Том 8. Театральный роман - Михаил Булгаков
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / Классическая проза
- Название: Том 8. Театральный роман
- Автор: Михаил Булгаков
- Просмотров:4
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1 мая 1937 года Елена Сергеевна записала в дневник: «Обедали Ермолинский и Шапошников. Ермолинский рассказал, что на собрании вытащили Млечина. Тот начал свою речь так:
— Вы здесь говорили, что я травил Булгакова. Хотите, я вам расскажу содержание его пьесы?
Но ему не дали продолжать. Экий подлец!
__________
Предсказания М. А. оправдались. Книппер, говорят, заявила, что она уходит из Театра. А Ливанов сказал, что он вообще не будет играть, пока ему не дадут народного.
2 мая. Днем М. А. разбирал старые газеты в своей библиотеке. Вечером были у Троицких, там был муж Нины, видимо, журналист, Добраницкий, кажется, так его зовут. Рассказывал о собраниях драматургов в связи с делом Киршона.
__________
М. А. твердо решил писать письмо о своей писательской судьбе. Дальше так жить нельзя. Он занимается пожиранием самого себя.
3 мая. М. А. весь день пролежал в постели; чувствует себя плохо, ночь не спал. Такие вечера действуют на него плохо: один пристает, почему М. А. не ходит на собрания писателей, другой — почему М. А. пишет не то, что нужно, третья — откуда М. А. достал экземпляр „Белой гвардии“, вышедшей в Париже…»
Все эти дни Булгакова терзали не столько физические боли, сколько нравственные. В разговорах с друзьями и знакомыми много говорилось о драматических событиях в театральной жизни… Может зря он бросил писать свои «Записки покойника», может, продолжить этот театральный роман… Уж очень колоритны реальные действующие лица, послужившие прототипами его литературных героев. Особенно сейчас, когда происходят столь бурные драматические события в стране и в театрах. С одной стороны, показать оглушительный успех «Анны Карениной», награждение Театра орденом Ленина, а блистательных Хмелева, Добронравова, Аллу Тарасову — званием народных артистов СССР; показать в ложе Театра Сталина и Молотова, смотревших недавно Анну Каренину и споривших между собой о том, что везти Театру в Париж, Сталин был будто бы за то, чтобы везти «Дни Турбиных», а Молотов возражал; показать Немировича, хвалившего два последних акта «Большого дня», когда Киршон представлял эту пьесу в МХАТ, а теперь, когда во всех газетах отзываются дурно о Киршоне и его пьесах, когда и МХАТ упрекают за то, что Киршон хозяйничал в литературе и главным образом в драматургии, диктовал репертуар в театрах… Что говорит сейчас Немирович? Разве это не тема для писателя-историка современных событий? Тем более это интересно для Булгакова, хорошо знавшего, что Немирович сначала хвалил постановку «Дней Турбиных», а потом находил в ней недостатки, а сейчас отказался везти «Турбиных» в Париж… Колоритная фигура для театрального романа, здесь много трагического, иронического и просто комического, а с другой стороны, разве можно обойти в этом романе арест директора Большого Театра В. И. Мутных и связанные в связи с этим волнения в театре. Естественно, поползли самые чудовищные слухи, одни знакомые говорили одно, другие — противоположное… Но как это отразится на судьбе дорогого Якова Леонтьевича Леонтьева? Ведь Мутных взял его в свои замы как раз тогда, когда Станиславский выгнал его из Театра… И что теперь будет в Большом? Будущее и так беспросветно, а тут эти страшные события… Вряд ли возможно коснуться этих событий в современном романе… Столько неизвестного таится в каждом подобном факте, а верхоглядство не для него, пусть строчат об этих событиях такие борзописцы, как Михаил Кольцов и ему подобные. А Булгаков лучше промолчит, а не пойдет на поводу у диктующих событий… Недавно шли с Еленой Сергеевной по Газетному, догоняет их Олеша, который всегда был в курсе всех событий. И тут же предложил Булгакову пойти на собрание московских драматургов и выступить против Киршона. Ведь Киршон был действительно главным организатором травли Булгакова? Это-то правда. Но, во-первых, разве только Киршон травил Булгакова, во-вторых, он просто по этическим соображениям не пойдет на это собрание, в-третьих, по тем же соображениям он не стал бы выступать, тем более, что он заранее знает, что раздирать на части Киршона будут главным образом те, кто еще несколько дней тому назад подхалимствовал перед ним… Об этом тоже бы надобно написать в романе… Да и сколько вообще интересных событий происходит в окружающей его жизни, все так и просится в роман… Какая склока развернулась в Театре, как только его наградили орденом… Не удостоенные звания народного артиста СССР тут же заявили, что уходят из театра, разразился подлинный скандал, о котором, само собой, было доложено в соответствующие инстанции… Скандал был потушен очень быстро: Книппер и Тарханов получили звание народного артиста СССР, Шевченко — народная артистка РСФСР, пять артистов получили ордена Ленина, масса — Трудовое Знамя, много — Орден Почета. Выплакали, или вернее — выскандалили. Но, может быть, это единственный путь, чтобы обратить на себя внимание? Может, зря он уничтожил письмо Сталину, почти законченное в черновом варианте? Пожалуй, в эти дни надо поработать над письмом Правительству…
Булгаков подошел к столу, взял белый лист бумаги, даже набросал первые фразы, но вскоре яростно разорвал написанное… Нет! Больше он не будет писать Правительству, оно и без его писем все отлично знает… Но и роман, тем более театральный, он писать не будет, уж очень узнаваемы персонажи… И он вспомнил, как совсем недавно он читал главу из романа. Были в гостях Качалов, Литовцева, Виленкин, Сахновский с женой, Ермолинский, Вильямсы, Шебалин, Мелик-Пашаев с женой. Слушали и смеялись, а потом загрустили: уж очень все узнаваемо… И как только он начал читать о том, что Комаров смеется странным смешком, тут же вошел опоздавший Павел Марков; увидев его, все засмеялись, засмеялся и Марков своим кудахтающим смехом. Получилось забавно, как сказала Елена Сергеевна, когда они остались одни, но он-то понял, почему так скучно прошел ужин. Елена Сергеевна объясняет это тем, что Качалову и Сахновскому не давали пить. Конечно, это стесняло других, но причина разлившейся скуки в том, что мхатчики как-то были ошарашены тем, что их Театр стал местом действия художественного произведения, а они сами его персонажами. И что еще Булгаков про них напишет с его острым ироническим пером…
Рассказывали, что Станиславский взбешен успехом «Анны Карениной», а Немирович празднует свою победу, подчеркивая новаторство своей новой постановки. Станиславский будто бы сказал: «Театр надо закрыть года на два, чтобы актеров выучить его системе». Михаил Афанасьевич тогда в шутку сказал: «— Эх, не знаете вы, что вам делать дальше. Я бы мог такую инсценировочку указать, что вы будете наградами засыпаны!» Конечно, никакой инсценировки у него не было, просто хотелось поддразнить Ольгу и Федю Калужского, ведь зная заранее, что об этой «инсценировочке» тут же будет доложено Владимиру Ивановичу Немировичу-Данченко. И что же? Через несколько дней позвонила Ольга и рассказала: «— Владимир Иванович, ломает голову над юбилейной постановкой. Помнит ли Мака, что МХАТу в следующем году — 40 лет? Ведь Мака делал инсценировку „Войны и мира“? Владимир Иванович ее не читал, хочет прочесть… Я сказала, что Булгаков не придет в Театр с предложением своей пьесы, а Вы не пойдете к нему… А Немирович ответил: нет, отчего же, я пойду… Так вот официально от имени Владимира Ивановича спрашиваю — согласен ли Мака работать?»
Елена Сергеевна в точности передала этот разговор, а Булгаков попросил передать тоже вполне официально, что после разгрома «Бега», «Мольера», «Пушкина» он больше для драматического театра писать не будет, инсценировка же «Войны и мира» неудачная, сделана для одного вечера, а «Войну и мир» в спектакль одного вечера уместить невозможно…
В эти дни возникла маленькая надежда на улучшение своего положения, когда узнал, что в Большой театр звонил Керженцев, разыскивал Булгакова. Потом дважды звонил Леонтьеву с просьбой разыскать Михаила Афанасьевича. Леонтьев, разыскав Булгакова, пообещал.
«— Разговор будет хороший».
А 9 мая Елена Сергеевна записала в дневник: «Ну, что ж, разговор хороший, а толку никакого. Весь разговор свелся к тому, что Керженцев самым задушевным образом расспрашивал: „— Как вы живете? Как здоровье, над чем работаете?“ — и все в таком роде.
М. А. говорил, что после всего разрушения, произведенного над его пьесами, вообще сейчас работать не может, чувствует себя подавленно и скверно. Мучительно думает над вопросом о своем будущем. Хочет выяснить свое положение.
На все это Керженцев еще более ласково уверял, что все это ничего, что вот те пьесы не подошли, а вот теперь надо написать новую пьесу, и все будет хорошо.
Про „Минина“ сказал, что он его не читал еще, что пусть Большой даст ему. А „Минин“ написан чуть ли не год назад, и уже музыка давно написана!
Словом — чепуха.
Вечером у нас Вильямсы и Шебалин. М. А. читал первые главы своего романа о Христе и дьяволе. Понравилось им бесконечно, они просят, чтобы 11-го придти к ним и читать дальше.
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Полное собрание сочинений. Том 15. Чудеса лунной ночи - Василий Песков - Публицистика
- Росстань (сборник) - Альберт Гурулев - Русская современная проза
- Вешний снег - Василий Брусянин - Русская классическая проза
- Не было ни гроша, да вдруг алтын - Александр Островский - Драматургия