Солнце слепых - Виорэль Михайлович Ломов
- Дата:24.11.2024
- Категория: Морские приключения / Русская классическая проза
- Название: Солнце слепых
- Автор: Виорэль Михайлович Ломов
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Дело в том, – вздохнула Ольга, – что и сегодня в Испании есть их родственники, мне рассказал об этом Борис, которые как-то посодействовали приходу к власти генерала Франко.
Потом Ольга рассказала, что портреты и послужили следствию одной из основных улик принадлежности Челышевых к этой знаменитой испанской фамилии. За день до ареста Челышевых портреты куда-то пропали. Ольга протирала пыль, смотрит, портретов нет. Хотела спросить, где они, да замешкалась и позабыла. Скорее всего, их спрятал сам Рамон Карлович. Но их пропажа только усугубило вину семейства. Их всех обвинили, чуть ли не в организации военно-фашистского мятежа против Испанской республики. А то обстоятельство, что Челышевы приехали в Россию еще при царском режиме, позволило обвинению приплести к приговору еще и организацию этого заговора на территории СССР.
– Да ну, чушь какая-то! Откуда ты узнала это? – спросил Федор.
– Следователь Гвоздев, его воспитывала моя тетка в Страшенах, рассказал мне. Ему, я думаю, обязана тем, что меня не арестовали вместе со всеми. Тебя что, спрашивали о тех портретах?
– Да нет, это я так, – ответил Федор.
«То-то он ломал комедию со мной, – подумал Дерейкин. – Хотя и я, может быть, обязан по гроб жизни ему, что сижу сейчас вот здесь, а не там».
– Как малыш? – поинтересовался он.
– Как надо, как же еще.
– А какую фамилию будет носить он? – не удержался Дерейкин.
– Как какую? – удивилась Ольга. – Челышев.
– Про портреты спрашивали?
– Спрашивали. Сказала: были какие-то, но какие – не знаю. Зря, наверное, сказала.
Еще Ольга рассказала сон, который видела Изабелла за сутки до ареста.
– Я его, Федя, помню, словно сама видела. Слово в слово помню! Белла рассказала мне его утром. Не надо было ей его рассказывать! Ну, да теперь!.. Бедненькая, глаза во все лицо, а в них жар, сухой жар. Я такой испытала как-то в Калмыкии, в июле вдруг свалилась с какой-то лихоманкой. Температура – что снаружи, что внутри – за сорок градусов. И никакой надежды на улучшение! А тут, представляешь, я такой же точно жар увидела в ее глазах! Жар и страдание. Как она переживала за тебя, как переживала! Всю неделю она не находила себе места. Не ела, не спала. Почернела, осунулась, бедняжка. Куда они только с Борисом не мотались в поисках хоть каких-то известий о тебе!
«Сон приснился мне почти мистический, – это ее слова; она сбивчиво говорила, скажет и задумается, повторит, и видно было, что думает только о тебе. – Будто бы где-то я гуляю до утра. Одна. Вроде как вдоль реки, но сушь кругом необычайная! Ни травы, ни деревьев. Песок один. Песок, песок, песок… Еще так трудно было идти, ноги увязали по щиколотки. И в то же время слышу: вода журчит, бежит… И все мимо меня! И так тревожно на душе, так тревожно! Гуляю, а самой кажется, что со мной в это же самое время еще что-то происходит. И я вроде как там должна быть, но не могу вырваться из этого песка. Хочу побежать, и только увязаю. Ощущаю физически, конкретно до ужаса, а все остальное как-то неосязаемо, неуловимо… Вырвалась, наконец. Дома вроде как оказалась. А он-то и не дом, а то ли общежитие, то ли гостиница. И вроде как еще ночь, но уже и утро. Так сине и тревожно. Воздух дрожит. И я вся дрожу, даже зубы стучат. И я знаю, что вот оно, сейчас произойдет ЭТО. И это предчувствие все сильней и сильней давит на меня, вот так обхватывает и не дает дышать. Так и есть. Вот мой номер. Мне прямо изнутри кто-то так и сказал: вот твой номер, там все! Дверь. Под дверью красное. Как томатная паста. И на нее свет падает. Тут же горничная вертится, еще кто-то.
– Там трупы? – спрашиваю ее.
– Да, трупы.
– Сколько? Два?
– Да, четверо.
– Не пятеро? – уточняю.
– Пятого нет.
– И мой?
– Да, и ваш, – и горничная падает в обморок».
Дерейкина восстановили в институте, в городской команде по боксу, и даже устно принесли извинения за «случайное недоразумение». Федор не удержался и пробормотал: «Закономерное». Он воспринял все это, как должное, скорее даже машинально, и не как благорасположение судьбы, а как заглаживание досадных ее промахов. Прошедшие дни были похожи на бой с мешком, который выматывает, но не приносит победы, после которого сами собой опускаются руки.
Пришлось наверстывать упущенное, много заниматься, много тренироваться. Полдня забирала работа. Лишь по субботам он позволял себе короткий отдых, проведывал Ольгу, приносил Семену подарки.
После консультации он накупил продуктов и пошел к Ольге. Она кормила малыша кашей с мелко натертой морковкой. Федор протянул ей сетку с продуктами. Ольга стала отказываться, но он выложил из сетки продукты на стол и уселся на табуретку напротив ребенка.
– Как аппетит? Смотри, даже на лбу каша.
– Да, неспокойный, руками машет, – улыбнулась Ольга. – А то еще ногой поддаст, так вся с головы до ног в его еде.
– Работаешь?
– Подрабатываю. Пока держат, не выгнали.
– А с ним как?
Малыш доверчиво переводил глаза с матери на Дерейкина, а у Федора теснилась грудь. Где сейчас Борис? Где Изабелла?
– Одного оставляю.
– И как?
– А что как? Так.
– Вести есть?
Ольга молча помотала головой.
– Квас будешь? – она кончила кормить ребенка, утерла ему полотенцем личико, посадила в кроватку. – Хочешь окрошку? Редиска первая пошла. Колбасы только нет.
– Колбаса вон, – Федор развернул бумагу. – Батон.
– Спасибо, Федя. Не знаю, как и отблагодарить тебя.
– Никак. Брось это. Я же работаю.
– Не тяжело?
– Не думал как-то.
Ольга приготовила окрошку, они молча похлебали ее. В глазах ее стояли слезы. Федор не знал, что сказать.
– Тяжелей всего кушать одной, – сказала Ольга. – Как сяду, так о нем думаю. И вообще, всех их жалко.
Федор отвернулся и стал смотреть в окно. Во дворе бегали дети, и они ничего не знали о жизни. Ничего!
– Ты когда в последний раз ходила? – глухо спросил он.
– Во вторник. Сказали: не ходите. Сами, мол, сообщат, если будет что нового.
– Ты, правда, лучше лишний раз не мозоль им глаза, – с трудом произнес Дерейкин.
– Война, говорят, скоро? – Федор удивился, заметив в ее глазах огонек. – Может, выпустят?
– Их и без войны выпустят! – постарался произнести как можно тверже Федор.
После каждого посещения Ольги он целый день не мог найти себе места. И хотя Федор был уверен, что Челышевых арестовали по ошибке, он смирился с тем, что, видимо, уже никогда не увидит больше их, ни Борьку, ни его
- Единый пулемёт «Солотурн» (S-2-200) - Юрий Пономарёв - Техническая литература
- Пролог в поучениях - Протоиерей (Гурьев) Виктор - Православие
- PRавда. Роман о русском пиаре - Алексей Санаев - Маркетинг, PR, реклама
- Ах, мой милый Августин (сборник) - Ганс Христиан Андерсен - Сказка
- Два огня (СИ) - Хоб Дарья - Современные любовные романы