Любовные и другие приключения Джиакомо Казановы, кавалера де Сенгальта, венецианца, описанные им самим - Том 1 - Джакомо Казанова
- Дата:29.06.2024
- Категория: Приключения / Прочие приключения
- Название: Любовные и другие приключения Джиакомо Казановы, кавалера де Сенгальта, венецианца, описанные им самим - Том 1
- Автор: Джакомо Казанова
- Год: 1991
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я согласен доставить вас в Рим, Но умеете ли вы писать?
— Вы смеётесь надо мной!
— Но вот я, которого вы видите перед собой, умею только написать своё имя. Правда, я могу писать обеими руками.
— Мне казалось, вы священник.
— Нет, я монах. Мне полагается служить мессу, и поэтому я должен уметь читать. Св.Франциск, коего я всего лишь недостойный сын, вовсе не знал букв и никогда не служил мессу. Но раз вы умеете писать, то завтра мы напишем от моего имени всем особам, которых я укажу, и, ручаюсь, нам будет чем полакомиться до конца карантина.
Назавтра он целый день продержал меня за письмами, коих я написал восемь, ибо по преданию его ордена считалось, что монах, не получивший милостыню у семи дверей, должен с надеждой стучаться в восьмую, где его непременно удовлетворят. Поскольку брат Стефано уже однажды проделал путешествие в Рим, ему были известны все дома сердобольных почитателей Св.Франциска, равно как и настоятели всех богатых монастырей. Мне пришлось написать тем, кого он назвал, не упуская ни одной продиктованной им лжи. Он также велел подписаться за него, поскольку, если бы сделал это сам, подлог сразу проявился бы. По его настоянию я расцветил все письма, даже те, которые адресовались женщинам, латинскими изречениями, а на мои к этому возражения он лишь грозился лишить меня еды. Посему я и решил не противиться его желаниям. Он велел написать настоятелю иезуитов, что не хочет обращаться к капуцинам — истинным безбожникам, из-за чего и сам Св.Франциск не мог терпеть их. Я напрасно говорил ему, что во времена этого святого не было ни капуцинов, ни францисканцев — он лишь называл меня невеждой. Я был уверен, что его примут за сумасшедшего и ничего не пришлют, но ошибся. Провизия явилась в неимоверном изобилии, и каждый день мы получали более, чем нужно на шесть человек. Всё оставшееся мы отдавали нашему сторожу, который имел многочисленную семью.
Наконец явился приор и объявил, что мы свободны. Я договорился с братом Стефано встретиться на бирже, а сам пошёл вместе с евреем, которому был должен за пользование мебелью, в монастырь францисканцев, где отец Лазари дал мне десять цехинов и римский адрес моего епископа.
Заплатив еврею, я отправился в трактир и скудно пообедал, но, когда выходил оттуда, на своё несчастье повстречал шкипера Альбано, который обругал меня самыми последними словами за мой обман с сундучком. Мне удалось смягчить его рассказом о своих злоключениях, и кроме того я ещё дал расписку в том, что не имею никаких претензий. Затем я купил пару башмаков и редингот, после чего встретился со Стефано и объявил ему о своём желании поклониться Лоретской Богоматери. Я обещал ждать его там три дня, чтобы вместе идти в Рим. Он отвечал, что не хочет проходить через Лорето и что я ещё пожалею о своём пренебрежении милостями Св.Франциска. Тем не менее я на следующий день отправился в путь, находясь в совершенном здравии.
Я пришёл в святой город уставшим до изнеможения, поскольку впервые в жизни проделал пешком пятнадцать миль по неимоверной жаре. Пил я одну лишь воду, так как старое вино, которое употребляют в этой местности, жгло мне внутренности. Должен заметить, что, несмотря на все мои страдания, я не был похож на бродягу.
На второй день я причастился в Святом Доме, а третий употребил на то, чтобы рассмотреть все наружные украшения сего дивного святилища. Следующим утром, с самого раннего часа, я вновь пустился в путь, истратив пока лишь три паоло на парикмахера.
Пройдя полдороги до Мачерато, я нагнал брата Стефано, который шёл с величайшей неторопливостью. Он очень обрадовался мне и рассказал, что отправился из Анконы на два часа позднее меня и делает в день только по три мили, нимало не смущаясь тем, что сие путешествие, которое даже пешком легко совершить за неделю, займёт у него два месяца. “Я хочу, — объяснил он, — прийти в Рим свежим и здоровым. Мне незачем спешить, и если вы расположены путешествовать вместе со мной, Св.Франциск не преминет позаботиться о нас обоих”.
Этот бездельник был мужчиною лет тридцати, с рыжими волосами, крепкого телосложения — истинный крестьянин, который сделался монахом единственно ради того, чтобы жить в праздности. Я отвечал на его приглашение, что, имея спешное дело, не могу составить ему компанию. “Я готов пройти сегодня вдвое больше, — заявил он на это, -если вы согласитесь взять отягощающий меня плащ”. Предложение показалось мне забавным, я надел его плащ, а он — мой редингот. После сего переодевания мы являли собой столь комическое зрелище, что смешили всех, встречавшихся на дороге. Его плащ тянул не менее поклажи мула. В нём была дюжина карманов, и все полные, да ещё пристежная сумка сзади, которую он называл батикуло и которая содержала вдвое, чем остальные карманы вместе взятые. Хлеб, вино, мясо, свежее и солёное, цыплята, яйца, сыр, ветчина, колбасы — всё можно было найти там и жить этим не менее двух недель.
Когда я рассказал ему, как меня принимали в Лорето, он ответил, что если бы я попросил у монсеньора Карафы письмо во все приюты до Рима, то и везде было бы так же.
— Но все приюты, — добавил он, — прокляты Св.Франциском, потому что там не принимают нищенствующих монахов, да они нам и бесполезны, так как слишком далеко отстоят друг от друга. Для нас лучше дома почитателей нашего ордена.
— А почему вы не останавливаетесь в своих монастырях?
— Не такой уж я дурак. Во-первых, меня не примут без отпускного свидетельства, которое они всегда требуют. Я даже рискую попасть в тюрьму, ведь это же самые отпетые негодяи. А во-вторых, там не так удобно, как у наших благодетелей.
На мой вопрос, почему у него нет отпускного билета, он рассказал, как угодил в тюрьму и бежал оттуда, и вся его история была наполнена ложью и нелепицами. Сей беглый монах являл собой дурака, который почитает всех остальных ещё глупее себя. Однако же в его дурости было какое-то тонкое лукавство. Не желая казаться ханжой, он впадал в откровенное бесстыдство и ради того, чтобы рассмешить своих слушателей, позволял себе отвратительные непристойности. Он был совершенно равнодушен к прекрасному полу единственно по изъяну темперамента, однако хотел, чтобы сие почиталось в нём как добродетель воздержания. Касательно сего предмета всё представлялось ему достойным насмешки, и, когда он входил хотя бы в лёгкое опьянение, своими непотребными вопросами вгонял всех в краску, а сам лишь пуще смеялся.
За сто шагов от дома того благотворителя, которого брат Стефано пожелал удостоить своим посещением, он взял у меня тяжёлый свой плащ, а войдя благословил всех, и каждый поцеловал у него руку. Хозяйка просила отслужить мессу, и монах благосклонно согласился. Когда же, улучив удобную минуту, я шепнул ему на ухо: “Разве вы забыли, что мы сегодня завтракали?”, — он сухо ответил мне: “Это не ваше дело”.
- Свобода выбора. Или выбор свободы? - Анатолий Шалев - Поэзия
- Игры ветра. Рассказы, миниатюры - Ольга Мацкевич - Русская современная проза
- Будь моим мужем - Пат Бут - Современные любовные романы
- Великое противостояние - Лев Кассиль - Детская проза
- Апокалипсис наоборот (СИ) - Бутенко Вячеслав - Постапокалипсис