Бойцы тихого фронта - Иван Винаров
- Дата:20.06.2024
- Категория: Приключения / Прочие приключения
- Название: Бойцы тихого фронта
- Автор: Иван Винаров
- Год: 1987
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Заняв позицию невмешательства, французское правительство отказалось разрешить поставку давно заказанного и оплаченного вооружения для республиканской армии. Оно запретило провозить иностранное оружие в Испанию через французскую территорию. Закрыло свои южные границы, не давая возможности проходить военным частям, подкреплениям, добровольцам, которые уже прибывали на помощь республике. Проведение в жизнь этих мер было поручено французской тайной и явной полиции, которая старательно приступила к их выполнению…
Такая позиция кабинета Блюма пробила первую большую брешь в Народном фронте. Французская коммунистическая партия открыто высказала свою поддержку республиканским силам Испании, заклеймила фашистский мятеж и обвинила три фашистских государства в явной агрессии. Одновременно Французская компартия отвергла позорную и жалкую позицию невмешательства, занятую Леоном Блюмом.
8. РАДИОСИГНАЛЫ В ЭФИРЕ. ПЕРЕПИСКА С МУССОЛИНИ
В Париже шел сильный осенний дождь, когда мы вдвоем с Ибришимовым направились в часть города, расположенную к востоку от Булонского леса. Сначала мы взяли такси, но через некоторое время Ибришимов предложил выйти из машины, и мы пошли пешком.
— Доктор вне всяких подозрений… Зачем наводить на него полицию!
Я не возражал. Ибришимов, бывалый конспиратор, сам понимал возможный риск предстоящей встречи.
С ним меня познакомил Методий Шаторов, занимавшийся в Париже переброской через границу болгарских добровольцев, едущих в Испанию в интернациональные бригады. «Из ветеранов, — представил мне его Шаторов. — Друг Паницы и Чернопеева, работал с Поптомовым в Вене. Не раз ему грозила смерть… Верный человек».
«Раз Шаторов дает ему такую оценку, раз он сражался с Тодором Паницей, а позднее работал с Владимиром Поптомовым — значит, в самом деле надежный человек», — думал я, пока мы шли с ним, незаметно рассматривая его при свете сверкающих витрин. Это был один из тех ветеранов революции, которых ничто не может сломить. Ему было уже под шестьдесят. На его осунувшемся худом лице выделялись живые, умные глаза, лучившиеся энергией. Он был удивительно подвижный. Очевидно, он находился в трудном материальном положении — одет был чрезвычайно скромно. Большинству болгарских эмигрантов, живших в те годы в изгнании в Европе, приходилось туго. Несмотря на постоянное недоедание, придирки полиции, заботу о крыше над головой и документах, несмотря на грозившую опасность вызвать недовольство властей и быть высланным за границу, Ибришимов не покидал своего поста.
Он был близко знаком с врачом, к которому мы направлялись, знал, где он живет, и как только Шаторов его попросил, сразу согласился проводить меня туда. Мы шли под дождем, Ибришимов жаловался на «обстоятельства»:
— Понимаешь, Методий не хочет меня отправить. Как я его ни просил — мы знакомы с ним столько лет… «Стар ты уже, — твердит одно и то же. — Испания не приют для престарелых…» — Ибришимов внезапно остановился и повернулся ко мне. Его лицо, мокрое от дождя, было взволнованно, глаза горели. — Слушай, будь братом, — произнес он, сжав мое плечо. — Вижу, вы друзья с Методием. Попроси его и ты, замолви словечко. Иначе мне каюк, понимаешь?..
Я его понимал. Я знал и других таких же ветеранов нашего дела, которые были готовы подняться со смертного ложа при сигнале к атаке и идти сражаться. Ибришимов был один из них. Но он давно перешагнул все рубежи призывного возраста, и Шаторову ничего не оставалось, как отклонять его настоятельные просьбы.
— Ты ведь годишься мне в отцы, — сказал я. — Мой отец умер три года назад примерно в твоем возрасте. И не мне говорить тебе о долге — ты сам лучше знаешь, что это такое… Хочу тебе напомнить, что настали такие времена, когда линия фронта проходит не только под Мадридом. Фронт повсюду. Фронт даже здесь. Ты и тут можешь быть полезен ничуть не меньше, чем под Мадридом…
— Методий мне твердит то же самое… Я сам все хорошо понимаю. Но все-таки в один прекрасный день сердце не выдержит. В свое время Паница как-то сказал: «Настоящий боец должен быть там, где жарче всего»… В Мадриде сейчас нуждаются в нас, опытных бойцах. Понимаешь, ведь революция погибает!..
Именно в тот момент я решил включить его в нашу группу. Но ему не сказал об этом, хотел еще раз проверить все, что касалось его жизни здесь. Однако про себя решил, что Ибришимова можно использовать для выполнения специальных поручений, можно вернуть его в строй.
Хочу сразу же добавить, что при отъезде центр предоставил мне право самому подбирать людей в группу, исключая, разумеется, Галину и специалиста по содержанию материальной части «Z-4», которые, так сказать, не входили в мою номенклатуру. Остальных сотрудников группы — а люди мне нужны были и для Германии, и для Италии, и для Португалии, и для франкистской Испании — я должен был подобрать на месте. В Португалии и Германии я имел надежные явки с нашими людьми, которые уже там работали и с которыми мне надлежало согласовать нашу деятельность. Изменившиеся обстоятельства, вызванные открытой войной, которую европейский фашизм уже разжег, вынуждали и нас искать сотрудников во всех политических партиях и группах, разделявших нашу ненависть к фашизму и готовых сражаться вместе с нами.
Дом доктора Томова оказался солидным зданием в полтора этажа, расположенным в одном из респектабельных кварталов Парижа. Он стоял среди заросшего двора в десяти метрах от высокой ограды и почти сливался о мраком дождливой ночи. «Может, никого нет дома?» — подумал я, но Ибришимов уверенно просунул руку в железную решетку калитки, поколдовал над секретным запором и открыл ее.
— Доктор дома, — сказал он, — фасад здания выходит во двор.
Доктор Томов, к которому я шел, был мне рекомендован Василом Коларовым. «Непременно разыщи его, — сказал он мне, когда я зашел к нему накануне своего отъезда в Париж. — Это мой друг по студенческим годам в Женеве. Родом он из Омуртага. Это человек, за которого я всегда могу поручиться, где бы он ни находился. Беспредельно честен».
Разумеется, подобная рекомендация делала ненужной дополнительную проверку. И когда я спросил об адресе доктора, Методий Шаторов, а потом и Ибришимов дали о нем самые хорошие отзывы: доктор Томов пользуется полным доверием. До сих пор все шло хорошо, и я мог быть доволен. Особенно меня обрадовало сообщение Шаторова, что пока им не приходилось прибегать к «особым» услугам доктора; они берегли его для «экстренных случаев»; он требовал, чтобы и остальные болгарские политэмигранты не компрометировали его попусту. «Он наш, полностью наш», — заключил Ибришимов. Я попросил Шаторова, чтобы и впредь он продолжал держать доктора Томова в «резерве», намекнув ему, что, возможно, его час уже настал. Шаторов не пытался спорить — опытный революционер, он обладал способностью быстро ориентироваться в любой обстановке: он понимал, что доктор, как и Ибришимов, давно перешагнул призывной возраст и поэтому не может быть направлен в Испанию, иначе он сам бы давно послал его туда.
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Собрание сочинений в 14 томах. Том 5 - Джек Лондон - Классическая проза
- Канонерские лодки первой эскадры флота Тихого океана в русско-японской войне (1904-0905) - Сергей Несоленый - Военная история
- Великий князь Николай Николаевич - Юрий Данилов - Биографии и Мемуары