Парижские могикане. Том 2 - Александр Дюма
- Дата:03.08.2024
- Категория: Приключения / Исторические приключения
- Название: Парижские могикане. Том 2
- Автор: Александр Дюма
- Год: 1997
- Просмотров:3
- Комментариев:0
Аудиокнига "Парижские могикане. Том 2"
📚 "Парижские могикане. Том 2" - захватывающее продолжение истории о приключениях главного героя, который оказывается втянутым в опасные интриги и загадочные события Парижа. В этой части книги его ждут новые испытания, тайны и решения загадок, которые заставят его применить все свои навыки и смекалку.
🎭 Главный герой, окруженный загадочными персонажами и опасными ситуациями, пытается разгадать тайны, которые кажутся невозможными. Его решительность и умение действовать в экстремальных условиях делают его настоящим героем и заставляют бороться до конца.
🔥 "Парижские могикане. Том 2" - это захватывающее приключение, которое не отпускает до последней страницы и заставляет держать в напряжении до самого финала. Эта аудиокнига подарит вам удивительные эмоции и заставит задуматься над многими важными вопросами.
Об авторе:
🖋️ Александр Дюма - известный французский писатель, чьи произведения завоевали миллионы читателей по всему миру. Его увлекательные истории, наполненные приключениями, интригами и романтикой, стали классикой мировой литературы.
📖 На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать аудиокниги на русском языке. Здесь собраны лучшие произведения разных жанров, которые подарят вам удивительные моменты и захватывающие приключения.
Не упустите возможность окунуться в мир увлекательных историй, которые заставят вас переживать, смеяться и задумываться. Погрузитесь в мир книг вместе с нами!
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Многочисленные упреки в адрес проекта закона были смело высказаны, с проницательностью обсуждены и добросовестно рассмотрены господами де Шатобрианом, де Сегюром, Вильменом, Андриё, Лемерсье, Лакретелем, Парсеваль-Гранмезоном, Дювалем и Жуй, несмотря на различие их воззрений. Господин Мишо, автор «Истории крестовых походов», высказался в том же духе, хотя его монархическое рвение подтверждалось тем, что он был назначен редактором «Ежедневной газеты», а также многочисленными преследованиями, которым он подвергался в период правления императора. Словом, у проекта закона были весьма робкие и растерянные защитники, очень скоро бросившие свое дело, напирая лишь на неуместность и даже неконституционность прошения. Предложение г-на Лакретеля было принято большинством в семнадцать голосов против девяти. Господам де Шатобриану, Вильмену и Лакретелю было поручено отредактировать петицию.
Преподобные отцы Монружа, поставленные в известность о том, что произошло, стали думать, как нанести удар академикам. Шатобриан был неуязвим, лишившись постепенно всех своих должностей; зато Вильмен и Лакретель были профессорами филологического факультета. 18 января в «Монитёре» появился королевский ордонанс, отрешавший их от обязанностей: Вильмена — от должности докладчика по кассационным прошениям в государственном совете, Мишо — от должности королевского чтеца, Лакретеля — от должности драматического цензора. Этот государственный переворот в миниатюре никого не удивил; с этого времени все были готовы к тому, что Вильмена и Лакретеля уволят из Университета, и они пополнят ряды впавших в немилость знаменитостей: Ройе-Коллара, Гизо, Кузена, Пуансо.
Король — этот несчастный охотник-святоша — был ослеплен своими странными советчиками; он забывал, что все эти впавшие в немилость роялисты поднимали голос против потомков Равальяка только из любви к Генриху IV!
Но в обмен на свершившуюся уже немилость и в ожидании грозившей им новой немилости трое академиков получили на заседании 18 января поздравления и рукопожатия всего прославленного собрания. Господин Вильмен был встречен особой и заслуженной овацией; у него было единственное достояние — талант; зрение его так ослабело, что его считали слепым и он был вынужден диктовать свои доклады. Вот почему г-н Вильмен, лишаясь своего места, терял больше других: он, его жена и дети оставались без куска хлеба. Однако он ничем не замарал репутацию честного человека, верного сердцем и возвышенного духом, сумел сохранить ее до наших дней и сохранит до последнего вздоха.
Когда он вошел в зал заседаний Института, все вспомнили о том, что произошло с Гударом де ла Мотом: он был слеп, и, когда случайно наткнулся на человека, тот его ударил.
— Ах, сударь, — заметил поэт, — вы раскаетесь в своем поступке, ведь я слепой!
Правительство ударило столь же грубо, как тот человек, однако не раскаивалось.
Эти увольнения ничуть не помешали составить проект прошения. Зато и проект прошения не помешал проекту закона.
Господин де Пейроне приказал подняться на защиту этого проекта и сам выступил в «Монитёре»; он назвал это творение, которое мог бы выдвинуть на обсуждение суд инквизиции, «законом любви». Это название так за ним и осталось; так же, очевидно, его станут называть и в будущем. Да, порой коллега г-на де Виллеля бывал шаловлив!
Прошение Академии явилось не единственным актом протеста против «закона любви». Все издатели Франции объединились для подачи петиции. Ройе-Коллар, бывший директор по делам печати, подал в Палату эту петицию; в ней было двести двадцать три подписи.
В конечном счете этот закон, закон ненависти и мести, начал приносить свои плоды. С первых же дней его обсуждения бумажные фабрики, типографии, фабрики шрифтов прекратили работу; перестали поступать заказы, и книготорговля оказалась в плачевном состоянии.
Число типографий сократилось в Париже до восьмидесяти; однако помимо того, что некоторые из них лишились постоянных заказов, кабинет министров лишил патентов многих печатников. Напрасно издатели на всех углах предлагали патенты: желающих их приобрести не было; никто больше не осмеливался заниматься рискованным ремеслом, сулившим не только потери и банкротство, но еще и Штрафы, грабежи, насилие и тюремное заключение.
Никогда еще по отношению к издателям не наблюдалось такой лютой ненависти со времен великого поджигателя Омара. Тот хотя бы имел то оправдание, что сжигал старые книги; а ведь поджигатели 1827 года стремились уничтожить книги, еще не появившиеся на свет.
Самые преданные сторонники Реставрации, доказавшие свою приверженность идее королевской власти и семейству Бурбонов, выражали открыто и не без грусти свое осуждение того, как себя вел кабинет министров, и оплакивали роковые последствия этой системы угнетения.
Многие родители, встревоженные тем, что образование полностью подпадает под влияние монахов, трепетавшие от страха перед веяниями, исходившими от Сент-Ашёля и Монружа, забирали детей из пансионов и коллежей и, насколько это было возможно, пытались воспитывать их дома, предпочитая, даже в ущерб образованности, чтобы их дети выросли прежде всего хорошими людьми.
Многострадальный французский народ, выплачивавший ежегодно налоги более чем в миллиард, отдававший последние гроши на общественные нужды, желавший одного — спокойно заниматься развитием промышленности и науки, спрашивал себя: за что с ним обращаются таким образом, угрожают его правам, ущемляют его интересы, унижают его достоинство; и все это проделывает кучка с трудом выкарабкавшихся из безвестности выскочек, не заслуживших этого права ни талантом, ни добродетелью, ни трудолюбием, не имевших никакой другой силы, кроме той, которую они получили от клики заговорщиков, ненавидимой во Франции, тиранически правящей в Испании и просто смехотворной в других странах!
Самое нелепое и особенно несправедливое во всем этом было то, что кабинет министров, единственный вдохновитель проявлявшихся волнений и недовольства, под этим предлогом добивался принятия законов, способных скорее раздражить, нежели успокоить умы; именно прессу кабинет министров обвинял в том состоянии дел, в котором только он один был повинен, и у министров не было других аргументов для своих противников, кроме того, что они предъявили трем уволенным академикам: «Вы враги правительства!»
Впрочем, и с армией — по крайней мере, со старой гвардией, то есть настоящей, той, что сражалась, побеждала и завоевывала мир, — обращались не лучше, чем с литературой; произвол лигистов Сент-Ашёля и Монружа не ограничился увольнением академиков: они также лишили маршалов Франции тех титулов, которые им пожаловал император; несмотря на статью Хартии, гласившую: «Старой знати возвращаются титулы, а новая знать сохраняет свои звания», в гостиной австрийского посла, г-на Аппоньи, прославленные воины слышали, как отказывает им в герцогских и княжеских титулах лакей, докладывающий о посетителях.
- Одаренная (СИ) - Мурунова Анна - Любовно-фантастические романы
- Человек из двух времен. Дворец вечности. Миллион завтра - Боб Шоу - Научная Фантастика
- Двор. Баян и яблоко - Анна Александровна Караваева - Советская классическая проза
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены. 1796—1917. Повседневная жизнь Российского императорского двора - Игорь Зимин - Культурология