Собрание сочинений. Т. 8. Накипь - Эмиль Золя
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / Классическая проза
- Название: Собрание сочинений. Т. 8. Накипь
- Автор: Эмиль Золя
- Просмотров:4
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все сидевшие за столом веселились, утратив всякое уважение к министру; они с презрением говорили о нем, набивая рисом рты. Роза заявила, что самое правильное — быть на стороне духовенства. С тех пор как начались работы в церкви св. Роха, Ашиль завален заказами, — самые знатные семьи дерутся из-за него, прямо рвут его на части, так что ему приходится уже работать по ночам. Положительно, сам господь бог покровительствует им, вся семья возносит ему за это хвалу и утром и на сон грядущий.
— Кстати, дорогой мой, вы знаете, что Дюверье нашел… — воскликнул вдруг Кампардон за сладким.
Он чуть было не назвал Клариссу, но вспомнил о присутствии Анжелы и добавил, покосившись на дочь:
— Нашел свою родственницу, ту самую…
Он поджимал губы, подмигивал, и Октав в конце концов сообразил, о ком идет речь.
— Да, я встретил Трюбло, он мне все рассказал… Третьего дня во время проливного дождя Дюверье зашел в какой-то подъезд, и кого же он там увидел? Свою родственницу, которая отряхивала зонтик… А Трюбло целую неделю ее разыскивал, чтобы вернуть ее к Дюверье.
Анжела скромно потупила глаза, глядя в тарелку и старательно запихивая себе в рот большие куски. Впрочем, в этой семье неукоснительно следили за пристойностью своих выражений.
— Она хороша собой, его родственница? — спросила Роза у Октава.
— Как сказать, — ответил он. — И на таких есть любители.
— Эта особа имела нахальство прийти однажды к нам в магазин, — заметила Гаспарина; несмотря на собственную худобу, она терпеть не могла тощих. — Мне ее показали… Настоящая палка!
— Да что с того! — заключил архитектор. — Все равно теперь она снова подцепила Дюверье… Его бедной жене…
Он хотел сказать, что Клотильде, вероятно, стало легче жить и что она, должно быть, очень довольна. Но, вспомнив опять об Анжеле, он изобразил на лице соболезнование.
— Родственники не всегда ладят между собой… Что поделать, в каждой семье бывают неприятности.
Лиза, стоявшая с салфеткой на руке по другую сторону стола, посмотрела на Анжелу, а та, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, уткнулась носом в стакан и старалась пить как можно медленнее.
Около десяти часов Октав, сославшись на сильную усталость, ушел к себе наверх. Несмотря на умиление Розы, ему было не по себе среди этих добродушных людей: он чувствовал, как растет неприязнь Гаспарины к нему. А ведь он ничего худого ей не сделал. Она просто ненавидела в нем красивого мужчину, подозревая, что ему принадлежат все женщины в их доме. Это приводило Гаспарину в исступление, хотя она не испытывала ни малейшего влечения к Октаву; в действительности ее злил его успех у женщин, так как собственная ее красота увяла слишком рано.
Октав ушел, и все отправились спать. Каждый вечер, перед тем как лечь в постель, Роза проводила час в туалетной комнате. И теперь она вымылась с ног до головы, обрызгала себя духами, затем причесалась, осмотрела свои глаза, рот, уши и даже налепила мушку на подбородок. К ночи она меняла роскошные пеньюары на столь же роскошные чепчики и рубашки. В этот раз она выбрала рубашку и чепчик, отделанные валансьенскими кружевами. Гаспарина помогала ей, подавая тазы, приводя в порядок залитый водой пол, растирая ее тело полотенцем, оказывая всевозможные интимные услуги, с которыми она справлялась куда лучше Лизы.
— Ах, как хорошо! — сказала наконец Роза, вытянувшись в постели; кузина оправила ей простыни и взбила подушку.
Роза смеялась от наслаждения, лежа одна посреди широкой кровати. Вся в кружевах, изнеженная, пухленькая, холеная, она походила на влюбленную красавицу, ожидающую своего избранника. Ей лучше спится, когда она знает, что хорошо выглядит, говорила она. И к тому же это было единственное удовольствие, которое ей оставалось.
— Готово? — спросил Кампардон, входя. — Ну, тогда спокойной ночи, кисонька!
Оказывается, ему еще нужно поработать. Придется посидеть. Роза рассердилась: надо же хоть немного отдохнуть, как это глупо, губить подобным образом свое здоровье.
— Ложись спать, слышишь!.. Гаспарина, обещай мне, что заставишь его лечь.
Кузина поставила на ночной столик стакан с подсахаренной водой, положила рядом томик Диккенса и теперь стояла, глядя на Розу. Не отвечая, она нагнулась к ней, шепнула: «Как ты мила сегодня!» — и поцеловала в обе щеки сухими губами, горько усмехнувшись, с самоотречением, как подобает некрасивой бедной родственнице. Кампардон, лицо которого побагровело от затрудненного пищеварения, тоже смотрел на жену. Усы его слегка вздрогнули, он в свою очередь поцеловал Розу.
— Спокойной ночи, душечка!
— Спокойной ночи, дорогой… И ложись сию же минуту.
— Не волнуйся! — сказала Гаспарина. — Если он в одиннадцать все еще будет сидеть, я встану и потушу у него лампу.
Около одиннадцати часов Кампардон, зевавший над домиком в швейцарском стиле, который вздумал построить один портной с улицы Рамо, не спеша разделся, думая о Розе, такой хорошенькой и опрятной; потом, для отвода глаз смяв свою постель, он отправился к Гаспарине, в ее кровать. Им очень плохо спалось там, в тесноте; они толкали друг друга локтями. Особенно неудобно было Кампардону, которому приходилось сохранять равновесие на краю тюфяка; по утрам у него так и ломило ногу.
В это же время, после того как Виктория, покончив с посудой, ушла наверх, Лиза заглянула, по своему обыкновению, к барышне, узнать, не нужно ли ей чего-нибудь. Анжела ждала ее, лежа в кровати; каждый вечер, потихоньку от родителей, они затевали нескончаемую игру в карты, раскладывая их на кончике одеяла. Они играли в «баталию», непрерывно говоря о кузине, этой дряни, которую горничная, не стесняясь, разоблачала перед девочкой. Обе мстили таким образом за свою лицемерную покорность в течение дня, и Лиза находила низменное наслаждение в том, чтобы развращать Анжелу, удовлетворяя любопытство болезненной пятнадцатилетней девочки, трудно переносящей переломную пору своего развития.
В этот вечер они были страшно злы на Гаспарину — она уже два дня запирала сахар, которым горничная набивала карманы, чтобы выложить его потом девочке на постель. Ну что за свинья! Нельзя даже погрызть сахару перед сном!
— Ее-то ваш папаша вдоволь пичкает сладким! — заметила Лиза, цинично смеясь.
— О да! — прошептала Анжела, тоже посмеиваясь.
— А что ей делает ваш папа? Ну-ка, покажите.
Девочка бросилась служанке на шею, обвила ее голыми руками и крепко поцеловала в губы, повторяя:
— Вот что! Вот что!
Пробило полночь. Кампардон и Гаспарина охали, лежа на слишком узкой кровати, в то время как Роза, удобно раскинувшись, читала Диккенса, проливая слезы умиления. Наступила глубокая тишина, целомудренная ночь окутала мглой эту достойную семью.
Возвращаясь к себе, Октав заметил, что у Пишонов гости. Жюль окликнул его, желая непременно чем-нибудь попотчевать. Там были старики Вийом, помирившиеся с молодыми супругами по случаю посещения их дочерью церкви впервые после родов, происшедших в сентябре. Они даже согласились прийти к обеду как-нибудь во вторник, чтобы отпраздновать выздоровление Марии, которая лишь со вчерашнего дня начала выходить на улицу. А так как мать была бы недовольна, увидев ребенка, да еще опять девочку, Мария, чтобы умиротворить ее, решила отправить девочку к кормилице в деревню, неподалеку от Парижа. Лилит уснула, положив головку на стол, отяжелев от рюмки вина, — ее насильно заставили выпить за здоровье сестрички.
— Что ж, двое — это еще куда ни шло! — сказала г-жа Вийом, чокнувшись с Октавом. — Только не вздумайте начинать сызнова, зятек!
Все рассмеялись. Однако старуха оставалась невозмутимой.
— Ничего тут нет смешного, — продолжала она. — С этим ребенком нам придется как-то мириться, но если появится еще один, тогда клянусь вам…
— Да, если появится еще один, — закончил Вийом, — вы только докажете, что у вас нет ни ума, ни сердца… Какого черта! В жизни надо быть серьезным, надо воздерживаться, когда нет лишних тысяч, которые можно тратить на развлечения.
И, повернувшись к Октаву, он добавил:
— Вы знаете, господин Муре, я награжден орденом. И представьте себе, я не ношу его дома, чтобы не пачкать ленточек… Вот и рассудите: если мы с женой лишаем себя удовольствия носить орден в домашней обстановке, наши дети вполне могут лишить себя удовольствия заводить дочерей… Нет, сударь, надо быть бережливым даже в мелочах.
Пишоны стали заверять старика Вийома в своем послушании. Этак с ума можно будет сойти, если у них еще раз случится такая оказия!
— Опять выстрадать то, что я выстрадала! — сказала Мария; она до сих пор была очень бледна.
— Я лучше дам отрезать себе ногу, — заявил Жюль.
Вийомы с довольным видом покачивали головой. Они заручились честным словом дочери и зятя и теперь, так и быть, прощают их. Часы пробили десять, и все горячо расцеловались. Жюль надел шляпу, собираясь проводить стариков до омнибуса. Этот возврат к заведенному когда-то порядку так растрогал их, что они еще раз перецеловались со всеми на площадке лестницы. Когда Жюль и Вийомы ушли, Мария, которая смотрела им вслед, облокотясь о перила рядом с Октавом, увела его обратно в столовую.
- Здравствуйте, Эмиль Золя! - Арман Лану - Биографии и Мемуары
- Собрание сочинений. Т. 16. Доктор Паскаль - Эмиль Золя - Классическая проза
- Свадебное путешествие сержанта Мюллера - Павел Кучер - Альтернативная история
- Собрание сочинений в пяти томах. Том третий - Иван Ефремов - Научная Фантастика
- Ночи Корусканта-2: Улица теней - Майкл Ривз - Космическая фантастика