Петер Каменцинд. Под колесом. Гертруда. Росхальде - Герман Гессе
- Дата:22.07.2024
- Категория: Проза / Классическая проза
- Название: Петер Каменцинд. Под колесом. Гертруда. Росхальде
- Автор: Герман Гессе
- Просмотров:3
- Комментариев:0
Аудиокнига "Петер Каменцинд. Под колесом. Гертруда. Росхальде" Германа Гессе
📚 Аудиокнига "Петер Каменцинд. Под колесом. Гертруда. Росхальде" - это увлекательное путешествие в мир внутренних поисков и духовных пробуждений. В центре сюжета - главный герой, чья жизнь переплетена с трагедиями, любовью и стремлением к самопознанию.
🌟 Петер Каменцинд, под колесом, Гертруда, Росхальде - каждая из историй пронизана философскими мыслями и глубокими эмоциями. Автор с легкостью переносит слушателя в мир внутренних противоречий и поиска истинного смысла жизни.
🎧 На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать аудиокниги онлайн на русском языке. Здесь собраны бестселлеры и лучшие произведения, которые помогут вам окунуться в мир книг и насладиться увлекательным чтением.
Об авторе Германе Гессе
🖋️ Герман Гессе - выдающийся немецкий писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе. Его произведения отличаются глубоким психологизмом, философскими размышлениями и уникальным стилем. Гессе известен своими произведениями, которые вдохновляют и заставляют задуматься над важными жизненными вопросами.
📖 Погрузитесь в мир произведений Германа Гессе и откройте для себя новые грани литературы и философии.
Не упустите возможность окунуться в увлекательные истории с аудиокнигой "Петер Каменцинд. Под колесом. Гертруда. Росхальде" на сайте knigi-online.info! 🎶
Ссылка на категорию аудиокниги: Классическая проза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь мама познакомилась и с моей музыкой. Не все она одобряла, о большинстве вещей молчала, однако она увидела и поверила, что это не времяпрепровождение и не забава, а серьезный труд, и вообще, к своему удивлению, нашла нашу музыкантскую жизнь, которую представляла себе весьма легкомысленной, не менее бюргерски-трудолюбивой, чем та, какую вел, скажем, покойный папа. Теперь мы могли свободнее говорить и о нем, и постепенно я услышал тысячи историй про него и про нее, про дедушек и бабушек и про мои собственные детские годы. Прошлое и семья были мне дороги и интересны, я больше не чувствовал себя вне этого круга. Матушка, в свою очередь, научилась не мешать мне и сохранять доверие, даже когда в часы работы я запирался и делался раздражительным. С моим отцом ей жилось очень хорошо, тем суровее было для нее испытание в шнибелевское время, теперь она вновь обрела доверие и постепенно перестала говорить, что стареет и становится одинокой.
Среди этого уюта и скромного счастья чувство боли и неудовлетворенности, с которым я долго существовал, ушло вглубь. Но не провалилось в бездну, а покоилось, не утраченное, на дне моей души, иной раз ночью вопрошающе глядело на меня и заявляло свое право. Чем дальше, казалось, отходило прошлое, тем явственней выступала картина моей любви и моего страдания, она оставалась со мной и молча предостерегала.
Иногда я воображал, будто знаю, что такое любовь. Еще в юношеские годы, когда я восторженно увивался вокруг хорошенькой легкомысленной Лидди, я воображал, что узнал любовь. Потом опять, когда я впервые увидел Гертруду и почувствовал, что она – ответ на мои вопросы и успокоение моих смутных желаний. Потом опять, когда началась мука и когда дружба и ясность превратились в страсть и мрак, и, наконец, когда она была для меня потеряна. Но любовь осталась и была все время со мной, и я знал, что с тех пор, как в сердце моем живет Гертруда, я никогда уже не смогу с вожделением следовать за какой-либо женщиной и домогаться поцелуя женских уст.
Ее отец, у которого я иногда бывал, кажется, знал теперь о моем отношении к ней. Он выпросил у меня прелюдию, написанную мной к ее свадьбе, и выказывал мне молчаливое благоволение. По-видимому, он чувствовал, как мне хотелось узнать про нее и как не хотелось спрашивать, и сообщал многое из ее писем. В них нередко шла речь и обо мне, в частности о моей опере. Гертруда писала о том, что для партии сопрано нашли хорошую певицу, и о том, как она рада услышать наконец так хорошо знакомое ей произведение целиком. Радовалась она и тому, что моя матушка теперь со мной. Что она писала про Муота, я не знаю.
Жизнь моя шла спокойно, глубинные потоки не устремлялись наверх. Я работал над мессой и вынашивал в голове ораторию, для которой у меня еще не было текста. Когда мне приходилось думать о моей опере, я чувствовал, что теперь это для меня чуждый мир. Моя музыка шла новым путем, она стала проще и холодней, она хотела утешать, а не волновать. В это время Тайзеры, брат и сестра, были мне очень дороги. Мы виделись почти ежедневно, вместе читали, музицировали, гуляли, устраивали общие праздники и экскурсии. Только летом мы на несколько недель расставались, потому что я не хотел быть обузой для этих хороших ходоков. Тайзеры опять путешествовали пешком по Тиролю и Форарльбергу и присылали мне коробочки с эдельвейсами. А я отвез маму к ее родным в Северную Германию, куда ее приглашали уже не один год, и устроился на берегу Северного моря. Там я день и ночь слушал древнюю песнь моря и, дыша терпким, свежим морским воздухом, отдавался своим мыслям и мелодиям. Отсюда я впервые отважился написать Гертруде в Мюнхен – не госпоже Муот, а моей приятельнице Гертруде, которой я рассказал о своей музыке и о своих мечтах. Может быть, это ее порадует, думал я, и, может быть, утешение и дружеский привет ей тоже не помешают. Ибо сам не желая того, я все-таки не доверял Муоту и все время был в некотором беспокойстве за Гертруду. Слишком хорошо я знал этого своенравного меланхолика, который привык жить по настроению и не приносить ни малейших жертв, которого увлекали и вели темные инстинкты и который в часы задумчивости смотрел на собственную жизнь как на трагедию. Если одинокость и непонятость действительно болезнь, как показал мне добрый господин Лоэ, то Муот страдал этой болезнью в большей мере, чем кто-либо другой.
Однако я ничего о нем не слышал, писем он не писал. Да и Гертруда ответила мне лишь кратким изъявлением благодарности и призывом осенью вовремя приехать в Мюнхен, где с началом сезона сразу будет продолжена работа над моей оперой.
В начале сентября, когда все мы опять были в городе и вернулись к нашей привычной жизни, мы собрались однажды вечером в моей квартире посмотреть, что я наработал за лето. Главной была маленькая лирическая пьеса для двух скрипок и фортепиано. Мы стали ее играть. Бригитта Тайзер сидела за пианино, через подставку для нот я мог видеть ее голову с тяжелым венком белокурых кос, которые в огне свечей горели золотом. Брат стоял рядом с ней и играл первую скрипку. Это была простая песенная музыка, с тихой жалобой замиравшая в летних сумерках, не веселая и не грустная, а плывшая в задумчивом вечернем настроении, как гаснущая тучка после захода солнца. Эта вещица понравилась Тайзерам, особенно Бригитте. Она редко говорила мне что-нибудь о моей музыке и обычно держалась тихо, с какой-то девичьей почтительностью, и только с восхищением смотрела на меня, так как считала большим мастером. Сегодня она набралась храбрости и выразила свое особое одобрение. Она преданно глядела на меня блестящими светло-голубыми глазами и кивала так, что блики света плясали на ее белокурых косах. Она была очень хорошенькая, почти красавица.
Чтобы доставить ей удовольствие, я взял ее
- Сборник 'В чужом теле. Глава 1' - Ричард Карл Лаймон - Периодические издания / Русская классическая проза
- Шкатулка для солнечных зайчиков. Часть 1 - Шах Дани - Русская современная проза
- Собрание сочинений в 14 томах. Том 5 - Джек Лондон - Классическая проза
- Улыбка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Волк - Герман Гессе - Зарубежная классика