Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи, составленное Артуром Пенденнисом, эсквайром (книга 1) - Уильям Теккерей
- Дата:28.09.2024
- Категория: Проза / Классическая проза
- Название: Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи, составленное Артуром Пенденнисом, эсквайром (книга 1)
- Автор: Уильям Теккерей
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ни один из членов обеих достойных семей не имел что возразить против намеченной сделки, кроме разве самой Клары, этой бедной рыбешки, которой, впрочем, оставалось только выполнить свой долг да осведомиться, a qelle sace elle serait mangee [110]. У леди Плимутрок был целый выводок цыплят, еще моложе Клары, шестнадцатилетняя малютка Цыппи, четырнадцатилетняя Бидди, затем Аделаида, и бог весть сколько еще. Как было ей отказать молодому человеку, не очень, правда, приятному, не слишком любезному, не очень родовитому, по крайней мере, с отцовской стороны, но в остальном вполне подходящему жениху и наследнику многих тысяч годового дохода? Ньюко-мы со своей стороны желали этого брака. Барнс, надо признаться, становится изрядным эгоистом, у него появились холостяцкие повадки, от коих его излечит женитьба. Леди Кью была горячей сторонницей этого союза. Тут можно было рассчитывать на помощь ее родни; ведь лорд Стайн и лорд Кью, ее племянник, да и тесть Барнса, лорд Плимутрок, все сидят в палате лордов; так почему бы и Ньюкомам не сидеть там, на прежнем своем месте, принадлежавшем им, как всем известно, во дни Ричарда III? Барнс с отцом твердо держались за некого Ньюкома, павшего на Босвортском поле вместе с королем Ричардом, и ненавидели Генриха VII, как личного врага их славного рода. Итак, интересы обеих сторон отличнейшим образом совпадали. Леди Анна сочинила довольно милые стишки, в которых белоснежная серна приглашалась в кущи Ньюкома, "Клара" рифмовалась со словами "божьего дара" и весьма живописно изображалось, как "бегут олени серы по лужайкам Шантеклера". Леди Кью нашла эти стихи прелестными.
Пробыв год в чужих краях, Джек Белсайз к началу сезона вернулся в Лондон. Но леди Клары там не оказалось: здоровье ее было несколько хрупким, и любящие родители увезли ее за границу. Словом, все улаживалось наилучшим и благоприятнейшим образом.
И вот, когда все складывалось так хорошо и благоприятно, когда дамы из обоих семейств встретились на Баденском конгрессе и так понравились друг другу; когда Барнс и его папенька баронет, оправившийся от болезни, уже выехали из Ахена, а леди Кью двигалась в Баден-Баден из Киссингена, понадобилось же, черт возьми, Джеку Белсайзу, которому, как рассказывали, сильно везло в Бад-Гомбурге за зеленым столом, пренебречь своим счастьем и как безумному кинуться в Баден-Баден. Он появился там, угрюмый и дикий, обросший густой бородой, в шляпе с большими приспущенными полями, — ни дать ни взять художник или итальянский бандит. Ничего не подозревавший Клайв, памятуя о том веселом обеде, который задал ему когда-то Джек в кордегардии Сент-Джеймского дворца, куда сам пришел из Конногвардейских казарм, — простак Клайв, встретив Джека на въезде в город, сердечно ему обрадовался и пригласил вместе отобедать, на что Джек ответил согласием; за столом Клайв рассказал ему все местные новости — про то, что здесь Кью и леди Анна Ньюком с Этель и ожидают Барнса.
— Я тоже его не очень люблю, — признался Клайв с улыбкой, когда Белсайз помянул его кузена недобрым словом.
А едет Барнс, чтобы жениться на этой милой малютке, леди Кларе Пуллярд. Вот какой осведомленный юноша! То-то он, наверное, был рад блеснуть своими познаниями в делах света и показать Джеку Белсайзу, что он, Клайв Ньюком, тоже кое-что значит.
Джек влил в себя несметное количество шампанского, и, когда они кончили обедать и в открытые окна комнаты Клайва в маленьком, чистеньком и уютненьком Hotel de France [111] влетели звуки оркестра, Джек предложил пройтись средь гуляющих. С ними обедал мосье де Флорак, который очень развеселился, услышав имя лорда Кью, и сказал:
— Ce petit Kio! M. le Dc d'Ivry, mon oncle, l'honore d'ne amitie tote particliere [112].
Джентльмены втроем вышли в парк. Гуляющие шли толпами; оркестр мило наигрывал "Родина, милая родина…", и первыми, кого они встретили, были лорд Кью и лорд Плимутрок, а об руку с этим почтенным пэром шла его дочь леди Клара.
Сиятельный Плимутрок с присущей ему благовоспитанностью и учтивостью приветствовал Клайва и Флорака и поначалу не узнал Джека Белсайза в его бархатной куртке, сомбреро, надвинутом на глаза, и с бородой по пояс. Но тут леди Клара подняла очи, вскрикнула и без чувств упала на посыпанную гравием дорожку. Теперь старый граф тоже узнал Белсайза, и Клайв услышал его слова:
— Как ты смел сюда явиться, каналья?!
Белсайз кинулся поднимать Клару, громко окликая ее по имени; старый Плимутрок вцепился в него сзади и попытался оттащить.
— Руки прочь, милорд! — рявкнул Белсайз, стряхивая с себя старика.
— Молчи, Джек, черт тебя подери!.. — кричит Кью.
Клайв бежит за стулом, со всех сторон их несут добрую дюжину. Флорак уже спешит со стаканом воды. Девушка начинает приходить в себя; Белсайз бросается к ней, но отец, окончательно потеряв самообладание, поднимает свою трость и, дрожа от гнева, орет:
— Оставь ее, не то убью!
— Леди Клара опять без чувств, сэр, — говорит капитан Белсайз. — Я живу в Hotel de France, — и добавляет совсем тихо: — Только тронь меня, старик, клянусь небом, — прикончу! Всего наилучшего! — Он еще раз бросает влюбленный взгляд на бесчувственную девушку и, приподняв на прощание шляпу, отходит.
Лорд Плимутрок тоже машинально приподнимает шляпу и недоуменно смотрит ему вслед. Джек знаком просит Клаива следовать за ним, а тем временем толпа зевак окружает лежащую в обмороке леди Клару.
То-то пассаж на Баденском конгрессе!
Глава XXIX,
в которой Барнс предстает в роли жениха
Этель с самого начала знала, что вакации ее недолги и что, когда появятся папенька с Барнсом, не будет больше ни смеха, ни шуток, ни рисования, ни прогулок с Клайвом; а посему она радовалась солнцу, покуда оно светило, и укреплялась сердцем, чтобы встретить ненастье.
Сэр Брайен Ньюком и его первенец прибыли в Баден-Баден вечером того самого дня, когда Джек Белсайз дебютировал на гулянье; разумеется, надо было уведомить жениха обо всем случившемся. Наши читатели, уже успевшие узнать его характер и познакомиться с особенностями его красноречия, могут легко представить себе, в какое он пришел бешенство и в каких выражениях излил его; то был поистине fe d'artifice [113] всевозможных проклятий. Мистер Барнс Ньюком прибегал к такой канонаде, только когда сильно гневался, но вся беда в том, что гневался он необыкновенно часто.
Что до обморока леди Клары, то Барнс не склонен был придавать ему большого значения.
— Ну да, да, бедная Клара, — говорил он, — она так подвержена обморокам. Не удивительно, что вид этого негодяя взволновал ее: он ведь так подло с ней обошелся. Будь я там (залп проклятий по всей линии), — я задушил бы мерзавца. Я убил бы его.
— Помилосердствуй, Барнс! — восклицает леди Анна.
— Просто счастье, что там не было Барнса, — с серьезным видом говорит Этель, — а то у них началась бы такая драка — страх!
— Я никого не боюсь, Этель! — огрызается Барнс и отпускает еще одно проклятие.
— Все задираешься, Барнс! — говорит мисс Этель, которая переняла у своих братьев-школьников кое-какие выражения и очень к месту их употребляла. — За капитана Белсайза ведь некому заступиться.
Поскольку Джек Бедсайз ростом и силой годился не только в офицеры, но даже и в солдаты того славного полка, где прежде служил, а братец Барнс был джентльмен весьма субтильный, мысль о стычке между ними представлялась довольно комичной. По-видимому, нечто в этом роде промелькнуло в мозгу сэра Брайена, потому что он с обычной своей торжественностью объявил:
— Все зависит от обстоятельств, милая Этель. Обстоятельства придают человеку силу. И в том случае, когда приходится защищать прекрасное юное создание от обидчика, каждый будет силен, каждый.
— Со времени последнего приступа, — частенько говорил теперь Барнс, — папаша совсем сдал. Очень нетверд в мыслях.
Так оно и было. Барнс уже распоряжался в банке и в поместье и с отменным хладнокровием дожидался события, которое позволит ему перенести семейный герб с кровоточащей дланью на дверцы своего экипажа.
Окинув комнату взглядом, Барнс увидел кипу рисунков работы хорошо знакомого ему и ненавистного художника. С полдюжины видов Баден-Бадена; опять Этель верхом на лошади, собаки и дети, — словом все те же излюбленные сюжеты.
— Черт побери, он здесь?! — взвизгивает Барнс. — Он здесь, этот мерзавец и забулдыга? И как это Кью еще не свернул ему шею? Вы слышите, сэр? — кричит он отцу. — Здесь Клайв Ньюком. Сын полковника. Бьюсь об заклад, они нарочно…
— Нарочно что, Барнс?.. — переспрашивает его Этель.
— Так, значит, Клайв здесь? — говорит баронет. — Рисует свои карикатурки, да? А вы ничего не писали мне об этом, леди Анна. Да, видно, последний приступ изрядно сказался на сэре Брайене.
Этель зарделась; да, как ни странно, в письмах жены и дочери к сэру Брайену не было ни слова о Клайве.
- Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи (книга 2) - Уильям Теккерей - Проза
- Противные задачи - Григорий Остер - Детская образовательная литература
- Логово серого волка [СИ] - Маргарита Бурсевич - Фэнтези
- Умереть бы раньше, чем проснуться - Уильям Айриш - Триллер
- Дерево-людоед с Темного холма - Содзи Симада - Классический детектив / Ужасы и Мистика