Дон-Жуан - Джордж Байрон
- Дата:20.06.2024
- Категория: Поэзия, Драматургия / Поэзия
- Название: Дон-Жуан
- Автор: Джордж Байрон
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
[414]
Когда-нибудь отыщется и онСреди обломков рухнувшего зданья,Когда, затоплен, взорван, опален,Закончит старый мир существованье,Вернувшись, после шумных похорон,К первичному хаосу мирозданья,К великому началу всех начал,Как нам Кювье однажды обещал.
38И новый мир появится на свет,Рожденный на развалинах унылых,А старого изломанный скелет,Случайно сохранившийся в могилах,Потомкам померещится, как бредО мамонтах, крылатых крокодилах,Титанах и гигантах всех пород,Размером этак футов до двухсот.
39Когда б Георг был выкопан Четвертый[415]Геологами будущей земли,Дивились бы они — какого чертаИ где такие чудища росли?Ведь это будет мир второго сорта,Мельчающий, затерянный в пыли.Мы с вами все — ни более, ни менееКак черви мирового разложения!
40Каким же — я невольно повторяю —Покажется большой скелет такой,Когда, вторично изгнанный из рая,Пахать и прясть возьмется род людской?О войнах и царях еще не зная,Сочтет Георга разум их простой,В явленьях разбираться не умея,Чудовищем для нового музея.
41Но я впадаю в тон метафизический:Мир вывихнут[416], но вывихнут и я.От темы безобидно-ироническойУводит рассудительность моя.Бегите от стихии поэтической!Всегда стремитесь, милые друзья,Чтоб замысел был ясен, прост и верен, —А я менять привычки не намерен.
42Я буду отвлекаться, так и быть…Но в данный миг я возвращусь к роману.Как сказано — во всю ямскую прытьНеслась кибитка моего Жуана.Но долгий путь вас может утомить,И я его описывать не стану;Я в Петербурге ждать его готов,В столице ярко блещущих снегов.
43Смотрите — в форме лучшего полкаМой Дон-Жуан. Мундир суконный красный,Сверкающий узор воротника,Плюмаж — как парус, гордый и прекрасный,Густые сливки тонкого чулкаИ желтых панталон отлив атласныйОбтягивали пару стройных ног,Какими Феб — и тот гордиться б мог!
44Под мышкой — треуголка, сбоку — шпага.Все, чем искусство, слава и портнойУкрасить могут юную отвагу,Цветущую здоровьем и весной, —Все было в нем. Не делая ни шагу,Стоял он статуэткой расписной,Как бог любви — ей-ей, не лицемерю я! —В мундире лейтенанта артиллерии.
45Повязка спала с глаз его, колчанИ стрелы легкой шпагою сменились,А крылышки — и это не изъян! —В густые эполеты превратились.Он был, как ангел, нежен и румян,Но по-мужски глаза его светились.Сама Психея, я уверен в том,Признала б Купидона только в нем.
46Застыли дамы, замерли вельможи — иЦарица улыбнулась. ФаворитНахмурился: мол, новый-то моложе иМеня без церемоний оттеснит!Все эти парни рослые, пригожие.Как патагонцы бравые на вид,Имели много прибыли и… дела,С тех пор как их царица овдовела.
47Жуан не мог поспорить с ними в статности,Но грация была ему дана,Изящество лукавой деликатности;Притом — была и к юношам нежнаЦарица, не лишенная приятности:Похоронила только что онаЛюбимца своего очередного,Хорошенького мальчика Ланского.[417]
48Вполне понятно, что могли дрожатьМамонов, Строганов и всякий «ов»,Что в сердце, столь вместительном, опятьНайдет приют внезапная любовь,А это не могло не повлиятьНа выдачу чинов и орденовТому счастливцу, чье благополучие,Как выражались, «находилось в случае».
49Сударыни! Не пробуйте открытьЗначенье этой формулы туманной.Вам Каслрей известен, может быть, —Он говорит косноязычно-странноИ может очень много говорить,Все затемняя болтовней пространной.Его-то метод подойдет как раз.Чтоб этот термин ясен стал для вас![418]
50О, это хитрый, страшный, хищный зверь,Который любит сфинксом притворяться;Его слова, невнятные теперь,Его делами позже разъяснятся.Свинцовый идол Каслрей! Поверь,Тебя и ненавидят и боятся.Но я для дам припомнил анекдот,Его любая, думаю, поймет.
51Однажды дочь Британии туманнойПросила итальянку рассказатьОбязанности касты очень странной —«Cavalier servente»? Как понять,Что многим дамам кажется желаннойСудьба таким «слугою» обладать?«Ищите, — та ответила в смущенье, —Ответ у своего воображенья! »
52Вообразить сумеете и вы,Что, будучи любимцами царицы,Любимцами фортуны и молвыСтановятся означенные лица.Но очень шаток этот пост, увы!И стоит только снова появитьсяОтменной паре крепких, сильных плеч, —Как этот пост уже не уберечь.
53Мой Дон-Жуан был мальчик интересныйИ сохранивший юношеский видВ том возрасте, в котором, как известно,Обильная растительность вредитКрасивости. Не зря Парис прелестныйПозором Менелая[419] знаменит:Не зря бракоразводные законыНачало повели из Илиона!
54Екатерина жаловала всех,За исключеньем собственного мужа.Она предпочитала для утехНарод плечистый и довольно дюжий;Но и Ланской имел у ней успех,И милостями взыскан был не хуже,И был оплакан — прочим не в пример, —Хотя сложеньем был не гренадер!
55О ты, «teterrima causa» [420] всяких «belli»[421][422][423],Судеб неизъяснимые врата!Тобою открывается доселеНебытия заветная черта!О сущности «паденья» в самом делеМы до сих пор не знаем ни черта;Но все паденья наши и пареньяПодчинены тебе со дня творенья.
56Тебя считали худшей из причинРаздоров и войны, но я упорноСчитаю лучшей, — путь у нас одинК тебе, стихия силы животворной;Пускай тебе в угоду паладинОпустошает землю — ты проворноЕе целишь и населяешь вновь,Богиня плоти, вечная Любовь!
57Царица этой силой обладалаВ избытке; и с умом и с мастерствомОна ее отлично применялаВ прославленном правлении своем.Когда она Жуана увидалаКоленопреклоненного с письмом,Она забыла даже на мгновенье,Что это не письмо, а донесенье.
58Но царственность ее превозмоглаЧетыре пятых женского начала:Она депешу все-таки взялаИ с милостивым видом прочитала.Толста на первый взгляд она была,Но благородной грацией сияла.Вся свита настороженно ждала,Пока ее улыбка расцвела.
59Во-первых, ей весьма приятно былоУзнать, что враг разбит и город взят.Хотя она на это уложилаНе тысячу, а тысячи солдат,Но те, кому даются власть и сила,О жертвах сокрушаться не хотят,И кровь не насыщает их гордыню,Как влага — Аравийскую пустыню.
60Затем ее немного рассмешилЧудак Суворов выходкой своею:Развязно он в куплетец уложилИ славу, и убитых, и трофеи:Но женским счастьем сердце озарилЕй лейтенант, склоненный перед нею.Ах! Для него забыть она б моглаКровавой славы грозные дела!
61Когда улыбкой первой озарилисьЦарицы благосклонные черты,Придворные мгновенно оживились,Как вспрыснутые дождиком цветы,Когда же на Жуана обратилисьЕе глаза с небесной высоты,То все застыли в сладком ожидании,Стараясь упредить ее желания.
62Конечно, ожирения следыЛицо ее приятное носило;На зрелые и сочные плодыОна в своем расцвете[424] походила.Любовникам за нежные трудыОна не только золотом платила;Амура векселя могла онаПо всем статьям оплачивать сполна.
63Награда за услугу и геройствоПриятна, но царица, говорят,Имела столь пленительные свойства,Что привлекать могла б и без наград!Но царских спален таково устройство,Что завсегдатай их всегда богат, —Она мужчин любила и ценила,Хоть тысячи их в битвах уложила.
64Вы говорите, что мужчина странен?А женщина еще того странней:Как легкий ум ее непостоянен!Как много разных прихотей у ней!Сегодня — взор слезою затуманен,А завтра — зимней вьюги холодней.Чему тут верить? Чем вооружиться?А главное — на что тут положиться?
65Екатерина — ох! Царица — ах!Великим междометья подобают:В любви и в государственных делахОни смятенье духа выражают.Хоть было лестно ей узнать, что в прахПовержен враг, что Измаил пылает,Всему могла царица предпочестьТого, кто ей доставил эту весть.
66Шекспировский Меркурий опустился«На грудь горы, лобзавшей облака[425]», —И мой герой Меркурием[426] явился.«Гора» была, конечно, высока,Но лейтенант отважный не смутился;Любая круча в юности легка,Не разберешься в вихре нежной бури,Где небо, где гора, а где Меркурий.
67Вверх глянул он, вниз глянула она.В нем каждое ей нравилось движенье.Ведь сила Купидонова винаВеликое рождает опьяненье.Глотками пей иль сразу все до дна —От этакого зелья нет спасенья:Магическая сила милых глазВсе, кроме слез, испепеляет в нас.
68А он? Не знаю, полюбил ли он,Но ощутил тревожную истомуИ был, что называется, польщен.Ведь многим страсть подобная знакома,Когда талант бывает поощренВосторгами влиятельного домаВ лице красивой дамы средних лет,Чье мненье уважает высший свет.
69Притом и возраст был его такой,В котором возраст женщин безразличен.Как Даниил во львином рву, геройВ страстях и силе был неограниченИ утолять природный пламень свойПри всяких обстоятельствах привычен.Так утоляет солнце страстный знойВ больших морях и в лужице любой.
70Екатерина, следует сказать,Хоть нравом и была непостоянна,Любовников умела подниматьПочти до императорского сана.Избранник августейший, так сказать,Был только по обряду невенчанныйИ, наслаждаясь жизнью без забот,О жале забывал, вкушая мед.
71Сюда прибавь изящные манеры,Глаза, в которых разум отражен, —Они, прошу прощенья, были серы,Но этот цвет хорош, коль взор умен.Тому великолепные примеры —Мария Стюарт и Наполеон,Да и глаза Паллады непокорные —Никак не голубые и не черные.
72Ее улыбка, плавность полнотыИ царственная прихоть предпочтеньяСтоль мужественным формам красоты,Каким не отказала б в иждивеньеИ Мессалина[427], все ее черты,Ее живое, сочное цветенье —Все это вместе, что и говорить,Могло мальчишке голову вскружить.
73А всякая любовь, как состоянье,Тщеславна от начала до конца(Я исключаю случаи страданья,Когда неукротимые сердцаВдруг загорятся жаждой обладаньяОт преходящей прелести лица,За что философ — прочим в назиданье —Назвал любовь «пружиной мирозданья».)
74Мы любим от мечтательной тоскиИ платонически и как супруги(Для рифмы говоря — «как голубки»:Я знаю, смысл и рифма — не подругиИ слишком часто смыслу вопрекиРифмачества убогие потугиВ стихи вставляют слово… Как тут быть?),Но я хочу о чувствах говорить!
75Стремленье к совершенству познаемМы все в томленье плоти ежечасном,В стремленье тела слиться с божеством,Являющимся в облике прекрасном.Блаженный миг! О, как его мы ждемС волненьем лихорадочным и страстным,А суть ведь в том, что это — путь прямой,Чтоб бренной плотью дух облечь живой.
76Я дорожу любовью платонической,Ей первенство по праву надлежит;Вторую я назвал бы «канонической»,Поскольку церковь к ней благоволит;Но третий вид — поистине классический —Во всем крещеном мире знаменит;Сей вид союза можно без опаскиНазвать лукаво браком в полумаске.
77Но полно, полно, ждет меня рассказ.Царицыны любовь иль вожделеньеЖуану льстили. Странно — всякий раз,Когда про эти думаю явленья,Не замечает мой привычный глазРазличья между ними; без сомненья,Царица страстной женщиной былаИ не скромней швеи себя вела…
78Придворные шептались, — правда, чинно, —К ушам соседа приложив уста,У фрейлин старых морщились морщины,А юные, которых красотаЕще цвела, сочувственно-невинноСмеялись меж собой. Но неспростаВсе гренадеры, первенцы удачи,Молчали, от досады чуть не плача.
79Лукавые заморские послыОсведомлялись — кто сей отрок новый,Который пробирается в орлы,Которому уже почти готовыИ должности, и пышные хвалы,И награждений дождь многорублевый,И ордена, и ленты, и к тому жДарения десятков тысяч душ![428]
80Она была щедра; любовь такаяВсегда щедра! И, к сердцу путь открыв,Она во всем счастливцу потакает,Все прихоти его предупредив.Хотя жена была она плохая,Но, строго Клитемнестру[429] осудив,Скажу: не лучше ль одному скончаться,Чем вечно двум в оковах оставаться?
81Екатерина всем давала жить,С ней нашу не сравнить Елизавету[430]Полуневинную: скупясь платить,Всю жизнь скучала королева эта.Избранника могла она казнитьИ горевать о нем вдали от света…Подобный метод флирта глуп и зол;Он унижает сан ее и пол.
82Закончился прием. Пришли в движеньеПридворные, пристойно расходясь.Шуршали платья в шелковом волненье.Вокруг Жуана ласково теснясь,Послы передавали поздравленьяСвоих монархов. Сразу подняласьСумятица восторгов; даже дамыЕму любовь высказывали прямо.
83Вокруг себя увидел мой геройВсе формы лести самой непритворной —И что же? Этой праздною игройУже он забавлялся, как придворный:Особ высоких созерцая строй,Он кланялся, любезный и покорный,Как знамя красоту свою неся,Манерами чаруя всех и вся.
84Екатерина всем понять дала,Что в центре августейшего вниманьяСтал лейтенант прекрасный. Без числаОн принимал придворных излиянья,Потом его с собою увелаПротасова, носившая названьеСекретной éprouveuse[431] — признаюсь,Перевести при музе не решусь.
85Обязанности скромно подчинясь,Он удалился с ней — и я, признаться,Хотел бы удалиться: мой ПегасЕще не утомился, может статься,Но, право, искры сыплются из глаз,И мысли как на мельнице кружатся.Давно пора и мозг и нервы мнеПодправить в деревенской тишине.
Песнь десятая
- Стихотворения и поэмы - Юрий Кузнецов - Поэзия
- Корсар - Джордж Байрон - Поэзия
- Акафист "Слава Богу за всё" - Трифон Туркестанов - Религия
- Предатель. Нелюбимая жена (СИ) - Надежда Марковна Борзакова - Современные любовные романы
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив