Солнце слепых - Виорэль Михайлович Ломов
- Дата:24.11.2024
- Категория: Морские приключения / Русская классическая проза
- Название: Солнце слепых
- Автор: Виорэль Михайлович Ломов
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Все время. Оно, это все время, было в одном месте. Помнишь, я тебе говорила?
– Помню, я все помню…
– С кем это ты, Дерейкин? – послышался голос майора.
– Да так, сам с собой.
– Ты это того, не злоупотребляй, сам с собой!
– Не так понял, майор. Где я возьму это самое?
– Не знаю, не велика хитрость.
– А у тебя, случаем, нет?
– Ну, есть…
– Так доставай! Накипело.
– Ну, смотри, лейтенант, спать-то, когда будешь?
«На том свете», – хотел сказать Федор, но не сказал.
– Отосплюсь как-нибудь.
А через год он таки встретил ее в небольшом поселке, который только что оставили немцы. Еще догорали дома, еще не завяла вырванная с корнем трава. Еще не все убрали трупы, и даже раненые, кто передвигался сам, не все ушли в лазарет. Федор шагал к колодцу с ведром и вдруг столкнулся с женщиной, словно выросшей из-под земли. Он даже вздрогнул.
– Задумался, соколик? – услышал он знакомый голос, глянул и обомлел: перед ним была Фелицата!
Он бросил ведро и схватил ее за руки.
– Да отпусти ты! Не сбегу. Ну и лапищи у тебя.
Федор отпустил одну руку, а вторую никак не мог выпустить из своей руки.
– Да отпусти, отпусти, – засмеялась Фелиция. – Откуда ты такой прыткий? В первый раз видит, и сразу же цапает. Орел!
– Фелиция, – сказал Дерейкин. – Это же я, Федор.
– Фелиция? – женщина подняла брови. – Я Лариса. А вы, значит, Федор? Ну, что ж, пойдем, если хочешь. Побуду часок Фелицией. За водой идешь? Не бери тут, туда немцы селитру бросили. Пойдем ко мне, мой дом – вон он.
– Но ты так похожа на Фелицию.
– А ты на Лешеньку, моего мужа… Царствие ему небесное. Все мы на войне похожи на тех, кого уже нет.
– Фелиция есть! – воскликнул Дерейкин.
– Есть, есть, – погладила его по руке Лариса. – Конечно же, есть. Куда она денется, если есть? Если есть, значит, есть всегда. На всю жизнь.
– Да, на всю жизнь, – сказал Федор.
– Вот мой дом. Заходи. А воду, давай ведро, я сама наберу. Проходи, проходи. Располагайся там.
В избе было две комнаты и прихожая. Стол, скамья и три табуретки были вся мебель. В углу на полочке стояла икона Николая чудотворца. Перед ней надломанная восковая свечечка. Федор подошел к иконе, посмотрел в глаза чудотворцу, и ему показалось, что святой Николай тоже посмотрел ему в глаза. Федор сел на табуретку, вытянув ноги. Зашла хозяйка. Спросила что-то, но Федор не понял, так как оказался во власти ее голоса, который был точная копия голоса Фелицаты.
– Нет, никакая ты не Лариса. Ты Фелицата.
– Хорошо, Фелицата так Фелицата, – устало улыбнулась хозяйка. – Есть-то будешь? Голодный, поди? Щас супец поедим. Суп кандей. На свежей крапиве, с мукой, луком. А для сытости сальцом заправим, вот он, гляди, шмат какой, – Лариса достала из чугунка завернутый в кальку кусок сала. – Смотри, даже прожилочки есть. Вот, две, три… пять прожилок!
– Калька откуда? – удивился Федор.
– Оттель, еще с до войны, – сказала Лариса. – Из города в сороковом привезла цельный рулон, вон по сей день пользую. Калька для еды, что бинт для раны, одна дезинфекция.
– Погоди-ка, Лариса, схожу за шнапсом, – встал Федор. Встал и подумал: а ведь это я лишь бы уйти, где я шнапсу сейчас найду?
– Куда ты? Куда? – испугалась Лариса. – Сиди. Шнапс есть, такого отродясь не пробовал. Из слив сама гнала, сахарку бы сюда, да ничего, и так шибает крепко, небосвод двойным кажется, а звезд и вовсе не счесть.
– Что, голову не поднять?
– Если и поднимешь да считать начнешь, в два раза больше насчитаешь.
– Поглядим, – усмехнулся Федор.
– А чего глядеть? Знаешь, сколько людей считать пробовало?
Федора перестал волновать голос Ларисы, он уловил в нем другие нотки, которых не было у Фелицаты. Но внешность ее, с поправкой на семь минувших лет, говорила за то, что она Фелицата. Нет, не она, убеждал себя Федор. Раз она говорит, что это не она, значит, не она.
***
На следующий день после похорон Анны Семеновны, ровно в семь утра (он невольно обратил на это внимание, так как стало пикать радио), шквал ветра согнул деревья, взметнул пыль до неба и, переломав все и перемешав, что только можно было переломать и перемешать, унесся прочь. «Вот ведь странно, – думал Дрейк, – было тихое спокойное утро. Вдруг налетел вихрь, натворил столько всего – и снова тихо, как ничего и не было. Зачем был ветер? Откуда он пришел и куда унесся? Какая высшая цель преследовала его, или какую высшую цель преследовал он? Или у ветра, как и у человека, нет никакой цели, а если и есть, то она, очевидно, только в том, чтобы всю жизнь, не утихая ни на минуту, носиться по свету, переворачивая все вверх дном. Беда – противостоять этому ветру, горе – оседлать его, но и далеко не счастье – прятаться от него».
Днем он сходил на кладбище, притоптал вокруг могилки не притоптанную землю и, ощущая отсутствие Анны, как пустоту в груди, прикрепил к пирамидке временного памятника картонку со стихами, что сочинили они с Анной тогда на кухне.
***
Только листва,
Снесенная ветром,
Обретает покой.
Глава 36. Прыжок, и зубы полетели
На девять дней Дрейк помянул Анну, сел перед ее фотокарточкой и с вздохом сказал:
– Теперь тебе, что я, что он – все едино. Вот и послушай тогда о нем. Родился Дрейк 25 июля 1921 года. Ведь ты не знала, когда он родился? Жизнь без рождения и смерти, вроде как, и не жизнь. Дата рождения и дата смерти больше жизни, это я точно знаю. Как границы государства больше самого государства. Федором его назвали в честь деда. А родителей звали Иваном и Евгенией Дерейкиными. Двоюродная бабка Махора стала его крестной. По обычаю выпили на крестинах, разошлись и позабыли, как всякое благое дело.
Заговорил Федя поздно, в три года. Все уж думали, так немым и помрет. Как-то пришла родня на праздник, а мать, вместо того, чтобы собирать на стол, ну рассказывать про валенки на чердаке, про дожди и про плесень, которой покрылось все. Феде очень хотелось есть. С утра, чем только не пахло в доме! Ждал он, ждал, и не вытерпел. «Сколько можно трепаться?» – были первые его слова. А вторые, третьи и так далее уже никто специально не запомнил.
Федя учился с охотой, и наравне со взрослыми еще
- Единый пулемёт «Солотурн» (S-2-200) - Юрий Пономарёв - Техническая литература
- Пролог в поучениях - Протоиерей (Гурьев) Виктор - Православие
- PRавда. Роман о русском пиаре - Алексей Санаев - Маркетинг, PR, реклама
- Ах, мой милый Августин (сборник) - Ганс Христиан Андерсен - Сказка
- Два огня (СИ) - Хоб Дарья - Современные любовные романы