История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 2) - Уильям Теккерей
- Дата:25.10.2024
- Категория: Проза / Классическая проза
- Название: История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 2)
- Автор: Уильям Теккерей
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И здесь, в двух шагах от дома, злополучная апельсинная корка, затесавшись между тротуаром и каблуком генерала, свалила несчастного наземь.
Хакстер тотчас подбежал к нему и, переждав, пока старый ветеран кое-как оправится от головокружения, вызванного ушибом и выпитым ранее виски, помог ему встать и очень любезно и дружелюбно предложил проводить его до дому. В ответ на расспросы молодого медика пьяный генерал сперва не желал говорить, где он живет, уверял, что тут совсем близко, что он отлично дойдет один; порываясь домой, он даже оттолкнул руку Хакстера и метнулся куда-то вбок; но его так шатало, что Хакстер настоял-таки на своем и, всячески утешая и подбадривая несчастного старика, в конце концов продел его грязную руку под свою, как он выразился, лапу и повел жалобно стонущего генерала через улицу. У старинных ворот, увенчанных гербом достославного Шепхерда, Костиган остановился, сказал: "Пришли", — и сам потянул за ручку звонка, а на звонок вскоре вышел сторож мистер Болтон, заспанный и злой, каким он всегда бывал, когда приходил его черед впускать по утрам эту раннюю птицу.
Костиган пытался было вступить с Болтоном в светскую беседу, но тот грубо прервал его:
— Отвяжитесь вы от меня, капитан. А то сами не спите и порядочным людям спать не даете.
Капитан покорно побрел через двор, дошел до своего подъезда и с трудом поднялся по лестнице, а Хакстер ни на шаг не отставал от него. У Костигана был свой ключ, и Хакстер вставил его в замочную скважину, так что не понадобилось будить мистера Бауза, который только недавно уснул; затем Хакстер помог своему пьяненькому другу раздеться, удостоверился, что кости у него целы и, уложив его в постель, обернул компрессом ногу, которую Костиган при падении сильно разодрал заодно с облекавшей ее штаниной. В том возрасте, какого достиг генерал, да еще при его образе жизни, такие раны заживают медленно; началось воспаление, и старик несколько дней промучился от боли и лихорадки.
Мистер Хакстер охотно и с полной уверенностью в своих силах взялся за этот трудный медицинский случай и проявил изрядное искусство. Изо дня в день он навещал своего больного, вознаграждая его забавной болтовней за отсутствие общества, по которому тот скучал и которого сам служил украшением; сиделкам капитана он дал точные указания относительно дозы спиртного, которое ему следовало принимать, и эти указания бедняга не мог нарушить, поскольку много дней не мог без посторонней помощи встать с постели или с дивана. У его изголовья дежурили Бауз, миссис Болтон и наша маленькая приятельница Фанни, когда бывала пободрее, — словом, все старались о том, чтобы облегчить страдания старого воина.
Вскоре Хаксгер, который при своей дружелюбной общительности быстро сходился с новыми людьми, стал своим человекам в Подворье Шепхерда — как в квартире под крышей, так и в сторожке. Ему все казалось, что Фанни он уже где-то видел; да, безусловно видел, но где — он не мог точно припомнить, да это и понятно: бедная девушка никогда не упоминала об их первой встрече, а сам он в тот вечер, под действием вина и танцев, лишь очень смутно отличал одно лицо от другого, правого от виноватого; к тому же Фанни сильно изменилась: испытания, свалившиеся на нее за последний месяц, — болезнь и тревоги, любовь и отчаяние, — не прошли для бедняжки даром. Головка ее поникла, лицо побледнело и осунулось; уже сколько, сколько раз печальные ее глаза встречали почтальона, когда он входил в Подворье, и сердце сжималось болью, когда он проходил мимо. Несчастный случай с Костиганом пришелся для нее кстати: тут она могла быть полезной, делать что-то нужное, что поможет ей забыть о собственных горестях, — ей было легче переносить их, когда она исполняла свой долг, хотя не одна слеза, вероятно, упала в кашу старого ирландца. Ну что ж, получше размешивай кашу, малютка Фанни, и не падай духом. Если бы все умирали от твоей болезни, то-то хорошо жилось бы гробовщикам!
Движимый состраданием к своему единственному пациенту, а может, скучая по его обществу, мистер Хакстер стал теперь посещать Костигана и по два и по три раза на дню, и если он не заставал у больного никого из обитателей сторожки, всегда находил нужным дать им какиенибудь важные указания по их местожительству. Он был добрый малый: покупал или сам мастерил детям игрушки; приносил им яблоки и леденцы; один раз принес маску, которая их до смерти напугала и вызвала улыбку на бледном; личике Фанни. Он называл миссис Болтон "дражайшая" и держался по-свойски, развязно и весело, не то что этот "спесивый, бессердечный негодяй", как миссис Болтон именовала теперь одного нашего знакомого, которого она, оказывается, "сразу раскусила".
От этой-то особы, не привыкшей стеснять себя в разговоре, Хакстер узнал, какой недуг подтачивает Фанни и как с нею обошелся Пен. Рассказ миссис Болтон, как нетрудно себе представить, был не вполне беспристрастным. По ее словам выходило, что этот молодой джентльмен пошел на самые гнусные уловки, чтобы покорить сердце бедной девушки, что он нарушил самые священные клятвы, которые давал ей; словом, что он достоин ненависти и кары со стороны всякого поборника женской чести. Хакстер, еще не забывший того, как дерзко и презрительно с ним держался Артур, готов был, разумеется, принять на веру все, что порочило репутацию нашего несчастного, обессиленного болезнью героя. Но почему он на этот раз не написал родным в Клеверинг о предосудительном поведении Пена, не развлек их новыми подробностями, которые только что узнал? В одном из писем к Хобнеллу он упомянул, что мистер Пенденнис, этот _приятнейший молодой человек_, едва не умер от горячки и, наверно, весь Клеверинг, _где его так любят_, порадуется его выздоровлению; упомянул также, что у него есть очень интересный больной, видный офицер, со сложным переломом кости, почему он и задержался в Лондоне; что же до Фанни Болтон, то о ней в письмах говорилось не больше, чем… чем в свое время в письмах Пена. О вы, матери, оставшиеся дома, не воображайте, что вы много знаете о своих сыновьях. Не обольщайтесь этой мыслью!
Но таиться от Бауза у Хакстера не было причин, и поэтому он, вскоре же после разговора с миссис Болтон, рассказал музыканту о своем давнишнем знакомстве с Пенденнисом, обрисовал его как надутого индюка и последнего мерзавца и выразил твердую решимость набить ему морду, как только он достаточно окрепнет, чтобы выйти на бой.
Тогда заговорил Бауз и представил свою версию истории, героем и героиней которой были Артур и Фанни: к их знакомству привели не злостные козни Артура, а всего лишь оплошность старого ирландца, который сейчас лежит в постели с пораненной ногой; Пен проявил в этом деле большое мужество и самообладание, а миссис Болтон — дура. Рассказал Бауз и о своем разговоре с Пеном, и о похвальных чувствах, высказанных молодым человеком. Слушая его, обличитель Артура, видимо, ощутил уколы совести: он честно признал, что был неправ, и отказался от намерения набить мистеру Пенденнису морду.
Но, перестав враждовать с Пеном, Хакстер не сделался менее предупредителен к Фанни, и незадачливый мистер Бауз отметил это с присущей ему ревнивой горечью. "Стоит мне к кому-нибудь привязаться, — думал он, — как предпочтение непременно окажут другому. Так со мной бывало всегда — с юных лет и до сих пор, а ведь мне скоро шестьдесят стукнет. Чего же мне и ждать, кроме насмешек? Успех и счастье — удел молодых, где уж нам, старым дуракам, с ними тягаться. Я-то всю жизнь играл вторую скрипку, — тут он горько рассмеялся, — так с чего бы теперь, на старости лет, мне вдруг повезло?"
Вот как эгоистически рассуждал мистер Бауз, хотя едва ли кто-нибудь, взглянув на бледное, застывшее лицо покинутой девочки, которую он ревновал, поверил бы, что для его ревности есть причины. Фанни благосклонно принимала внимание Хакстера, его искренние попытки развеселить ее и утешить. Порой она смеялась, когда он шутил или когда затевал игру с ее маленькими сестрами; но очень скоро снова впадала в уныние, из чего мистер Бауз мог бы заключить, что новый знакомый пока не затронул ее сердце, — мог бы, когда бы не был ослеплен ревностью.
Но в глазах у него стоял туман. Фанни объясняла себе молчание Пена вмешательством Бауза. Фанни его ненавидела. Фанни была к нему жестока и несправедлива. Она не желала с ним разговаривать — злобно отмахивалась от его утешений. Тяжело приходилось мистеру Баузу, и жестокая то была отплата за его преданность.
Когда Уорингтон прибыл в Подворье Шепхерда с дипломатической миссией от Пена, он (несомненно, по предварительному соглашению с высоким лицом, уполномочившим его на столь деликатные переговоры) спросил, как пройти к мистеру Баузу, и, пока стоял у ворот, даже мельком не увидел мисс Фанни. Музыкант оказался дома — он вышел к гостю из спальни больного, которого перед тем ублажал. С Уорингтоном они, как известно, уже встречались и теперь поздоровались довольно сердечно. Поговорив немного о том о сем, Уорингтон сказал, что по просьбе своего друга Артура Пенденниса и его родных приехал поблагодарить мистера Бауза за помощь, оказанную Пену в начале его болезни, и за то, что он был так любезен съездить за майором в деревню.
- Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи, составленное Артуром Пенденнисом, эсквайром (книга 1) - Уильям Теккерей - Классическая проза
- До Гарри - Л. А. Кейси - Прочие любовные романы / Прочее / Современные любовные романы / Эротика
- Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи (книга 2) - Уильям Теккерей - Проза
- Ярмарка тщеславия / Vanity Fair - Уильям Теккерей - Проза
- Из Записок Желтоплюша - Уильям Теккерей - Проза