Полковнику никто не пишет - Габриэль Маркес
- Дата:19.06.2024
- Категория: Проза / Классическая проза
- Название: Полковнику никто не пишет
- Автор: Габриэль Маркес
- Просмотров:3
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Адвокат пустился в весьма красноречивые описания административного лабиринта. Кресло было слишком узким для его перезрелых ягодиц.
— Пятнадцать лет назад было легче, — заключил он. Тогда существовала муниципальная ассоциация ветеранов, в которую входили люди из обеих партий. — Он втянул в лёгкие обжигающий воздух и изрёк, будто сам только что придумал: — В единстве — сила.
— Для меня это не подходит, — сказал полковник, впервые осознав своё одиночество. — Все мои товарищи умерли, дожидаясь почты.
Но адвокат продолжал твердить своё:
— Закон был принят слишком поздно. Не всем повезло, как вам: вы были полковником уже в двадцать лет. Кроме того, закон не указывал, откуда взять деньги на пенсии, так что правительству пришлось перекраивать бюджет.
Старая песня. Каждый раз, слушая её, полковник испытывал глухую досаду.
— Мы не просим милостыни, — сказал он. — Мы не просим об одолжении. Мы рисковали шкурой, чтобы спасти республику.
Адвокат развёл руками:
— Да, это так, полковник. Людская неблагодарность не знает границ.
И эта песня была знакома полковнику. Впервые он услышал её уже на следующий день после заключения Неерландского договора, когда правительство обещало возместить убытки и помочь вернуться домой двумстам офицерам. Революционный батальон состоял в основном из подростков, сбежавших из школы. В Неерландии они расположились лагерем вокруг гигантской сейбы и ждали в течение трех месяцев. А потом сами добирались домой, кто как мог, и дома тоже продолжали ждать. С тех пор прошло почти пятьдесят лет, а полковник всё ещё ждал.
Взволнованный воспоминаниями, полковник принял горделивую позу. Упершись костлявой рукой в костлявое бедро, он сказал сдавленным голосом:
— Итак, я пришёл к определённому решению.
Адвокат насторожился.
— А именно?
— Я меняю адвоката.
В сопровождении жёлтых утят в кабинет вошла утка. Адвокат встал с кресла, чтобы выгнать их.
— Как вам будет угодно, полковник, — сказал он, всё ещё размахивая руками. — Будет так, как вы скажете. Если бы я мог творить чудеса, я бы не жил в этом птичнике. — Он вставил в дверь деревянную решётку и вернулся в кресло.
— Мой сын работал всю свою жизнь, — сказал полковник. — Мой дом заложен. А закон о пенсиях стал кормушкой для адвокатов.
— Только не для меня, — запротестовал адвокат. — Все деньги, что я получил, до последнего сентаво истрачены на судебные хлопоты.
Одна только мысль оказаться несправедливым причиняла полковнику страдание.
— Именно это я и хотел сказать, — поправился он. — От этой жары мозги плавятся.
Минуту спустя адвокат перевернул всё вверх дном в поисках доверенности. Солнце уже добралось до середины его невзрачной клетушки, сколоченной из неструганых досок. После долгих и безуспешных поисков адвокат опустился на четвереньки и, отдуваясь, вытащил сверток из-под пианолы.
— Вот она. — Он протянул полковнику лист гербовой бумаги. — Надо написать моим доверенным лицам, чтобы они уничтожили копии.
Полковник стряхнул пыль и положил бумагу в карман рубахи.
— А вы разорвите её сами, — сказал адвокат.
— Нет, — ответил полковник. — Это двадцать лет моей жизни. — Он ждал, что адвокат продолжит поиски, но тот подошёл к гамаку и вытер пот. Потом взглянул на полковника сквозь дрожащий в солнечных лучах воздух.
— Мне нужны и другие документы, — сказал полковник.
— Какие?
— Прежде всего расписка полковника Буэндиа.
Адвокат развёл руками.
— Это невозможно, полковник.
Полковник встревожился. Как казначей революционного округа Макондо он совершил трудный шестидневный переход с казной революционной армии в двух чемоданах, навьюченных на мула. Он пришёл в Неерландский лагерь за полчаса до подписания договора, волоча за собой издыхающего от голода мула. Полковник Аурелиано Буэндиа — главный интендант революционных сил Атлантического побережья — выдал ему расписку и включил оба чемодана в реестр имущества, сдаваемого при капитуляции.
— Это документы огромной важности, — сказал полковник. — Особенно собственноручная расписка полковника Аурелиано Буэндиа.
— Возможно, — сказал адвокат. — Однако эти документы прошли через тысячи рук и тысячи учреждений и осели Бог знает в каком отделе военного министерства.
— Документы такого рода не могут пройти незамеченными ни для какого чиновника, — сказал полковник.
— Но за последние пятнадцать лет много раз сменялись сами чиновники, — заметил адвокат. — Вспомните, за это время было семь президентов и каждый президент по меньшей мере десять раз менял свой кабинет, а каждый министр менял своих чиновников не менее ста раз.
— Но ведь никто не мог унести эти документы с собой, — сказал полковник. — Каждый новый чиновник обязательно находил их на прежнем месте.
Адвокат отчаялся.
— Но ведь если теперь эти бумаги выйдут из министерства, они должны будут совершить новый круг, прежде чем вы опять попадете в список.
— Всё равно, — сказал полковник.
— Это ещё на сто лет волокиты.
— Всё равно. Кто ждёт долго, может подождать ещё немного.
Полковник положил на столик в зале пачку линованной бумаги, ручку, промокательную бумагу, поставил чернильницу. Дверь в спальню он оставил открытой на случай, если придется советоваться с женой.
Она молилась, перебирая чётки.
— Какое сегодня число?
— Двадцать седьмое октября.
Он писал очень старательно, положив руку, в которой держал перо, на промокашку, выпрямив спину, чтобы легче было дышать, — словом, так, как его учили в школе. Духота в доме стала невыносимой. Капля пота упала на письмо. Полковник промокнул её. Потом попробовал стереть расплывшиеся слова, но получилось грязное пятно. Однако он не отчаивался. Сделал отметку и переписал на полях: «Все права сохранены». Затем прочитал абзац.
— Когда меня включили в список?
Женщина, не прерывая молитвы, задумалась.
— Двенадцатого августа тысяча девятьсот сорок девятого года.
Почти тотчас пошёл дождь. Полковник заполнил страницу крупными, почти детскими буквами, какими его учили писать в государственной школе в Манауре. Потом вторую страницу — до середины — и поставил подпись.
Он прочитал письмо жене. Она слушала, одобрительно кивая после каждой фразы.
— Ты бы мог попросить кого-нибудь перепечатать письмо на машинке.
— Нет, — ответил полковник. — Я уже устал просить об одолжениях.
Полчаса он слушал, как дождь стучит по пальмовым листьям на крыше. На город обрушился настоящий потоп. После наступления комендантского часа опять где-то начало капать с потолка.
— Давно бы так, — сказала женщина. — Всегда лучше вести свои дела самому.
— Это никогда не поздно, — сказал полковник, прислушиваясь, как капает вода. — Может быть, вопрос решится раньше, чем кончится срок закладной на дом.
— Остаётся два года, — сказала жена.
Он зажёг лампу, нашёл течь, подставил миску петуха и вернулся в спальню под резкие звуки капель, ударяющих о жестяное дно.
— Может быть, они решат дело до января, чтобы быстрее получить свои деньги, — сказал он и сам поверил в это. — К тому времени пройдёт год, как умер Агустин, и мы сможем пойти в кино.
Она тихо засмеялась.
— Я даже забыла, какие бывают мультипликации.
Полковник попытался увидеть жену через москитную сетку.
— Когда ты была в кино в последний раз?
— В тридцать первом году, — сказала она. — Показывали «Завещание мертвеца».
— С дракой?
— Это я так и не узнала. Когда призрак хотел украсть у девушки ожерелье, хлынул ливень.
Шум дождя усыплял их. Полковник почувствовал лёгкую боль в животе. Но не встревожился. Он почти пережил этот октябрь.
Завернувшись в шерстяное одеяло, он уже спал, когда хриплое дыхание женщины на какое-то мгновение вплыло в его сон. Тогда он очнулся и заговорил.
Жена проснулась.
— С кем ты разговариваешь?
— Ни с кем, — сказал полковник. — Я думал о том, что тогда, в Макондо, мы были правы. Мы говорили полковнику Аурелиано Буэндиа, чтобы он не сдавался. После этого всё погибло.
Дождь шёл всю неделю. Второго ноября, в день поминовения усопших, жена против воли полковника понесла цветы на могилу Агустина. Когда она вернулась с кладбища, у неё начался новый приступ. Неделя выдалась тяжёлая. Тяжелее, чем четыре недели октября, которые полковник не надеялся пережить. Пришёл врач. Он осмотрел больную и, выходя из её комнаты, громко сказал:
— Если бы я обращал внимание на такие болезни, мне пришлось бы приговорить к смерти весь город. — Но потом поговорил с полковником наедине и прописал ей строгий режим.
У полковника тоже наступило обострение. Он по нескольку часов сидел в уборной, покрываясь холодным потом и чувствуя, как гниют и разваливаются на куски его внутренности. «Это всё зима, — убеждал он себя, чтобы не отчаиваться. — Всё будет по-другому, когда кончится дождь». И действительно верил, что когда придет письмо, оно застанет его в живых.
- Хроника объявленной смерти. О любви и прочих бесах. Вспоминая моих несчастных шлюшек - Габриэль Гарсия Маркес - Русская классическая проза
- ХРОНИКА ОДНОЙ СМЕРТИ, ОБЪЯВЛЕННОЙ ЗАРАНЕЕ - Габриэль Гарсия Маркес - Русская классическая проза
- Письма полковнику - Яна Дубинянская - Научная Фантастика
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Земляной А. Орлов Б. Игра краплёной колодой - Андрей Земляной - Научная Фантастика