Стихотворения и поэмы - Юрий Кузнецов
- Дата:20.06.2024
- Категория: Поэзия, Драматургия / Поэзия
- Название: Стихотворения и поэмы
- Автор: Юрий Кузнецов
- Просмотров:10
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ю.Кублановский. Перевозчик, 7.X.2001.
У Юрия Кузнецова беды менее связаны с собственной судьбой, но в большей степени с судьбой России, начертанной на небесах и личным спасением:
Опять бурлит страна моя,Опять внутри народа битвы.И к старцу обратился я;Он в тишине творил молитвы.И вопросил у старца я,Что в тишине творил молитвы:-Зачем бурлит страна моя?Зачем внутри народа битвы?Кто сеет нас сквозь решето?И тот, и этот к власти рвется:-Молись! - ответил он.- НиктоИз власть имущих не спасется.
Ю.Кузнецов. Вера
Гуманны они или не гуманны - это уже неважно. Это уже не важно. Все они слуги Закона. Абсолютное антигуманистическое заключение «никто». А это значит, что не важно, кто на троне: тиран Иван Грозный или гуманист Горбачев.
«Благодати и Истине через Иисуса Христа явленной, и как Закон отошел, (а) Благодать и Истина всю землю наполнили»… (Митрополит Иларион. «Слово о Законе и Благодати»).
Закон и благодать... Благодать - у Кузнецова, закон - у Кублановского. Это как Старый и Новый Завет - несопоставимо. Но почему же Кублановский оказался в старом Завете, а Кузнецов, полуязычник – в Новом? Может быть, это вопрос мировоззренческий, а не религиозный – Новый завет принципиально внеисторичен; историчен – Старый, и если поэт привязан к истории, живет в малом времени, обозревая его с позиций большого времени, то он в поэтике своей ветхозаветен.
Если же поэт живет в большом времени, осмысливая его через момент, то он новозаветен – он одновременно с Христом и Истиной.
Если не в исторических рамках Старого и Нового заветов, то благодать и закон трудно соединить между собой. Благодать - одна, законов - много. Они, несмотря на попытку их сведения к одному, наиболее соответствующему, все-таки составляют неопределенное множество законов.
Гегель писал: «Это царство законов хотя и есть истина рассудка, имеющая своим содержанием различие, которое есть в законе, но в то же время оно — лишь первая истина рассудка и не заполняет явления. Закон в нем налицо, но он не составляет полного наличия явления; при всегда иных обстоятельствах он имеет всегда иную действительность. Поэтому явлению остается для себя одна сторона, которая не находится во «внутреннем»; другими словами, явление поистине еще не установлено как явление, как снятое для-себя-бытие. Этот недостаток закона должен точно так же сказаться в нем самом. А недостает ему, видимо, того, что в нем самом имеется, правда, различие, но как различие всеобщее, неопределенное. Поскольку же он есть не закон (das Gesetz) вообще, а некоторый закон (ein Gesetz), у него есть определенность; и, следовательно, имеется неопределенно много законов.
Однако эта множественность скорее сама есть недостаток; а именно, она противоречит принципу рассудка, для которого как для сознания простого «внутреннего» всеобщее в себе единство есть то, что истинно. Поэтому он, напротив, должен свести эти многие законы к одному закону (...) Объединение всех законов [в закон] о всеобщем притяжении не выражает никакого содержания, кроме именно голого понятия самого закона, которое в нем установлено как сущее».
Закон, поскольку он делится на множество законов, принципиально пантеистичен, Благодать - теистична.
В «Ветхом Завете» множество законов объединились в один - божественный, но с этим объединением утратили свою определенность. В то время как «Новый Завет» выходит за пределы закона реальностью и индивидуальностью духовного подвига Христа и отрицает множественность законов единичностью истины.
Гуманизм, который занялся этикой и историей, был по сути своей ветхозаветен. Он пришел в Россию в 19 веке и уже - в светском виде, что позволило православным священникам насторожить русскую интеллигенцию, чтобы она не торопилась принять его. И в этом была великая мудрость: следование историзму возвращает нас к Ветхому Завету, объединяющему случайным образом исторические события вне их концептуальной обусловленности, когда имеет значение не время и место, а онтологическая заданность момента.
Все это позволяет говорить, что несмотря на то, что образы Юрия Кузнецова - языческие, он в мировоззрении своем более теист, а Юрий Кублановский, несмотря на строгое следование канонам христианства в мировоззрении своем - пантеист.
И вот это пересечение и дает основание полагать, что мы имеем в истории нашей духовной литературу великую пару, двух гениев, которые диаметрально противоположны друг другу по мировоззрению, но сходны в нравственном принципе: не введи во искушение.
Эдуард Володин
Поэт мужества и трагизма
К 60-летию Юрия Поликарповича Кузнецова
В 1986 году общество "Знание" выпускало книгу о современном литературном процессе, где публиковали и мою статью. В ней я написал, что выдающийся русский поэт Юрий Кузнецов осмысливает в стихах трагическое состояние мира. Редактор вычеркнул слово "выдающийся", в ответ я восстановил текст. Тогда редактор написал "замечательный" поэт и я опять оставил слово "выдающийся". Так, занимаясь "перетягиванием каната" мы довели дело до крайних сроков издания. Редактор сдался.
На самом деле, Юрий Кузнецов, которому только что исполнилось 60 лет, был и остается великим поэтом России, действительно познающим и выражающим трагедию бытия и драматизм русского исторического опыты. Еще четверть века назад он написал стихотворение "Знамя с Куликова", где осознание своего творчество определено ясно и мужественно:
Сажусь на коня вороного - Проносится тысяча лет. Копыт не догонят подковы,Луна не настигнет рассвет. Сокрыты святые обетыЗемным и небесным холмом. Но рваное знамя победы Я вынес на теле моем. Я вынес пути и печали, Чтоб поздние дети могли Латать им великие дали И дыры российской земли.
Пути и печали России, народа и поэта хорошо знакомы всем нам, увидевшим крушение великой державы и торжество мамоны, наблюдающим как беснуются дорвавшиеся до власти дьявольские отпрыски, как расхищается народное достояние и вываливается в грязи все, чем гордился, чему верил и на что опирался русский народ. И об этих бесенятах многое написал Юрий Кузнецов, но ведь и мы своим молчанием, безразличием и жестокосердием способствовали поруганию истории и державы. В 1968 году поэт написал "Атомную сказку", которую тогда восприняли как манифест антитехницизма. Но давайте прочитаем ее сейчас, после того как во имя двадцати сортов колбасы в магазине страна была поругана, а идеалы добротолюбия растоптаны:
Эту сказку счастливую слышал Я уже на теперешний лад, Как Иванушка во поле вышел И стрелу запустил наугад. Он пошел в направленье полета По сребристому следу судьбы.И попал он к лягушке в болото, За три моря от отчей избы. -Пригодится на правое дело! -Положил он лягушку в платок. Вскрыл ей белое царское тело И пустил электрический ток. В долгих муках она умирала, В каждой жилке стучали века. И улыбка познанья играла На счастливом лице дурака.
И получили мы познанье в полной мере. И в перестроечные времена, и в десятилетие бесовского радикального реформирования. Как обезумевшие и обеспамятевшие, все пустили в распыл, все пошло на продажу. И вот что получили в удел:
- Где ты, Россия, и где ты, Москва?- В небе врагами зажатый, Это бросает на ветер слова Ангел с последней гранатой. Пала Россия, пропала Москва. Дико уставила взоры Анти-Россия и анти-МоскваНа телеящик Пандоры.
Медленно и трудно начиналось прозрение народа. И когда властитель престрашного зрака в 1993 году попрал Конституцию, когда Верховный Совет призвал сопротивляться беззаконию, тысячи людей пришли защищать закон и свое человеческое достоинство. Кровавое месиво, устроенное Ельциным в центре Москвы, никогда не будет забыто, а он никогда не будет прощен. Черный октябрь - время крайнего падения безучастного быдла, но это и время пробуждения национального достоинства. Это дни уничтожения русского самосознания и дни воскрешения самопожертвования и героизма. И как пронзительно об этом написал Юрий Кузнецов в двух стихотворениях, посвященных русской трагедии:
- Архонт (СИ) - Прокофьев Роман - LitRPG
- Ночь огня - Эрик-Эмманюэль Шмитт - Зарубежная современная проза
- Прерванные - 3 (ЛП) - Саочинг Муз - Эротика
- Жена криминального авторитета (СИ) - Франц Анастасия - Эротика
- Непокорная для двуликих (СИ) - Стрельнева Кира - Городское фентези