Слово - Сергей Алексеев
- Дата:20.06.2024
- Категория: Приключения / Прочие приключения
- Название: Слово
- Автор: Сергей Алексеев
- Просмотров:4
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты им только везде не размахивай, – предупредил Сергей. – Он в общем-то незаконный, не имею я права выдавать такие мандаты…
– Ладно, годится! – похвалил Гудошников. – Ну что же, прощай, Серега Муханов! Спасибо тебе… А в Олонец я еще вернусь, у меня здесь книги остаются.
– Постой, – Муханов открыл ящик стола, – возьми патронов к маузеру. Неспокойно кругом…
КАНУНЫ И КАНОНЫ
«Ту убиен бысть благоверный князь великий Георгий Ингваревич, брат его князь Давид Ингваревич Муромской, брат его князь Глеб Ингваревич Коломенской, брат их Всеволод Проньской, и многая князи месныа и воеводы крепкыа, и воинство: удальцы и резвецы резанския, все равно умроша и едину чашу смертную пиша. Ни един от них возвратася вспять: вси вкупе мервии лежаша».
Но раненного в грудь князя Олега Ингваревича оставшиеся в живых дружинники увезли, умчали в город Пронск, где и укрыли за стенами. Да татарская орда на плечах шла: лишь закрылись ворота, впустив малые остатки рязанского воинства, – она тут как тут. Обложили город со всех сторон, подтянули пороки33 и пошли на штурм.
На следующий день Пронск пал.
Конница ворвалась сквозь пролом, и на улицах вмиг стало тесно от мечущихся в дыму татарских лошадей. Горели избы служилых людей, амбары и городские стены, свечою пылал терем князя Всеволода Пронского. На мгновение над горящим городом взлетал одинокий предсмертный вопль и тут же тонул в гортанном многоголосье орды и треске пламени. Медно блистали раскосые лица, кривые неумолимые сабли, круглые бляхи доспехов. Выпавший накануне снег почернел от копоти и плавился, стекая весенними ручьями и смешиваясь с кровью. Когда улицы Пронска до отказа были заполнены ордой и начался грабеж, Батый со свитой спешился у стен монастыря, за которыми спрятались защитники города, боярские дети, монахи и простолюдье.
Батый не собирался сей же час брать монастырь. Он был упоен победой над русским городом. Сверкающие в отблесках пожара купола монастырского храма вызывали в нем желание позабавиться, как забавляется мышью сытый кот. Он велел подвезти пороки, раскинуть лагерь и согнать к монастырским стенам всех захваченных в плен женщин. И часу не минуло, как заполоскались на ветру ордынские шатры, вспыхнули пировальные костры; черная туча татар вытянулась в кольцо и,.ровно змея, обвила монастырь. Воины Батыя уже ничего не опасались; резали скот, жарили мясо, не выставив даже деревяных щитов, защищавших от стрел. Впрочем, стрел и не было. Защитники монастыря почему-то молчали, и только изредка в щелях бойниц мелькали их фигуры.
Перед заходом солнца под стенами начался пир. Густой гомон орды плыл в прозрачном вечернем воздухе. Русские женщины, связанные веревками по пять человек, сидели тут же, у костров, и уже не плакали, окаменев белыми лицами. Монастырь по-прежнему молчал, и это начинало злить Батыя. Он выслал нескольких всадников, знающих по-русски, вышел вперед сам с чашей кумыса в руках и стал зазывать защитников на пир.
– Князь, ходи к нам гулять! – вторили толмачи, размахивая шапками перед бойницами. – Ходи кумыс пить! Мясо есть! А мы баба русский щупать будем! Баба русский – шибко сладкий!
Но будто вымерли защитники монастыря. Ничто не шелохнется на багровых от заката стенах. Махнул рукой Батый, и несколько воинов, зарядив китайскую пороку тяжелым камнем, ударили в монастырские ворота. Гулко ухнули створы, сорвался снежок со стен и опал на мерзлую землю. Батый выплеснул кумыс и крикнул, чтобы воины расшевелили русских баб, чтобы не сидели те молча, а причитали и плакали. Его начинала пугать тишина и безропотность русских, которая была непривычна.
Татарин в лисьей шапке схватил одну из девок за волосы и ударом сабли отсек косу у самой головы. Девка схватилась рукою за испоганенную голову, но даже не крикнула. Тогда воин повалил ее наземь и стал пинать, стараясь попасть в живот. Женщины, связанные с нею одной веревкой, молча старались защитить ее, тянули несчастную к себе. У других костров, следуя примеру соплеменника, воины рубили женщинам косы и бросали их в огонь. Резко пахло паленым волосом, дым сносило на монастырь, однако там было по-прежнему тихо. Лишь на угловой башне, в бойнице, возникло неясное лицо, высунулась рука с натянутым луком, но выстрела не последовало. После короткой возни все пропало.
Окончательно рассвирепевший татарин в лисьей шапке подбежал к одной из женщин и вырвал из рук завернутого в тряпку грудняка, заметался со свертком в руках, не зная, что сделать с ним, затем хотел бросить в костер, но двое других указали на пороку. Гурьбой они бросились к орудию, подтянули его еще ближе и, зарядив ребенком, метнули младенца через стену. За стеной, было слышно, возникла короткая суматоха, и снова все замерло. Зато в голос, разом заплакали женщины, потрясая кулаками и проклиная поганых. Однако Батый уже не радовался этому. Он прокричал что-то, указывая на плененных, и воины с гоготом стали срывать с женщин одежды…
Князь Олег Ингваревич, освобожденный от лат и кольчуги, полулежал, привалившись к стене монастырской трапезной. Изо рта его сочилась кровь, стекая по бороде на рубаху. Молчаливый, как тень, чернец иногда склонялся над ним и промокал рот князя грубой холстиной. Голубые глаза на бескровном, бледном лице потемнели, словно небо на закате солнца, стянутое болью тело казалось неподвижным, но и ослабший, беспомощный князь был красив, статен и могуч. Напротив Олега Красного, обхватив посох желтыми, пергаментными руками, сидел игумен монастыря Парфентий – белый, невесомый старец.
Князь знал, что монастырь может продержаться, в крайнем случае, до ночи. Способных защищать его стены было всего около сотни, если считать с монахами, остальные либо раненые, либо попросту безоружные старики, женщины и малолетние дети. Олег велел разобрать каменную часовню и поднять камни на стены, но и это уже спасти не могло: татары подожгут монастырь, как подожгли и разорили Пронск. А главное, помощи ждать неоткуда…
Олег с хрипом вздохнул, захлебнулся кровью, откашлялся. Чернец промокнул княжеские уста, но князь оттолкнул его руку, выпрямился:
– Неужто и сгинет так под погаными Русская земля?
– На все воля Божья, – смиренно проронил игумен. – Наказание господне за грехи наши тяжкие.
– В чем же грех наш, отче? Чем провинились мы пред Всевышним?
– Раздор между вами, княже, брат на брата идет и до смерти бьет, – Парфентий огладил посох. – Вам бы друг в друге опору искать, как один, всем против ворога стоять. Вас же гордыня одолела. Князь Владимирский не пришел на помощь, самочинно задумал с погаными сразиться. Вот в том и погибель земли Русской, в том и грех великий, княже.
- Энциклопедия собаки. Охотничьи собаки - Джино Пуньетти - Энциклопедии
- Под созвездием Большого Пса. Полукровка - Анатолий Кольцов - Детектив
- Птица-слава - Сергей Петрович Алексеев - Биографии и Мемуары / История / О войне
- Как пасти котов. Наставление для программистов, руководящих другими программистами - Рейнвотер Дж.Ханк - Кадровый менеджмент
- Цифровой журнал «Компьютерра» № 184 - Коллектив Авторов - Прочая околокомпьтерная литература