Твой сын, Одесса - Григорий Карев
- Дата:24.10.2024
- Категория: Приключения / Прочие приключения
- Название: Твой сын, Одесса
- Автор: Григорий Карев
- Год: 1990
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Железняк взял в руки увесистый разводной ключ, встал сзади директорского кресла и подмигнул Яше. Тот бесшумно, как кошка, подскочил к зеленой папке, рывком раскрыл ее. В ней лежало всего два отпечатанных на машинке листочка — два экземпляра секретного расписания поездов. Между ними — синяя копирка: видно, машинистка, согласно правилам секретного делопроизводства, сдала директору Бреда всю закладку. Яша хотел забрать всю папку, но Железняк шепнул:
— Бери только копирку.
Он все время держал над затылком Бреда разводной ключ, на случай если тот не вовремя проснется.
— Почему только копирку? — спросил Яша, когда снова начали возиться у калорифера.
— Копирку он просто забыл уничтожить. Ее не хватятся. А если обнаружит пропажу расписания, поднимет хай, сообщит по линии, расписание изменят.
— Трахнули бы его ключом по башке.
— Нельзя. Все дело погубим…
…В полночь Яша, показав охраннику ночной пропуск, выданный на имя сотрудника полицейского управления Николая Бакова, торопливо вышел в тревожно спавший город. Шел ранний, первый в этом году снег. Он падал густыми мокрыми хлопьями. Темень будто вздрагивала, словно перед глазами колыхался серый занавес. На мостовую ложился тонкий белый ковер, он приглушал уличный шум.
— Может, скоро люкс-поезд уже будет на подходе к Одессе, — соображал Яша. — Надо как можно быстрее добраться в Нерубайское. Там у хаты деда Помилуковского уже ждут связные Бадаева. Некогда тащить расписание через запасные ходы, проложенные за несколько километров от штаба. Расписание просто положат в ведро и опустят в колодец. На глубине семи метров в стенке колодца есть незаметная сверху ниша, соединенная с секретной штольней, в которой дежурит партизан. Он перехватит ведро, выймет пакет, и пусть себе дед Помилуковский набирает воду, а расписание через пять минут будет у Бадаева… Только быстрее, быстрее надо в Нерубайское!
Яша миновал привокзальную площадь и, несмотря на темень и снег, сразу же заметил на противоположной стороне улицы патруль. Прятаться было поздно. Единственный выход: спокойно и смело идти вперед, авось его не заметят.
А если заметят, придется снова пускать в ход Фимкин документ.
Но его заметили.
— Эй, парень! — окликнули его по-русски. — Топай сюда, господа патрульные ночным пропуском интересуются.
Случилось самое худшее. Его заметил комбинированный патруль, в который, кроме румынских солдат, входил и полицейский из местных предателей. Эта гадина могла узнать в лицо Яшу или, того хуже знать по полицейскому участку Николая Бакова, на имя которого выдан документ. Нет, к такому патрулю лучше не попадаться — сам погибнешь и Фимку завалишь. Как назло, снег прекратился, сквозь поредевшую пелену туч пробился жиденький свет луны. Яша быстро окинул взглядом улицу. До угла Ришельевской было шагов семьдесят: если быстро побежать, можно скрыться за углом раньше, чем патрульные успеют снять с плеч автоматы и дать очередь.
— Стой! Стай, стай! — послышалась русская и румынская ругань. Автоматная очередь распорола тишину ночи.
Пробежав метров сто, Яша на секунду остановился возле парадной двери старенького двухэтажного дома, уныло тянувшегося по меньшей мере на полквартала. Здесь когда-то жила вдовая тетка Миши Куртича, друзья частенько собирались в ее просторной комнате, чтобы вместе готовить уроки. Миша никогда не заставлял тетку спускаться со второго этажа открывать дверь. Он вставлял в щель под отставшей филенкой лезвие перочинного ножа и ловко отодвигал задвижку. Пока Яша доставал нож из брючного кармана и шарил в темноте лезвием, отыскивая щель, патруль уже выскочил из-за угла. Яша еле успел захлопнуть за собой дверь, как раздалась автоматная очередь и по двери чиркнуло несколько пуль. Он закрыл дверь на железную задвижку и одним махом взлетел на площадку второго этажа. Двери всех квартир оказались запертыми, а внизу в парадную уже грохали тяжелые приклады. Дом проснулся, в квартирах послышались растерянные голоса, их перекрыл истошный женский вопль, залился душераздирающим плачем младенец.
Яша вспомнил: в конце коридора был люк на чердак, где хозяйки сушили белье. Там всегда торчала деревянная приставная лестница. Спотыкаясь в темноте о брошенную в беспорядке домашнюю рухлядь, Яша побежал по коридору. Лесенка оказалась на месте. Яша выбрался на чердак, втащил за собой лесенку и привалил ею деревянную крышку люка.
Он шел, спотыкаясь о ящики, натыкаясь лицом на натянутые бельевые веревки, бормоча ругательства, шаря в воздухе руками. Чердак был бесконечный, и он уже отчаялся выбраться, когда холодный ветер хлестнул его по лицу и Яша заметил рядом сереющее в темноте слуховое окно Он выбрался на крышу и чуть было не соскользнул по заснеженной черепице вниз, но уперся ногами в желоб. Было темно и тихо — Яше показалось, что к ушам приложили морские раковины, в них стоял непрерывный и ровный шум моря. Он полежал неподвижно, пока не почувствовал, что снова пошел снег, снежинки лижут ему лицо, а руки закоченели. Яша потрогал копирку в кармане пиджака и вздохнул: надо как можно скорее добраться в Нерубайское. Он осторожно выдвинул правую ногу за желоб. Пустота. Взглянуть вниз он не решился. Нащупал водосточную трубу. Нашел ногой закраину. Скользнул вниз. Очутившись на земле, замер, всматриваясь в темноту и прислушиваясь к ночи. Белые бинты снега на строениях помогли ему рассмотреть полуразвалившуюся стенку забора. Перемахнув через нее, он оказался во втором просторном дворе с верандами, с беседками, обвитыми голыми лозами винограда.
На Малой Арнаутской Яша снова оглянулся, прислушался. С Ришельевской доносились тревожные свистки, глухой шум. «Наверное, там патрули в квартирах все вверх дном поднимают, — подумал Яша. — А мне бы вот только эти несколько кварталов проскочить — и поминай как звали». За Нежинской до самой Слободки каждый проходной двор, каждая подворотня были ему знакомы, как страницы учебника геометрии. Он свернул на Екатерининскую, потом на Базарную. Он крался от дома к дому, прижимаясь к подворотням, стараясь, чтобы снег не скрипел под ногами.
Перейдя темный, заросший колючими акациями Александровский проспект, Яша внезапно встал, как вкопанный, затаил дыхание, прислушался. Кто-то сзади шлепал по мокрому снегу. Яша пригнулся, пристально всмотрелся туда, в темноту. Крадучись от угла к углу, прячась за деревьями, перебегая от одного к другому, двигалась какая-то тень. «Слежка! — сообразил он. — Так, чего доброго, хвост притащу в Нерубайское…» Но свернуть Яше уже было некуда — по сторонам, до самой Преображенской, сплошными стенами угрюмо громоздились наглухо закрытые дома. Яша знал, что многие не спят за этими стенами. Даже лежа в кроватях и смежив веки, люди не забывали о войне и оккупации. Те, которые успели выползти на белый свет при «новом режиме» и занялись спекуляцией или пошли к оккупантам на службу, мучились мыслями о том, что судьба еще может повернуться по-разному, что их благоденствие может оказаться кратковременным, и красные, чего доброго, вернутся в Одессу. Другие барахтались в своих сновидениях, как бычки среди морских зарослей, где их каждую секунду подстерегал то рыболовный крючок, то прожорливый хищник. Были и такие, что лежали с открытыми глазами, стерегли малейший звук, сжимали кулаки, готовились к бою… Но ни к тем, ни к другим, ни к третьим Яша не мог сейчас постучаться и попросить о помощи: не скажешь же первому открывшему тебе дверь, что ты спешишь в катакомбы, что синяя, покрытая бледным узором литерных отпечатков копирка должна быть немедля доставлена Бадаеву.
- Голубое небо над ранчо - Лайана Камп - Современные любовные романы
- Бастион Одесса - Игорь Смит - Попаданцы
- Книга дождя. Повесть - Дмитрий Волчек - Русская современная проза
- Блюз ночного дождя - Анна Антонова - Детская проза
- Филострато. Охота Дианы - Джованни Боккаччо - Европейская старинная литература / Проза