – было свезено в Париж.
– Австрияков кто не бил! Но что же сами итальянцы?
– Ах, дядюшка! Почитайте парижские газеты. Там пишут, что Бонапарт принес Италии свободу на штыках своих солдат. Что великий итальянский народ сбросил иго королей и монархов. Все вдруг сделались республиканцами. Берутся за оружие, чтобы помогать освободителям-французам. А почитаешь венские газеты, видишь, что все это сущий вздор, что Бонапарт отзывается об итальянцах с презрением, а вместо свободы Бонапарт принес ужас. За ничтожную провинность он велел перебить все население города Луго. А город Бинаско за то, что там убили одного французского солдата, по приказу Бонапарта истребили огнем, пере кололи все население, включая женщин и детей! Он велел расстрелять всех чиновников города Палии, а сам город отдал на разграбление своим солдатам. Какое варварство, какая дикая жестокость!
Говоря это, Горчаков волновался. Суворов, не перебивая его, слушал, а когда тот умолк, проговорил:
– Достоинство воина – храбрость, а доблесть его – великодушие. Мы жителей не убивали и не обирали. И если придется, мои богатыри будут воевать в Италии не ради добычи! Войны не миновать, иначе Павел меня не звал бы!
– О войне нет речи, дядюшка…
– Зачем же он меня зовет?
– Это нетрудно понять. Сделав вам комплимент, скажу: он вас, дядюшка, немножко боится – нет, не персоны вашей, а от самого звука имени вашего трепещет! Оно воодушевляет все русские сердца. Вас любят в полевых войсках. Гвардия сейчас только о вас и говорит. Держать вас в унижении далее опасно для самого принципа императорской власти. Остается одно: сделать великодушное движение, протянуть вам руку примирения. Он это сделал. Вам надо ехать!
– Стало быть, так: я ему не нужен. Почему он написал «графу»? Он мог написать «фельдмаршалу».
– Ах, Александр Васильевич! Да вы знаете его – ведь он педант. Форма для него – всё. Поверьте, он вам вернет жезл фельдмаршала при первом разговоре.
– Не поеду! Ты, дружок, сосни, а мне пора на колокольню, к службе звонить…
Горчаков всплеснул руками в отчаянии.
– Да поймите вы наконец, упрямый старик! – заговорил раздраженно Горчаков. – Я не могу, не могу к нему вернуться с таким ответом! Он прямо пошлет меня в Сибирь! Черт возьми! – стукнув по столу кулаком, вскричал Горчаков. – Я увезу вас силой, сударь!
– Силой?
– Да! Закатаю в кошму, положу в сани и повезу…
– Прошка! – позвал Суворов.
Вошел Дубасов.
– Прошенька! Заступись за меня. Племянник буянит. Кричит на меня. Хочет силком везти! В кошму завернуть!..
– Нехорошо, сударь! – обратился Дубасов к Горчакову. – Кошма у нас, конечно, найдется, да что толку, если вы привезете его величеству бездыханное тело фельдмаршала Суворова? А будете на своем стоять, пойду в баню, подниму Николева, он вас, сударь, научит, как надо исполнять монаршую волю.
– Да вы тут с ума посходили все!
– Немудрено, сударь, и с ума сойти! А тебе, Саша, по старой дружбе скажу: не упрямься – все-таки император зовет, не кто-нибудь. Сила солому ломит! Пускай они назад скачут – скажут, что Суворов едет. И поедем мы с тобой в Петербург на долгих, потихоньку; что нам старые кости трясти на курьерской тройке. Проселочками по мягкому снежку и доберемся. Мягко. Так-то и волк сыт будет, и овцы целы.
– Кто волк? – сердито спросил Горчаков.
– Это вам, сударь, точно известно…
Большего Горчаков добиться не мог и поскакал в Петербург один. Возвратясь в столицу, он тотчас доложил Павлу I:
– Суворов едет!
Суворов приноровил приезд в Петербург, по своему обычаю, к ночи. Павел уже несколько раз о нем справлялся у Горчакова. Узнав, что дядя прибыл, Горчаков, не медля ни минуты, поехал во дворец с докладом. Павел уже разделся на ночь, но вышел к флигель-адъютанту, накинув шинель, и сказал, что принял бы Суворова сейчас же, если бы не было так поздно. Он назначил свидание с опальным фельдмаршалом на утро.
Александр Васильевич не захватил с собой никакого военного платья, ему пришлось надеть мундир племянника. Мундир был, конечно, нового образца. К счастью, он пришелся впору. В девять часов утра он был во дворце. Возвращаясь с прогулки, Павел, как только соскочил с коня, спросил Горчакова, здесь ли Суворов. Узнав, что тот уже приехал, император вбежал в приемную, схватил его за руку и повел в свой кабинет. Там они проговорили больше часа, затем Суворов поехал на развод по приглашению Павла.
Император рассчитывал блеснуть перед Суворовым своей опруссаченной гвардией. Желая угодить Суворову, Павел водил батальоны скорым шагом, показывал примерную атаку. Суворов отворачивался, смеялся в кулак, наконец сказал Горчакову:
– Не могу больше! Брюхо болит! – и уехал с вахтпарада, не дождавшись пароля.
Павел I, разгневанный, призвал после развода Горчакова и спросил его:
– Что это значит? Я ему делал намеки, чтобы он просился вновь на службу, а он мне про Измаил начал рассказывать. Я ему повторил намеки, он опять свое – про Кинбурн, Очаков. Извольте, сударь, ехать к вашему дяде – пусть он объяснит свои поступки, и привезите ответ; до тех пор я не сяду за стол!
Горчаков поскакал к дяде. Суворов уже лежал в постели, лицом к стене. Не поворачиваясь, он сказал племяннику, что вступит вновь на службу не иначе как с той полнотой власти, которой он обладал в екатерининские времена, с правом производить в чины до полковника, награждать, увольнять.
– Я таких вещей и передать государю не осмелюсь! – воскликнул испуганный Горчаков.
– Передавай что знаешь. А я хочу спать…
Горчаков поторопился во дворец: наступил уже час обеда. В смущении он лепетал перед разгневанным Павлом, что Суворов растерялся в присутствии особы его величества, что он готов служить, если на то последует высочайшее соизволение.
Павел отпустил Горчакова, сказав:
– Если, сударь, не вразумите дядю, будете отвечать вы!
Но тому оказалась непосильной задача вразумления Суворова.
Павел I продолжал свое, не стесняясь, – прямо с развода отправлял генералов в крепостные казематы. Суворов продолжал шалить на разводах. Притворялся, что новая, павловской формы, шляпа не держится у него на голове, ронял ее к ногам Павла. Путался между рядами взводов, проходивших церемониальным шагом. Делая вид, что никак не может сесть в карету, так как мешает шпага нового образца, Суворов забегал к карете то с одной, то с другой стороны, и это продолжалось подолгу.
Павел I после каждой встречи с Суворовым накидывался на молодого Горчакова, которому никак не удавалось вразумить дядю.
Горчаков выдумывал для императора мягкие и верноподданнические ответы Суворова, а дяде передавал не возмущенные выкрики Павла, а снисходительные и милостивые слова.
Долго такая игра продолжаться не могла. Павел I сдался и, снисходя к просьбе Суворова, переданной ему Горчаковым, разрешил Александру Васильевичу опять ехать в деревню.
Суворов вернулся в Кончанское. Но 6 февраля 1799 года туда приехал флигель-адъютант генерал Толбухин с письмом от Павла. Император писал Суворову:
«Сейчас получил Я, граф Александр Васильевич, известие о настойчивом желании Венского Двора, чтобы Вы предводительствовали его армиями в Италии, куда и Мои корпуса Розенберга и Германа идут. Итак, посему и при теперешних европейских обстоятельствах долгом почитаю не от Своего только лица, но и от лица других предложить Вам взять команду на себя и прибыть сюда для отъезда в Вену.
Теперь нам не время рассчитываться… Поспешите сюда и не отнимайте у славы Вашей времени, а у Меня удовольствия Вас видеть.
Павел Санкт-Петербург, 1799, февраля 4-го»Через час, не дав Толбухину отдохнуть, Суворов послал его обратно с ответом о своем согласии принять на себя командование войсками России и Австрии против Франции.
Через два дня Суворов явился в Петербург.
Отложив счеты со своенравным полководцем, Павел I отдал русские войска в полное распоряжение Суворова, сказав: «Ведите войну как знаете!»
В армии весть о назначении Суворова сверкнула молнией. Старые солдаты просились с ним в поход. Павел возложил на Суворова знаки ордена мальтийских рыцарей[188], так как сам состоял Великим магистром этого ордена, и Суворов отправился в Вену.
Глава восемнадцатая
Итальянский походОсенью 1797 года, после заключения мира в Кампоформио, армия Бонапарта покинула пределы Австрии. В Германии французы отошли за Рейн, в Италии – за реку Эч. К западу от нее начиналась основанная Бонапартом Цизальпинская республика. Австрия потеряла левый берег Рейна и большую часть Ломбардии, зато приобрела часть венецианских владений. В Раштадте продолжались переговоры между Австрией и Францией, чтобы точно и подробно установить условия мира. Австрия надеялась добиться от Франции новых уступок, стремясь вознаградить себя за потерю Северной Италии округлением границ за счет мелких германских государств. Нидерланды по Кампоформийскому миру отошли к Франции. Голландия превратилась в Батавскую республику. В Генуе под властью Франции была провозглашена Лигурийская республика.
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Суворов. Чудо-богатырь - П. Васильев - Историческая проза
- Неизвестная революция 1917-1921 - Всеволод Волин - История
- Инженер и Принцесса - Анатолий Н. Патман - Любовно-фантастические романы / Периодические издания
- Литература и революция. Печатается по изд. 1923 г. - Лев Троцкий - Публицистика