Возвращение в Брайдсхед - Ивлин Во
- Дата:02.11.2024
- Категория: Проза / Классическая проза
- Название: Возвращение в Брайдсхед
- Автор: Ивлин Во
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Воздуха нет, ни дыханья ветерка под бархатным балдахином. Когда наступит лето, – говорил лорд Марчмейн, забывая о спелых хлебах, и сочных плодах, и о сытых пчелах, лениво летящих к улью в жарком, солнечном свете у него за окном, – когда наступит лето, я встану с постели и буду сидеть на воздухе, чтобы легче дышалось.
Кто бы подумал, что все эти золотые человечки, джентльмены в своем отечестве, смогут так долго жить не дыша. Словно жабы в угольной яме, и горя не знают. Господи спаси, зачем мне выкопали эту яму? Неужели человек должен задохнуться в собственных погребах? Плендер, Гастон! Откройте окна! Скорее!
– Все окна распахнуты, милорд.
Возле его кровати был установлен кислородный баллон с длинной трубкой, воронкой и краном, который он сам мог поворачивать. Он часто жаловался.
– Там ничего нет, сестра, посмотрите, оттуда ничего не идет.
– Идет, лорд Марчмейн, баллон полон, это видно вот здесь, по пузырьку в пробирке; давление максимальное. Слышите, как шипит? Старайтесь вдыхать медленнее, лорд Марчмейн, понемножку, не торопясь, тогда почувствуете.
– Легкий, как воздух, есть такое выражение – легкий, как воздух. А мне теперь приносят воздух в тяжелой железной бочке.
Один раз он спросил:
– Корделия, что сталось с часовней?
– Ее закрыли, папа, после маминой смерти.
– Это была ее часовня, я ей подарил. У нас в семье все были строители. Я построил ее в павильоне из старых камней, в старых стенах; это было последнее добавление к новому дому; пришло последним и первым ушло. До войны там был свой капеллан. Помнишь?
– Я была слишком маленькой.
– Потом я уехал – оставил ее молиться в часовне. Это была ее часовня. Ее место. Назад я не вернулся, не хотел мешать ее молитвам. Говорили, что мы сражаемся за свободу; я одержал свою собственную победу. Разве это преступление?
– По-моему, да, папа.
– И взываете к небесам об отмщении? Так вот почему, наверно, меня заточили в эту пещеру с черной трубкой, подающей воздух, и с желтыми человечками по стенам, умеющими жить не дыша? По-твоему, так, дитя? Но скоро подует ветер, быть может завтра, и нам всем станет легче дышать. Дурной, злой ветер, который принесет мне облегчение. Завтра будет еще лучше.
Так пролежал лорд Марчмейн при смерти до середины июля, растрачивая последние силы в битве за жизнь. Потом, поскольку не было причины опасаться резких перемен в его состоянии, Корделия уехала в Лондон выяснить у себя в женской организации кое-какие вопросы в связи с предстоящей «национальной опасностью». И в этот день лорду Марчмейну внезапно стало хуже. Он лежал, неподвижный и безмолвный, и мучительно, с трудом дышал, только взгляд открытых глаз, иногда перемещавшийся по комнате, свидетельствовал о том, что больной в сознании.
– Это конец? – спросила Джулия.
– Неизвестно, – ответил доктор, – конец, когда он наступит, будет, вероятно, таким же. Но от теперешнего приступа он еще может оправиться. Главное – ничем его не тревожить. Любое потрясение может быть фатально.
– Я еду за отцом Маккеем, – сказала она. Я не удивился. Я все лето знал, что у нее на уме. Когда она уехала, я сказал доктору:
– Мы должны помешать этой нелепице. Он ответил:
– Мое дело – заботиться о теле. А не рассуждать о том, кому лучше жить, кому умереть и что с кем будет после смерти. Я просто стараюсь, чтобы человек не умер.
– Но вы только сейчас говорили, что потрясение его убьет. Может ли быть что-нибудь вреднее для человека, который так боится смерти, чем вид приведенного к нему священника, священника, которого он выставил за дверь, когда еще был в силах?
– Я допускаю, что это может его убить.
– Значит, вы это запрещаете?
– Я не вправе запрещать что-либо. Могу только выразить мое мнение.
– Кара, а вы что думаете?
– Я не хочу, чтобы его огорчали. Только на одно сейчас еще можно надеяться-что он умрет, сам того не сознавая. Но все-таки я хотела бы, чтобы священник был здесь.
– Так постарайтесь уговорить Джулию, чтобы она его к нему не пускала до… до конца. Потом уже вреда не будет.
– Хорошо, я попрошу ее не причинять Алексу горя. Через полчаса Джулия возвратилась с отцом Маккеем. Мы все сошлись в библиотеке.
– Я телеграфировал Брайди и Корделии, – сказал я, – надеюсь, все согласятся ничего не предпринимать до их приезда.
– Мне очень жаль, что их нет сейчас, – сказала Джулия.
– Ты не можешь одна взять на себя ответственность, – убеждал ее я. – Все остальные против тебя. Доктор Грант, скажите ей, что вы сегодня говорили мне.
– Я говорил, что вид священника вполне может его убить; в противном случае не исключено, что он оправится от этого приступа. В качестве его лечащего врача я обязан возражать против всего, что может причинить ему беспокойство.
– Кара?
– Джулия, милая, я знаю, вы хотите сделать как лучше, но ведь вы же знаете, Алекс не был религиозен. Он всегда смеялся над религией. И мы не должны теперь пользоваться его немощью для успокоения собственной совести. Если отец Маккей войдет к нему, когда он будет без сознания, это даст нам право похоронить его по закону, ведь верно, отец?
– Пойду взгляну, как он, – сказал доктор.
– Отец Маккей, – обратился я к священнику, – вы помните, как лорд Марчмейн встретил вас в прошлый раз? Неужели это возможно, по вашему мнению, чтобы он с тех пор переменился?
– Хвала богу, его милостью это возможно.
– Может быть, – предложила Кара, – вы бы вошли потихоньку, когда он спит, и произнесли над ним слова отпущения, а он и не узнал бы.
– У меня на глазах умерло так много людей, – ответил он, – и я не видел, чтобы кто-нибудь из них в последний час был огорчен моим присутствием.
– Но ведь то все были католики, а лорд Марчмейн не был, разве только формально, по крайней мере последние годы. Он смеялся над этим, Кара сама говорила.
– Христос пришел звать к раскаянию не праведников, но грешников.
Вернулся доктор.
– Без перемен, – сказал он.
– Ну подумайте, доктор, – повернул к нему священник свое спокойное, невинное, серьезное лицо, – могу ли я вызвать у кого-нибудь потрясение? – Он обвел взглядом нас всех. – Вы знаете, что я хочу сделать? Это так немного и так просто. Я ведь даже не ношу специального облачения, иду в чем есть. Вид мой ему уже знаком. Ничто не может его испугать. Я только спрошу у него, жалеет ли он о совершенных грехах. И буду ждать от него утвердительного знака, в крайнем случае довольно будет и того, что он не скажет мне «нет»; потом я дам ему божье прощение. А затем, хотя это уже и не так обязательно, я его помажу. Это сущий пустяк, прикосновение пальцев и капли масла вот из этой баночки; смотрите, ничего не может ему повредить.
– Ох, Джулия, как нам решить? – вздохнула Кара. – Постойте, я попробую с ним поговорить.
Она ушла в Китайскую гостиную; мы молча ждали; стена огня разделяла меня и Джулию. Немного погодя Кара возвратилась.
– По-моему, он ничего не слышал, – растерянно проговорила она – Мне казалось, я придумала, как начать. Я сказала:
«Алекс, ты помнишь Мелстедского священника? Ты его очень обидел, когда он приезжал тебя навестить. Ты был с ним так резок. Он опять приехал. Я хочу, чтобы ты с ним повидался ради меня и чтобы вы помирились». Но он не ответил. Если он без сознания, его не может огорчить вид священника, ведь правда, доктор?
Джулия, до этого стоявшая молча и неподвижно, вдруг шагнула вперед.
– Благодарю вас за совет, доктор, – проговорила она. – Я беру на себя полную ответственность за все, что может случиться. Отец Маккей, будьте добры пройти теперь к моему отцу. – И, не взглянув на меня, пошла впереди него к двери.
Мы все потянулись следом. Лорд Марчмейн лежал так же, как я его видел утром, только глаза у него были теперь закрыты; руки его вверх ладонями покоились на одеяле, на одной из них сиделка как раз щупала пульс.
– Входите, входите, – бодро сказала она. – Теперь вы его уже не потревожите.
– Уже?
– Нет-нет, но он больше ни на что не реагирует. Она поднесла к его лицу кислородную трубку, и шипение выходящего газа было единственным звуком у постели умирающего.
Священник наклонился над лордом Марчмейном и благословил его. Джулия и Кара опустились на колени в изножье кровати. Доктор, сиделка и я стояли позади.
– Ну, – сказал священник, – я знаю, вы жалеете обо всех своих грехах, правда? Сделайте знак, если можете. Ведь вы жалеете? – Но знака не было. – Попытайтесь припомнить свои грехи и попросите у бога прощения. Я отпущу вам грехи. А вы тем временем попросите у бога прощения за все, в чем ослушались его. – Он заговорил по-латыни. Я узнал слова:
- Пролог в поучениях - Протоиерей (Гурьев) Виктор - Православие
- Утренний всадник, кн. 1: Янтарные глаза леса - Елизавета Дворецкая - Фэнтези
- Покуда есть Россия - Борис Тумасов - Историческая проза
- Капитан гренадерской роты - Всеволод Соловьев - Историческая проза
- Покуда я тебя не обрету - Джон Ирвинг - Современная проза