Александр Суворов - Сергей Григорьев
- Дата:10.11.2024
- Категория: Проза / Повести
- Название: Александр Суворов
- Автор: Сергей Григорьев
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Измаиле укрылась целая турецкая армия, включая остатки гарнизонов из других, взятых русскими крепостей.
Старый Измаил стоял над обрывом Килийского рукава Дуная, на левом его берегу. Крутая излучина Дуная прикрывала Измаил с тыла. Французские инженеры окружили старый Измаил новой оградой неприступных сооружений от берега до берега Дуная.
Зубчатым длинным треугольником простирались высокие валы с глубокими рвами, кое-где заполненными водой. Возвышались старые каменные бастионы, включенные искусной рукой в систему новой линии обороны. Местами валы были одеты камнем.
Де Волан, следуя за Суворовым по правую руку, указывал ему на различные особенности измаильских укреплений, говорил об их оборонной силе так подробно и с таким знанием дела, как будто он строил их сам и для себя. Кутузов и де Рибас, несколько отстав, беседовали между собой.
Суворов слушал де Волана молча. Порой его тонкие губы змеились усмешкой. Наконец он кинул как бы про себя:
– Вобановы школьники!
Де Волан осекся и замолк. Французские термины не были новостью для Суворова, он их знал еще ребенком. Суворову вспомнилась переведенная отцом книга Вобана. Он остановил коня и проговорил по памяти:
– «Фортификация есть художество укреплять городы… для того чтобы неприятель такое место не мог добывать без потеряния многих людей, а которые в осаде могли бы малолюдством против многолюдства стоять».
Здесь было наоборот: в Измаиле заперлось многолюдство.
Де Волан почтительно молчал, полагая, что Суворов читает молитву.
– Крепости строят для того, чтобы… – строгим тоном учителя начал Суворов, обратившись к де Волану, устремив взор ему в глаза.
– … чтобы их защищать! – поторопился закончить де Волан.
Суворов покрутил головой:
– Галлы обходили римские крепости… Потёмкин любил держать крепости в осаде… – продолжал учитель «наводить» ученика. – Нуте, нуте, сударь?
– Штурмовать! – воскликнул де Волан, наконец догадавшись.
– Хорошо, господин инженер! – сказал Суворов и тронул донского жеребца.
Объезд крепости по линии вне картечного выстрела продолжался. Турки высыпали на валы и следили за небольшой кавалькадой. Там уж, наверное, знали от лазутчиков и перебежчиков, что к Измаилу прибыл грозный Топал-паша.
Там и здесь по дороге встречались отряды и группы солдат: одни стройно маршировали, другие шли на работу с песнями, неся на плечах лопаты и топоры. При встрече с Суворовым смолкали песни и слова команды. А затем мгновенная тишина взрывалась криком «ура!» – и солдаты шли дальше.
От одного взвода отстал молодой солдат. Он остановился на дороге и, сделав лопатой на караул, смотрел на Суворова во все глаза.
Суворов придержал коня:
– Что ты? Чего стал?
– Лестно взглянуть на ваше сиятельство…
– Как тебя звать?
– Гусёк, ваше сиятельство…
– Ну, гусёк, от старых гусей не отставай!
Гусёк расхохотался и побежал догонять свой взвод.
– Взвод, стой! – скомандовал капрал. – Вольно!
– Дядя Никифор! – кинулся Гусёк к капралу. – Вот так так! Ну уж и генерал! Жеребчик под ним ледащий[145]… Сам-то худ!..
– А голова с пуд! – оборвал Гуська капрал. – Мужик ты был, Гусёк, мужиком и остался. Кто же это лопатой честь отдает? Осрамил ты меня, Гусёк, перед Суворовым! Ну, как позовет меня да скажет: «Как же это ты, брат Никифор? Чему молодых учишь? Как же это? Ай-ай!»
Солдаты сурово молчали.
Глава четырнадцатая
Штурм ИзмаилаПисьмоводитель Курис, диктуя писарям приказы генерала, неизменно предварял текст приказа словами: «Суворов приказал».
Такое начало попало в текст нескольких приказов, и с той поры приказы по войскам объявляли, начиная непременно этими словами, хотя бы их в тексте и не было.
Суворов приказал резать по ильменям[146] сухой камыш на топливо, посылая на эту работу слабые команды. «От безделья в сырых землянках больше люди хворают», – пояснял приказ. Задымились трубы камельков в давно не топленных землянках. В сырых солдатских убежищах стало веселее, суше и теплее. Число дымов в русском лагере умножилось. Турки, видя это, думали, что под Измаил прибыли новые крупные силы. У страха глаза велики. Перебежчики сообщали: в крепости думают, что Топал-паша привел к Измаилу 100 тысяч солдат.
Суворов приказал направить под Измаил маркитантов и подвозить продовольствие – хотя бы во вьюках на казачьих конях. Маркитанты прибыли и открыли свои палатки. Снова у лавок толклись армейские поручики, хлопцы майоров, денщики полковников, камердинеры генералов.
Суворов приказал снять с застав пикеты и рогатки, «ибо нам никто отсель не угрожает». К Измаилу из глубины страны, казалось дотла разоренной, потянулись скрипучие возы. Молдаване навезли необмолоченной кукурузы. Распечатались полковые денежные ящики. В артельных котлах варили пшёнку, мамалыгу[147]. Солдаты грызли пареную кукурузу и похваливали. Число маркитантских фургонов возрастало. Прикочевал огромный табор цыган. Около их черных палаток зазвенели наковальни. Старухи цыганки гадали, покуривая трубки. Молодые цыганки стайкой бродили в толпе солдат меж возами, блистая черными глазами, звеня монистами.
Товару много – денег мало. Так часто бывает на ярмарках. В полковых денежных ящиках не на всех хватило денег, и солдаты больше глазели на товары, чем покупали. Там, где торговали с рук, бродил, что-то выискивая, Ваня Гусёк. В сумке у него гремело несколько медяков, а в руке он зажимал, как некий талисман, выданную ему после усиленных просьб ротным писарем бумажку. На ней было написано четыре слова: «Суворов платит три рубля».
Гусёк ходил по толкучке, выискивая то, что ему до зарезу было нужно. И наконец нашел. Какой-то смуглый человек – грек ли, турок ли, а может быть, и перс из Закавказья – держал в руках новую уздечку с серебряным набором. Гусёк остановился, разглядел уздечку и спросил цену. Продавец молча показал пальцами: «пять». Гусёк, подняв один палец, сказал:
– Целкового[148] за глаза довольно!
Смуглый продавец помотал головой. Гусёк принялся его уговаривать. Их окружили. Какой-то гусар, похвалив уздечку, спросил Гуська:
– Да зачем тебе, пехота, узда? Знаешь ли ты, где у кобылы хвост, где голова?
– Знаю! – уверенно ответил Гусёк и показал продавцу два пальца.
Тот поднял три пальца и на этом уперся. Солдаты стали на сторону Гуська и убеждали иностранца согласиться на два рубля. Тот молча показывал свое: три пальца.
Гусёк вздохнул и согласился. Потянул к себе уздечку и сунул в руку продавцу бумажку. Смуглый продавец быстро развернул бумажку и в недоумении огляделся.
– «Суворов платит три рубля», – прочел какой-то грамотей у него из-за плеча. – Бери! Чего тут.
– Бери! Чего там! – сердито кричали солдаты.
Продавец нехотя выпустил из рук уздечку. Счастливый, оторопелый Гусёк стоял и любовался своей покупкой.
– Суворов платит! – крикнул один из солдат. – Хо-хо!..
Тем временем по приказанию Суворова сделали в поле, подальше от глаз неприятеля, копию измаильского вала с глубоким рвом; перед ним вырыли волчьи ямы[149]. Молодых солдат учили тут, как застилать плетнем волчьи ямы, забрасывать фашинами[150] ров и штурмовать вал. У берега Дуная с обоих флангов крепости Суворов приказал поставить за укрытием по батарее из 40 полевых пушек в каждой, чтобы скрыть от турок приближение штурма, обманув их надеждой на долгую осаду.
5 декабря к Измаилу возвратились войска Павла Потёмкина. 6 декабря из-под Галаца пришел Фанагорийский полк. 7 декабря Суворов послал коменданту крепости письмо фельдмаршала Потёмкина, полученное семь дней назад, в котором он предлагал сераскеру[151] Айдос-Магомету сдать крепость без боя во избежание пролития крови и обещал отпустить турецкие войска и жителей Измаила за Дунай со всем имуществом. В противном случае фельдмаршал предрекал Измаилу участь Очакова. Кроме того, он и сообщил о назначении Суворова.
К пространному письму фельдмаршала Суворов присоединил послание от себя.
«Сераскеру, старшинам и всему обществу.
Я с войсками сюда прибыл. 24 часа на размышление – воля; первый мой выстрел – уже неволя; штурм – смерть. Что оставляю вам на размышление.
Александр Суворов»Сераскер Айдос-Магомет прислал ответ:
«Скорее Дунай потечет назад и небо упадет на землю, чем сдастся Измаил».
Хитрый паша просил десять дней на размышление. На следующий день он прислал парламентера спросить, согласен ли на это Суворов. Суворов отвечал, что, если в тот же день на валу Измаила не появится белое знамя, знак сдачи, будет штурм.
Белое знамя не появилось.
Суворов собрал военный совет. Присутствовали генерал-поручики Павел Потёмкин и Самойлов, генерал-майоры Львов, Ласси, Мекноб, Кутузов, Арсеньев, вице-адмирал де Рибас, гвардии майор Марков, бригадиры Вестфален, Орлов, Чепега, Платов.
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Суворов. Чудо-богатырь - П. Васильев - Историческая проза
- Неизвестная революция 1917-1921 - Всеволод Волин - История
- Инженер и Принцесса - Анатолий Н. Патман - Любовно-фантастические романы / Периодические издания
- Литература и революция. Печатается по изд. 1923 г. - Лев Троцкий - Публицистика