Полное собрание сочинений. Том 17 - Л Н. Толстой
- Дата:30.07.2024
- Категория: Проза / Классическая проза
- Название: Полное собрание сочинений. Том 17
- Автор: Л Н. Толстой
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну, твою пѣсню. — Она запѣла и забыла про гостей. Старикъ лакей улыбнулся. Вдругъ шумъ въ передней и вошелъ [1 неразобр.] Чистой, красивой, сильной. Они незнакомы, но оба веселы и молоды, засмѣялись.
* № 7.
<«Соня! поди сюда, — сказала она на фонѣ той дали, въ которую она смотрѣла, увидавъ свою дочь, подавшую трубку — поди сюда». Совсѣмъ другой шагъ, другой видъ сдѣлался у Софьи Петровны, когда она подходила къ матери (Извините за сравненье). Выраженье ее перемѣнилось, какъ перемѣняется выраженіе собаки, которая по своимъ дѣламъ шла черезъ комнату, и которую вдругъ позвалъ хозяинъ. Наталья Николаевна протянула свою красивую, изнуренную руку. Соня поняла и положила на нее подбородокъ. Наталья Николаевна посмотрѣла на дочь, поцѣловала ее въ глаза, выпустила голову и опять стала смотрѣть въ свою любимую даль. Немножко погодя, она тоже самое сделала съ сыномъ и хотѣла удержать его, но онъ подъ какимъ то предлогомъ ушелъ отъ нее. То, что она сдѣлала съ дочерью и сыномъ, очень понятно было для каждаго, кто видѣлъ эти два здоровыя существа. Глядя на нихъ, нельзя было удержаться матери, чтобы изрѣдка не позволить себѣ этаго. Петръ Иванычъ, такъ звали старичка, между тѣмъ додумалъ свои мысли, всталъ, обошелъ комнаты и вдругъ,339 давъ себѣ отчетъ въ томъ, гдѣ онъ находится, пришелъ въ свойственный только непрактическимъ людямъ азартъ акуратности. Онъ началъ таскать, перетаскивать, приказывать, отмѣнять приказанья и суетиться такъ, что даже H. Н. стала просить его успокоиться. То этотъ сундукъ стоялъ не на мѣстѣ, то эта комната была холодна для Сони, то Сережины вещи были перепутаны. Онъ неизвѣстно для чего принесъ изъ передней лыжи, особенно осторожно поставилъ ихъ къ притолкѣ въ гостиной и прижалъ къ ней. Вотъ забыли опять, сказалъ онъ. Но лыжи не приклеились и съ грохотомъ упали поперекъ двери. Наталья Николаевна нервически вздрогнула, но увидавъ причину шума, только сказала: «Соня, подними, мой другъ». — «Подними, мой другъ» — повторилъ Петръ Иванычъ, и помогай мнѣ по крайней мѣрѣ, а то это никогда не устроится. Я пойду къ хозяину, что тебѣ еще нужно?»>
* № 8.
Онъ съ недѣлю только тому назадъ собрался идти съ выходцами и 6) Дементій Ѳокановъ богатый старикъ съ 3-мя сынами, дѣвкой и внучатами... <Ѳокановск[ій] былъ годовъ 6 назадъ сильный дворъ, первый дворъ на селѣ, да сталъ падать, но все-таки> и не пошли бы они съ своихъ родныхъ мѣстъ, если бы не было обиды. Всего обоза было340 12телѣгъ. У Никифора 2, у К[озлова] — 1, у Севаст[ьяна] — 2, у Дмитрія — 1, у Гавр[юхи] — 1 и у Ѳокановыхъ — 5.
Ѳокановыхъ дворъ былъ на краю, къ той сторонѣ, по которой шелъ путь выходцевъ, и къ нему собирались товарищи.
Народъ не пошелъ на работу, и толпились у дворовъ отъѣзжающихъ. — Погода стояла теплая. Скотина 3-й день ужъ ходила въ полѣ <и>
№ 9.
Въ селѣ Никольскомъ на Зушѣ была сходка. Это было вечеромъ, въ весенній Егорій. Шесть семей выходили на новыя земли, и старики третій разъ судили о томъ, какъ ихъ выпустить. Сходка, какъ всегда, сошлась на углу проулка, гдѣ просохла и притопталась хороводами земля. Весь народъ собрался на сходку, и всѣ толпились и слушали. Въ серединѣ сходки сцепились, спорили Титъ Ермилинъ, грубый мужикъ, большой, черный, какъ цыганъ, съ густой, курчавой бородой, и Никифоръ, бывшій сборщикъ, худощавый мужикъ, грамотный и обходительный. Никифоръ выходилъ на новыя земли; онъ спорилъ съ Титомъ за то, что Титъ налагалъ на выходцевъ еще за три года подати.
— Вы земли покидаете намъ неродимыя, — говорилъ Титъ, грозно хмурясь. — Отъ хорошихъ земель бы не ушли. А подати-то на насъ навалятся. Добро бы земли хорошія оставляли, а то кто идетъ? Голь. Давыдка Козловъ — его пашня ненавожена отъ роду. Не пахана второе лѣто лежитъ. Макарычевы еще того хуже. Болхина Гаврюхи? Такъ она и лѣсомъ заросла, а податями насъ не помилуютъ, не спросятъ, хороши ли, дурны [ли] земли, а денежки съ души по 7 рублей подай хорошія. Ты, небось, счетчикъ — учелъ, много ли тебѣ расхода станетъ проѣздъ, a мірское дѣло не учелъ.
Никифоръ давно собирался говорить, но Титъ все перебивалъ его. Теперь Макарычевъ Дмитрій, угрюмый, широкоплечiй мужикъ, съ рѣдкой бородой и въ оборванномъ зипунѣ, подпоясанномъ веревкой, перебилъ Тита. Дмитрій тоже уходилъ на новыя земли.
— Грѣхъ тебѣ, Титъ, — выступая на середку, сказалъ онъ дрожащими губами. — Отпустилъ насъ міръ православный, что же ты міръ колобродишь.
«Что же дѣлать, разобрать надо». «Титъ дѣло говоритъ». «Они уйдутъ, a отвѣчать мы будемъ», заговорили голоса.
Никифоръ выступилъ напередъ, запахивая свой <дранный> новый кафтанъ.
— Велите слово сказать, старички, — проговорилъ онъ, по-старинному прямо и низко кланяясь на всѣ 4 стороны. — Титъ Евсеичъ насъ коритъ, что мы будто выходимъ, на міръ тяготу сваливаемъ. — Мы въ міру выросли, міромъ вскормлены, вспоены, намъ міръ забывать нельзя. Не мы съ своей головы вздумали на новыя мѣста идти. На то царскій указъ былъ, чтобы селился христіанскій народъ на татарскія земли. Положилъ намъ Богъ на душу идти — мы собрались и у міра спросились. Мы не тайкомъ шли, мы спрашивались. Что міръ приказалъ, то мы исполняли. Мы себя очистили, за годъ внесли, послѣдніе животы пораспродали. — Кто же заплатилъ? Я да дядя Дементій. Мы за всѣхъ отдали. Что пòтомъ да кровью собирали, послѣднее отдали за товарищей. Титъ Семенычъ говоритъ: «Вы, молъ, уйдете, а за васъ плати подати да рекрутства отбывай». Неправда, Титъ Семенычъ. Кто уходитъ? Дядя Дементій съ достаткомъ да я, можетъ тоже, пока Богъ грѣхамъ терпѣлъ, плателыцикъ былъ, а то кто же идетъ? Козловъ, Макарычевъ, Болхинъ Гаврюха да Савостьянъ. Что же, они развѣ дома плательщики были? И прежде за нихъ платили, а теперь мы вамъ за нихъ сполна выплатили. А что насчетъ рекрутства, то невѣрно. Мы развѣ изъ Россіи куда уйдемъ, мы тамъ, если Богъ позволитъ живыми быть, тамъ отбывать будемъ, a здѣсь наши души сложатся. Міръ православный, не накладывайте намъ тяготу лишнюю, грѣхъ будетъ. Что же намъ развѣ послѣдніе повозки да коней продать, такъ съ чѣмъ же и пойдемъ, а мы всѣ тутъ.
— Богъ съ ними. Грѣхъ, ребята! Что дѣло, то дѣло, — заговорили въ народѣ.
— Какъ же всѣ тутъ — заговорилъ, еще мрачнѣе хмурясь Титъ. — Дементій, небось, 100 колодокъ пчелъ продалъ. Я чай, сундукъ денегъ везетъ. Да что и говорить, мнѣ его денегъ не нужно. Дай Богъ ему. А только не пошелъ бы онъ на новыя мѣста, чего ему идти? Первый дворъ на селѣ былъ. Мы знаемъ, зачѣмъ онъ идетъ. Кабы у него не было 3-хъ сыновъ на очереди, онъ бы не пошелъ, а онъ нынче уйдетъ, а осенью за моего сына возьмутся, а не за моего, за другого черезъ очередь. Толкуй, ты!
— Оно дѣло! Дядя Дементей, небось, догадливъ. Что дѣло, то дѣло. Онъ очисти рекрутчину и иди, — заговорили въ народѣ. —
— Грѣхъ будетъ, православные!..
— Да вотъ грѣхъ. Онъ гдѣ, дядя Дементей? Чего онъ не пришелъ, — заговорилъ Титъ.
Толпа отъ угла стала раздвигаться. Дядя Дементей сидѣлъ на углу, на завалинкѣ, облокотясь на костыль, и слушалъ. Онъ всталъ во весь свой высокій ростъ и, опустивъ голову, хромая, вышелъ въ кругъ. Онъ снялъ большую старинную шапку съ сѣдѣвшихъ густыхъ волосъ и поклонился.
— Я здѣся, старички, — сказалъ онъ тихимъ, кроткимъ голосомъ.
Титъ замолчалъ, отступивъ, и всѣ молчали.
— Что жъ, старички, даете выпускъ или нѣтъ? — сказалъ онъ.
— А ты не ходи, дядя, — сказалъ ему, шутя, старикъ Игнатъ.
— Мнѣ нейти нельзя — отвѣчалъ Дементій. — Я собрался.
— Не выпустимъ тебя, дядя.
— А не выпустите, Богъ съ вами. —
— Слышалъ, дядя, что Титъ говоритъ, что ты сына отъ солдатчины уводишь.
— Что жъ, говорить все можно.
— Много ли налагаетъ міръ православный?
— Очисти подати за всѣхъ за три года, и съ Богомъ.
Старикъ прислонилъ къ ногамъ костыль и сталъ распоясываться. Распоясавшись, онъ вынулъ кошель изъ за пазухи.
— Считай, много ли будетъ! —
— Да, что, Богъ съ нимъ. Грѣхъ, ребята, — заговорили одни.
— Такъ-то лучше будетъ. Идите въ избу. Считай, староста, — заговорили другіе.
Дементій отдалъ 234 рубля.
— Сочти, много ли за кого я отдалъ, — сказалъ онъ старостѣ.
Староста счелъ за Козлова 35, за Макарычева — 62, за Болхина — 17, за Савостьяна — 43, остальные за себя.
Старикъ поклонился на всѣ 4 стороны и пошелъ домой.
* № 10.
Въ 1818-мъ году мужики казеннаго села Излегощи, собравшись у крыльца дома341 Ѳедора Резунова, толковали объ общемъ сельскомъ дѣлѣ — объ отбитой у нихъ сосѣдомъ помѣщикомъ, ихъ собственной Грецовской пустоши. Это не была мірская сходка по наряду; а самъ собой собрался народъ у крыльца Ѳедора.342 Сперва подошли сосѣдъ Митрій343 Макарычъ, первый бѣднякъ въ селѣ. Онъ пришелъ просить серничковъ или сѣры взаймы, но еще не отошелъ, какъ подошелъ Базыкинъ старикъ, проходя домой изъ лѣса съ вырѣзанными имъ сѣнными вилами, показавъ вилы, пріостановился, хваля погоду. Рыжій Власъ, увидавъ вилки, перешелъ съ той стороны улицы къ нимъ же и, потрогавъ вилки, завелъ разговоръ о пахотѣ. Иванъ Брыкинъ ходатай по Грецовскому дѣлу шелъ изъ волостнаго правленія и остановился подлѣ мужиковъ. Пелагеюшкинъ печникъ, замѣтивъ народъ и полагая, что будетъ выпивка, кликнулъ невѣстку и, не входя въ избу, велѣлъ себѣ подать шапку и подошелъ къ нимъ — кликнувъ сосѣда Гаврюху Болхина. Старшина, увидавъ народъ, подошелъ къ нимъ, и у крыльца Брыкина собралось человѣкъ 15, и зашелъ споръ о Грецовской землѣ — пахать или не пахать ее въ нынѣшнюю весну. Пріѣзжалъ засѣдат[ель], объявлялъ, что земля отписана на Сомова. Но было подано прошеніе въ Сенатъ, и потому одни говорили, что надо пахать, другіе говорили, что не надо.
- Полное собрание сочинений. Том 23. Произведения 1879–1884 гг. Моя жизнь - Лев Толстой - Русская классическая проза
- Музей - Виорель Ломов - Социально-психологическая
- Проект общего плана устройства народных училищ - Лев Толстой - Русская классическая проза
- Полное собрание сочинений. Том 20. Анна Каренина. Черновые редакции и варианты - Лев Толстой - Русская классическая проза
- Поляна, 2014 № 03 (9), август - Журнал Поляна - Периодические издания