Конунг. Властитель и раб - Коре Холт
- Дата:20.06.2024
- Категория: Приключения / Исторические приключения
- Название: Конунг. Властитель и раб
- Автор: Коре Холт
- Год: 1997
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А если бы я сорвался?..
Он посмотрел на нас. Мы продолжали молчать.
– Однажды она стояла внизу, – продолжал он. – Стояла у берега, и ее лицо побелело от страха: что если я упаду? И я полюбил ее.
Мы продолжали молчать. А разумный Эрлинг подлил еще супу. Мне стало понятно, что конунг теперь не вполне здоров.
Эрлинг хотел подлить ему супу, но конунг спросил, не угостить ли нам женщину – ту, что сидела и пела.
– Мне кажется, будто она сидит у меня в душе и поет, – сказал он. – Но чаще кричит.
Эрлинг сын О лава из Рэ быстро сбегал за той старухой.
Когда он вернулся, мы разошлись. Что-то в нас пело. И что-то кричало.
***А баглер на лыжах спешил на север. Он вломился в хлев по дороге и там пососал молоко у коровы, и вновь, встав на лыжи, шел дальше. Он сбился с пути, но на следующий день вышел прямо к церквушке в Ботне. Там он приложился к стене, но губы на сильном морозе примерзли к камню. Содрав себе кожу, он снова отправился в путь. И вот, наконец, Рафнаберг.
Жива его мать, Гудвейг, и он опустился устало у очага. Она раздела его и дала молока. И тут он увидел, что Гаут здесь. Свейн, торопясь, рассказал, что случилось. Он мчится вперед, на остров Хельги, за помощью баглерам на горе.
– У них мой отец! – кричал он. – Что будет с ним, если я останусь у вас?..
И он рассказал, чем грозили они, если Свейн не выполнит их приказа. Он обратил весь свой гнев на ту, что дала ему жизнь. Мать стояла в ночной сорочке, наспех одевшись в юбку, с неприбранными волосами: еще одна ночь в ее жизни исполнена боли и злобы. Они не отрубят ему руку, нет! Они только вырвут ноготь. Потом подождут немного, подтащат поближе к костру, от жары он очнется и закричит сильнее. Тогда они вырвут еще один.
– Но если я побегу дальше, чтобы позвать на помощь, то ты останешься здесь одна!
И мальчик рыдал в объятиях матери.
Она поднялась и пошла к Гауту. Он стал ей врагом в эту ночь – тот, кто прощал всех вокруг. И она издевалась над ним. Должна же она на кого-то излить свою горечь и боль. Он был единственным здесь, в Рафнаберге.
Гаут не отвечал. Она взяла в руки горячий уголь из очага и хотела выжечь ему глаз. Тогда он схватил ее руку и отвел назад. Сказал, что не будет проку ни для кого, если Гудвейг возьмет этот грех на душу.
– Убей их! Убей их! – кричала она, не выпуская сына. Гаут сказал:
– Я пойду в Тунсберг и попрошу конунга помиловать баглеров на горе.
И вскоре он двинулся в путь. Он шел без лыж. Рафнаберг был покрыт плотным слоем снега.
А на следующий день одинокий лыжник пошел на север.
***Наступил Рождественский сочельник, и по приказу конунга биркебейнеры развели у горы большой костер. Они варили овцу. Травы для варева нашлись в Тунсберге у горожан, и в огонь подбросили можжевельника, чтобы он усилил запах еды, дразнящий баглеров на горе. Когда над Тунсбергом стемнело, и холодное, блеклое небо застыло над фьордом и деревнями, – баглеры наблюдали с горы, как внизу, у костра, сидят люди и поедают овцу. И смеются.
На самом же деле поела лишь стража. Другим в королевском войске конунга досталось совсем немного. Рейдар Посланник созвал всех людей к себе. Он снова пообещал им, что биркебейнеры скоро устанут и покинут Тунсберг.
– Или же, – что еще лучше, – к нам подоспеют на помощь наши друзья из Упплёнда. Да и еда у нас пока есть! Четверть селедки на брата – конечно, немного, но раз под горой голодают, то сможем держаться и мы! Или кто-то захочет спуститься к конунгу Сверриру, чтобы подставить голову под его топор? Разве вы позабыли, что с той битвы на льду Осло он никого не простит? И мне известно, – но как, это тайна, – что в прошлую ночь конунг созвал на совет своих воинов и заявил им: «Когда баглеры нам сдадутся, – ни одного не щадить!..»
Рейдар велел принести пару бревен из того злополучного дома на сваях. Они разожгли костер. Впервые за много дней, баглеры сели вокруг огня. Вскипятили воду, потом долго варили остатки кожаных ремней. Длиною в два пальца на каждого. Сперва – кусок сельди, потом ремешок, и запить напоследок горячей водой.
– Сосите ремни не спеша, – сказал им Рейдар из Миклагарда. Он оставался вместе со всеми. Делил с ними пищу. И голодал. Воины знали: в нем есть та же сила, что и в конунге Сверрире.
В этот сочельник старый Сэбьёрн отправился в церковь святого Михаила, стоящую на горе, чтобы служить там службу. В церкви не было ни одной свечи. Он знал, что все свечи съедены. Но он притворялся, будто они сгорели. Люди давно не ходили в церковь: на службу они не пришли и теперь, оставшись сидеть у огня. Старый священник встал перед алтарем, ища в темноте Книгу Божию. Но она исчезла.
Он прочел в пустом храме краткую молитву, никак не собравшись с силами додумать до конца одну мысль, которая не оставляла его. Руки замерзли. Он подышал на них. Казалось, что даже дыхание замерзло. Вдруг руки его коснулись кого-то: он сразу не смог понять, кто здесь, перед ним: живой человек или труп.
Потом оказалось, что это тот парень, которого все сторонились. Его звали Торир. Он лишился последнего разума. Вокруг говорили, что видели сами, как он сунул факел в лицо тому, кто был его братом. В этой войне и прежде случалось, что брат восставал на брата. Но сунуть горящий факел прямо в глотку родному? Люди его сторонились. И он избегал их.
Однажды ночью он приник в церковь на горе. Вошел туда гордо. Но в темноте встал на колени, а после и вовсе пополз. В храме было еще холоднее. Наконец он подполз к алтарю и пошарил, надеясь найти хоть огарок. Руки наткнулись на книгу. Она была мягкая, прямо как женская кожа, и казалось, ее переплет еще сохранял тепло.
Теперь он знал точно: «Ты попадешь в ад! Ты и твой Сверрир, проклятый конунг, – вы оба сгорите в аду! Ты сунул факел в рот собственному брату? Будете с конунгом в преисподней!»
Об этом ему шептали стены, каменный пол… Колени его затряслись: «Ты попадешь в ад!.. Мерзнешь?.. Будешь гореть в аду!..» Он стоял с книгой в руках, понимая, что это Божия Книга. Она обожгла ему руки. Он попытался кричать, но не мог издать ни звука. И убежал из церкви.
А на рассвете он встретился с Гудлейком, сыном старого Сэбьёрна. Тот рыскал вокруг в поисках пищи. Свет восходящего солнца слабо сиял над горой, и руки Гудлейка казались голубоватыми. Он разгребал снег, выкапывая из земли былинки и корешки. Но земля была слишком промерзшей. Торир теперь понимал, что после такой ужасной ночи тот, кому все равно попасть в ад, может без страха делать, что хочет. И он спросил:
– У тебя еще есть серебро?..
У Гудлейка оставалось еще немного монет в поясе, некогда столь тяжелом. Он поспешил их достать. Спросил, что продается за деньги.
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Вне России - Дмитрий Губин - География
- Епископ Никанор о вреде железных дорог, пара и вообще об опасностях слишком быстрого движения жизни - Константин Леонтьев - Публицистика
- Избранные труды. Том 4. Правовое мышление и профессиональная деятельность юриста. Науковедческие проблемы правоведения - Альфред Жалинский - Юриспруденция
- Леди ведьма. Рыцарь Ртуть. В отсутствие чародея - Кристофер Сташеф - Фэнтези