Рыцарь Курятника - Эрнест Капандю
- Дата:24.08.2024
- Категория: Приключения / Исторические приключения
- Название: Рыцарь Курятника
- Автор: Эрнест Капандю
- Год: 1994
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если кто-нибудь войдет в курятник, не будучи петухом, курицей или цыпленком, он должен быть немедленно осужден на смерть, независимо от возраста, пола, положения в свете, личных достоинств, и, наконец, той пользы, которую он мог бы приносить, и казнен через час, а тело его должно послужить основанием курятника и упрочить здание.
Петухи пропели три раза, казнь должна совершиться через час. Подсудимый приговорен быть замурованным заживо в стену.
Казнь начинается. Подходит первый петух и связывает осужденного; на каждой из перевязок есть капля крови петуха или двух куриц, или четырех цыплят. Первый петух поет и отступает назад. Подходит другой петух; он схватывает осужденного, опрокидывает его и тащит за ноги до левого угла стены курятника; там он поднимает его и ставит в угол, потом поет и отступает. Подходит третий петух, берет четыре железных полосы и вбивает их в обе стены, что лишает осужденного возможности упасть вперед. Он поет и отступает. Жакобер стоит неподвижно, сжатый перевязками и сдерживаемый железными полосами; у него свободны только глаза и рот. Глаза его дики, он кричит. Подходит четвертый петух, за ним четыре курицы; две из них несут камни, две — ящик с приготовленной известью; петух берет золотую лопаточку, заткнутую за его пояс, и начинает складывать перед осужденным ряд из камней; потом приходит пятый петух и кладет второй ряд, шестой кладет третий. Виднеется только голова осужденного; он кричит, плачет, стонет. Седьмой петух кладет последний ряд. Тогда семь петухов подходят, окружают стену и поют три раза; потом они уходят.
Правосудие свершено!»
— Вот что содержится в протоколе, государь, — сказал Фейдо де Морвиль. — Ниже следуют подписи, каждая с печатью своего цвета: Хохлатый Петух — печать белая; Петух Яго — зеленая печать; Петух Золотоцветный — печать желтая; Петух Индийский — красная; Петух Негр — черная; Петух Мохнатый — серая; Петух Коротышка — коричневая. Потом под этими подписями такая важная фраза: «Протокол одобрен» и подпись: «Рыцарь Курятника».
Людовик XV взял бумаги и рассмотрел их.
— Это написано точно по форме протоколов парламента, — сказал он. — И этот документ находился среди полицейских донесений?
— Да, государь.
— Кто же его положил туда?
— Я не знаю.
— Однако, чтобы положить эту бумагу на ваше бюро, надо было войти к вам в кабинет.
— Это так, государь.
— Но если в ваш кабинет входит человеческое существо — мужчина, женщина, ребенок или старик, — его должны видеть.
— Я не мог добиться никаких сведений на этот счет.
— Ваш кабинет, однако, охраняют.
— В трех залах, смежных с ним, находятся секретари и их помощники.
— Очевидно, есть минута, когда эти залы бывают пусты?
— Никогда, государь. У меня девять секретарей — по три для каждого кабинета. Помощников секретарей двадцать семь — по девять на каждый кабинет. Каждый главный секретарь имеет под начальством этих помощников и должен дежурить восемь часов в сутки.
— Восемь часов каждый день?
— Нет, государь. Я счел долгом переменить прежнюю организацию. Часы дежурства меняются через день. Два дня кряду — по восемь часов в день, а на третий день — восемь часов ночью.
— Очень хорошо.
— Ваше величество одобряет?
— Вполне. Таким образом, возле вас непрерывное дежурство день и ночь.
— У моего большого кабинета три входа и все — из кабинетов секретарей. Тайных агентов я принимаю не в большом, а в моем собственном кабинете, но донесения каждый день доставляют именно в большой кабинет, стало быть, физически невозможно, государь, если секретарь и его девять помощников не сговорились обмануть меня (чего даже предположить нельзя), незаметно войти в этот кабинет и положить бумаги.
— А другого входа нет, кроме как из трех кабинетов ваших секретарей?
— Нет, государь.
— А окна?
— Окон совсем нет. В большой кабинет свет поступает через стеклянный потолок — специально для того, чтобы никто не мог заглядывать в эту комнату.
— Как же вы можете объяснить то, что эти бумаги оказались на вашем бюро, господин начальник полиции?
— Я не могу этого объяснить, государь.
— Один из ваших секретарей или помощников, который принес донесения, мог положить туда эти бумаги?
— Помощник секретаря никогда не приносит донесений в мой кабинет — их приносит дежурный секретарь. После того, как он положит эти донесения на мое бюро, никто больше не имеет праха входить.
— Ну, этот секретарь!..
— В ту ночь, государь, дежурным был Габриэль де Саппрей, мой зять.
— Если так, любезный Фейдо, — сказал король, — я, как и вы, не понимаю ничего. А вы, мсье де Мирпоа, — обратился король к епископу, — какое вы сделали заключение из всего этого?
Епископ медленно выпрямился и с важностью посмотрел на короля.
— Государь, — сказал он серьезным голосом, — я заключаю, что, к несчастью, еще многое нужно сделать для того, чтобы могущество вашего величества и представителей его могло сравняться с ловкостью противника! Я не удивлен, но глубоко оскорблен тем, что в такой просвещенный век, как наш, и в царствование такого государя, как вы, может происходить подобное!
— Не хотите ли вы сказать, мсье де Мирпоа, что королю плохо служат? — сказал, подходя, маркиз д’Аржансон.
— Если бы я хотел это сказать, господин министр, я и сказал бы, — отвечал епископ. — Я не обвиняю, я соболезную; мне прискорбнее всего не то, что не могут наказать виновных, а то, что посягают на свободу невинных.
— На свободу невинных! — повторил маркиз д’Аржансон. — О каком невинном вы говорите?
— Об аббате Ронье, канонике и декане Брюссельского капитула.
— А! — произнес д’Аржансон, посмотрев на начальника полиции. — Вы говорите о том человеке, который был арестован вчера утром?
— Именно, господин министр, — ответил почтенный прелат, — я говорю о несчастной жертве, арестованной несправедливо и незаконно.
— Монсеньор, — резко сказал д’Аржансон, — человек, о котором вы говорите, был арестован именем короля; а, позвольте заметить, все, что делается от имени короля, никогда не бывает незаконно и несправедливо.
Епископ посмотрел на д’Аржансона. Очевидно, между ними завязывалась борьба, и они оба это понимали, тем более, что питали друг к другу взаимное уважение.
Если епископ был прелатом высоких достоинств, добродетельнейшим из добродетельных, если он был одарен проницательностью, твердостью, правдивостью, которые делают людей сильными, противник его был самым добросовестным человеком и самым просвещенным политиком той эпохи. Д’Аржансон выражался не совсем внятно только в придворных беседах, в серьезных же рассуждениях, в собраниях совета, перед лицом противника он имел терпение дипломата и быстроту ответных реакций оратора. Министр служил Франции уже двадцать пять лет. Он был интендантом, государственным секретарем и, наконец, министром; и если придворные прозвали его «д’Аржансон-дурак», то Вольтер дал ему прозвание Государственного секретаря Платоновой республики, что было тогда большой похвалой в устах философа.
- Советские авиационные ракеты "Воздух-воздух" - Виктор Марковский - Справочники
- Кошки-мышки (сборник) - Каспари Вера - Иностранный детектив
- Два чуда для Папы Мороза (СИ) - Лесневская Вероника - Современные любовные романы
- Малышка на двоих - Ая Кучер - Современные любовные романы / Эротика
- Кровавое наследие - Лоэнн Гринн - Фэнтези