Маисовые люди - Мигель Анхель Астуриас
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / Классическая проза
- Название: Маисовые люди
- Автор: Мигель Анхель Астуриас
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Он и сейчас… — робко вставила польщенная Канделария и опустила красивые глаза, глядя на пустые стопки, которые доктор и погонщики поставили на поднос.
— Верно, и сейчас, потому что она его навечно любит! Кого любишь, тот всегда жив. Умрет, уйдет, что хочешь, а жив, пока его женщина не разлюбила и пока она не умерла. Вот как мужчины полагают, а уж Мачохон был мужчина из мужчин!
— Был? Да он и сейчас…
— Да, донья Канде, — вступил в беседу Иларио, — и был, и есть, пока его женщина любит. Он и всадник, и в небе светит.
— Вот это по мне, — сказал повеселевший от слов и водки Порфирио, а Олегарио крикнул: «Браво!» — Отбрить, так сразу. Однако эту водочку допить надо. С вашего разрешения, донья Канде… выпейте и вы, дон медик…
Гремела маримба, звенели гитары, кружились в пляске гости, чернела и поблескивала серебром коса Марии Канделарии, желтела ее кофта, обтягивая подпертую корсетом грудь, а все Иларио с трудом стояли на месте, их так и подмывало кинуть звезды ночного неба под ноги своим красоткам.
Подошли жених и невеста: Чонита Рейноса, дочка Андреса, и Сакариас Менкос. Губы у нее были пухлые, как розово-лиловый цветок; от него пахло кроликом, и с виду он был диковат. Хотя и обулся ради торжества. Вышло даже и хуже: он ходил как подкованный — мешали ему ботинки. Жених и невеста подошли к погонщикам и доктору послушать, что им рассказывает тетя Канделария.
— Ночью меня часто будит стук копыт… Я выхожу и вижу на дороге золотое облако… Мачохон проезжает близко, но они его ослепили, и он не знает, что я его жду, не сплю, словно серые листья дубов в лунном свете. Он проезжает близко и далеко: близко — потому что рядом, далеко — потому что не видит меня. Страшная моя судьба и простая, — говорила Мария Канделария, никого и ничего не видя, — такого не бывает, а бывает — раз в тысячу лет… Ранило меня искрой… Истинная любовь — это рана. Мужчина может чем угодно быть, а женщина — образ того, кого она любит… — Она уже еле бормотала, углы ее рта опустились, подступали слезы, но их победил смех женщины, которая так и не стала взрослой. — Помню, мы тут с ним плясали. Давай, сказал он, танцевать и обниматься, и все норовил подставить мне подножку, не со зла, а чтобы схватить меня пониже спины, когда я упаду… Ударила я его…
— И поцеловали, правда, тетечка? — спросила невеста. Родные и друзья знали этот рассказ наизусть.
— А я, дурак, и не ведаю, — вмешался Олегарио, посасывая окурок и глядя исподтишка на Чониту, с которой очень бы недурно было танцевать и обниматься, — все светила небесные из всадников или нет?
Доктор собрался что-то ответить, а Порфирио ткнул приятеля локтем в живот — не за вопрос, конечно, а за двусмысленные взгляды.
— Сакариас, этот на твою невесту зубы точит! Ешь ее скорей, чтоб он на нее не позарился да из рук не выронил.
— А ты, Чонита, съедобная? — откликнулся жених, пытаясь высунуть руки из слишком длинных рукавов новой куртки и облизывая рыжие от какого-то напитка усы.
— Запретный плод, вот она кто, потому к ней и тянет! — подхватил Иларио.
— Кому запретный, кому нет, — ответил жених, высвобождая наконец руку и обтирая жесткие усы. — Кто женился, тот эти плоды только и собирай!
— Мы еще не женатые, Сакариас… — сказала Чонита и надулась.
Кто-то играл на гитаре и пел:
Бедный ствол без ветвей и без листьев,
и тебя иссушила беда…
Бенигно. Эдувихес, семейство Моратайя и прочие друзья окружили гитариста и, стоя неподвижно, с удовольствием слушали песню. Старше всех был Эдувихес. Сквозь волосы его светился череп, а сквозь череп — важность и печаль. Он шесть раз был алькальдом, и на шестой чуть не погорел: казначей сбежал со всеми деньгами, даже налог на манго унес.
Две старухи перекрикивались во всю глотку — у них давно в ушах закаменело. Они делились тайнами, заглушая маримбу. Обсудив во всеуслышание бывшего алькальда, они перешли к доктору.
— Червяк он могильный, все они такие в городе-е!…
— Какой там червяк! Моль ломбардная!…
— Не скажу, не знаю, а кажется мне, что он Канделарию обхаживает! Ну, это мы еще посмотрим, куда ему-у!
— Выпейте анисовой! Вон кофе дают с пирогом! Суматошные они люди… и дед их, старый Рейноса, такой бы-ыл!
— Их как фамилия, Рейносо или Рейноса?…
— Бог его знает! Когда у деда ихнего с бабкой бывали гости, все кувырком шло! Помню, Канделарии помолвку готовили!… Мы вон там сидели!… Самая любимая дочка была. Деда Габриэлем звали, да… Габриэль Рейносо!… Оленя убили, поросят и не сочтешь, шесть индеек…
— Прямо шесть! А ликер хороший! Может, было бы у них потише, и свадьба не расстроилась бы!
— Беда приглашения не ждет. Выехал Мачохон из дому и не доехал!…
— Тут помолвку собирались справлять?
— Тут, на этом самом месте. А время прошло — и Чониту замуж выдают. Одно слово, свадьба…
— Светится, как золото, — говорила Канделария толстым рябым свинопасам, — а я часто слышу, что он плачет, словно младенец. Поверьте мне, большие светлые пятна в ночном небе очень тоскуют. Я все гляжу на них, гляжу, прямо сроднилась с ними и вижу: плохо им. Бескрайний свод расцвечен разлукой…
— Тетечка, — позвала ее Чонита, — гости хотят с хозяевами выпить там, в зале!
— А папа где?
— Тут, с мамой, только тебя и ждут. Доктор говорить собрался.
Гостиная была битком набита. Даже в дверях толпились люди, заглядывали с галерейки. Медик судорожно восклицал:
— …Голубка не убоится коршуна! Кавалер выбрал даму, и они совьют гнездо! Бокал жизни пенится радостью!…
Крики его нарушил голос Порфирио Мансильи, а гости шикали на невоспитанного погонщика. Иларио силком вывел его.
— Ладно, Порфирио, не лезь! Пошли, бога ради, послушаем гитаристов, они с земель Хуана Росендо!
В гостиной захлопали, тост кончился.
—
- Улыбка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Книга пяти колец - Мусаси Миямото - Древневосточная литература
- Властелин колец - Джон Толкин - Фэнтези
- И грянул гром… (Том 4-й дополнительный) - Вашингтон Ирвинг - Научная Фантастика
- Блуждающие души - Гусейнова Ольга - Любовно-фантастические романы