Сны в руинах. Записки ненормальных - Анна Архангельская
- Дата:29.09.2024
- Категория: Поэзия, Драматургия / Драматургия
- Название: Сны в руинах. Записки ненормальных
- Автор: Анна Архангельская
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С того момента я жил в двух абсолютно не похожих друг на друга реальностях. Потея и задыхаясь на учениях, вздрагивая от взрывов и стрельбы на полигоне, уставший и замученный подготовкой, страхами и неизвестностью будущего, я всё же воспринимал это как нечто чужое, просто выданное моей жизни на время. Точно я жил за кого-то другого, совсем мне постороннего, притворялся им и лишь потому вынужден был терпеть всё это. Нас усиленно готовили к тяготам военных действий, но я будто никак не хотел осознать, что это происходит именно со мной. Что через месяц-два всё станет намного сложнее, страшнее. Что враги больше не будут условными, безобидными, разрисованными мишенями. Что стрелять будем не только мы, но и в нас… Моя душа ничего из этого не желала принимать всерьёз, отбивалась от навязанных тревог, чтобы сосредоточенно и тайно изучать новое, долгожданное сокровище.
Любовь…
Я так упрямо и спешно искал это изумительное чувство – в темноте и на ощупь, ранясь и раздражаясь. Стремился измерить, выявить какие-то признаки, смутные вздрагивания истерзанных нервов. Пугал своё сердце этой дотошностью, злил сам себя так долго, что даже засомневался, существует ли вообще это призрачное, овеянное сказкой чувство. Или оно – как тот легендарный «источник жизни», дар вечной молодости, о котором будто бы все слышали, все говорят, но никто ни разу так и не побывал там, не прикоснулся к живительному волшебству?.. И как одержимый искатель, я всё шёл куда-то на свет, обманывался и отчаивался, чтобы, наконец, забросив эти бессмысленные поиски, натолкнуться на это чувство совершенно неожиданно в пустом и гулком коридоре. Оказалось вдруг, что влюбиться можно за две минуты просто в звук голоса, в смех, тень, удивительное, завораживающее движение… Бесповоротно и упоительно свалиться в это тёплое и дерзкое чувство и забыть про всё на свете.
Знание, дарованное самой природой, не подчиняющееся ни опыту, ни расчёту, сокрытое от разума, бережно хранится в душе, чтобы однажды проснуться и подчинить себе всего тебя. Без доказательств. Без вопросов и проверок. Моё сердце влюбилось, поняло это сразу и рассказало мне. Я просто знал, что влюбился. И этого простого и очевидного знания было достаточно, чтобы навсегда изменить мою жизнь, увести её, как заложника, в хрупкие, коварные лабиринты.
Мог ли я представить тогда, насколько оглушительным и непредсказуемым способно быть это искрящееся чувство? Насколько властно станет управлять оно моей судьбой?..
Трепетная, горячая, страшная, страстная, болезненная, восхитительная сила, захватывающе смешивающая счастье и боль… Чтобы однажды спасти или погубить…
II
…Он бежал по какому-то полю, заваленному обломками, безобразно покорёженными глыбами изувеченных домов. Бежал, пока что-то не толкнуло его лицом в грязь. Он ещё успел выставить руки, ловя землю перед собой, в последней, безнадёжной попытке тела уберечься от боли. Но природа никогда и никак не сможет спастись от человеческой кровожадности. Никакими усилиями эволюции не оградить жизнь от испытанной – злой и верной – мощи свинца…
Это должно было сломить в нас инстинкты сострадания и страха, выданные при рождении, но лишние в этой вечной борьбе людей против людей, приучить нас к жестокости, к спокойствию при виде чужой боли. Но вместо этих агрессивных чувств рождало лишь омерзение, какую-то невероятную, нервно дрожащую брезгливость. Мы должны были привыкнуть к насилию, к крови и смерти, выстроить вокруг своего сердца незримые, но мощные стены циничного хладнокровия, которое никакой ужас уже не смог бы пробить, прорваться в душу, обрушить её в смертельно опасные в бою ловушки уныния или паники. А потому нам заранее предъявляли эти документальные подтверждения человеческих зверств. И это было страшно и противно. Но в то же время всё это было слишком похоже на кино, на мерзкую, качественную подделку, чью-то прельстившуюся натурализмом больную фантазию. Сознание хваталось за эту ничтожную возможность, тщательно отбиваясь от понимания того, что всё это – настоящее, пережитое кем-то, увиденное и снятое. Что вон тот падающий, захлебнувшийся кровью человек когда-то был живым, смеялся чему-нибудь, любил и грустил… А теперь навсегда остался на этой плёнке бесконечно давиться собственной болью.
На этих сеансах я быстро уставал травить свою душу ужасами чужих войн, тем более что научить ничему они не могли, а лишь пугали и терзали. Психологическая подготовка к беспощадной злости настоящего боя – попытка издёргать свои нервы уже сегодня, чтобы отработанное равнодушие, может быть, успело спасти нам жизнь когда-нибудь потом. И меньше всего мне нужен был этот чудовищный тренинг именно сейчас, когда сердце моё было неимоверно увлечено чувством таким далёким, таким нежным и радостным, что даже чужая, вопящая боль не хотела его тревожить. Скосив глаза в уголок экрана, где мелькало и вздрагивало что-то размытое и безопасное для рассудка, я снова возвращался в то необыкновенное утро, властно захватившее моё воображение, снова и снова путешествовал по своей памяти. Вот уже два дня этот смех жил во мне, играл с моей душой, и я невольно улыбался ему в ответ. Бросая свою действительность, шёл за ним куда-то в светлое, задумчивое счастье. Потрясающе требовательный, певучий и красивый он вёл меня к ней – к белокурой, смешливой девушке, даже имени которой я не знал…
– Ты больной?! – Расти выдернул меня из мечтаний злым, шипящим шёпотом. – Тебе, что ли, всё это нравится?
Я непонимающе вскинул глаза на экран – очередное кроваво-кричащее месиво впилось в мой разум, но я тут же отвлёкся на Расти. Он, сердито насупившись, разглядывал меня, словно это я только что убил тех людей на экране и веселился, оскорбляя и нервируя его своей безжалостной радостью.
– Что нравится? Что я сделал-то?
Удивлённо и беспомощно, всё ещё заторможенный мечтательностью, я осмотрелся – хмурые и суровые, озлобленные чужими, мрачными изуверствами, все они жили в этой реальности, все послушно принимали дозы пропитанной кровью, записанной на плёнку жестокости.
– Ты чего скалишься, как на цветочной полянке? Нравится, когда детей расстреливают? – Расти злобно бурчал мне в ухо свои претензии. – Будешь сидеть здесь и потешаться – я тебя лично санитарам сдам.
Наверное, не ему одному моя странная улыбчивость показалась ненормальным, отвратительным наслаждением чужими страданиями. Но в этот раз мне было наплевать на любые нервные наставления.
– Расти, я влюбился, – перебивая его, неожиданно для себя самого признался я.
Словно не способен был сдержаться, словно жизненно важно вдруг стало поведать этот секрет кому-нибудь именно сейчас. Как долгий вдох, я просто не смог удержать это чувство в себе и теперь так некстати выплеснул его на Расти.
Он озадаченно смотрел на меня, размышлял о чём-то, будто только в эту секунду, после этих слов всерьёз убедившись в моём окончательном, бесспорном безумии.
– М-да, Тейлор… Главное, вовремя, – угрюмо, не желая смириться с моим счастьем, подытожил он. – Тут бы до отправки дожить и не чокнуться, а он влюбиться умудрился. И как ты везде успеваешь?
Всё ещё ворчливо, по какой-то инерции раздражения, но уже успокаиваясь, найдя наконец-то объяснение моей неестественной весёлости, Расти и сам как будто немного перенял её у меня, усмехнулся, отвлекая себя моей любопытной новостью.
– И кто она? Познакомь.
– Чёрта с два! – моментально и совсем не думая, ляпнул я.
Расти обидчиво приуныл. Видимо, решил, что я припомнил ему Венецию, что использую его искренность против него же. А я попросту не знал, как рассказать про так абсурдно возникшее чувство к совершенно незнакомой девушке. Про уверенность, что это – не обычное увлечение, истомившаяся в одиночестве страсть, а что-то настоящее, сильное… Хоть и понадобилось мне для такой убеждённости всего несколько минут. Моя гордыня не хотела сознаваться, что, несмотря на всю свою любовь и пылкость, я побоялся даже заговорить с моей жизнерадостной незнакомкой, встретиться взглядом. И всё, на что я отважился – следить издалека, тихо надеясь, что как-нибудь всё же выторгую у провидения право стать частью её жизни. Но Расти был едва ли не единственным шансом узнать про ту восхитительную девушку хоть что-то, и я согласен был стерпеть его насмешки, лишь бы отобрать у везения пару лишних процентов успеха.
Оформляя свой поспешный и глупо вырвавшийся отказ как шутку, я заулыбался:
– Узнай сначала хотя бы её имя, а потом и знакомиться можно.
Расти неуверенно засопел, похоже, уже запутавшись:
– Это что ещё за выдумки? Я теперь имена твоих подружек угадывать должен, что ли?
Я чувствовал себя полным идиотом, неуклюжим болваном, а Расти всё никак не желал помочь моему истерзанному самолюбию выкарабкаться из этих сетей неловкости.
- Тропа в никуда - Анар Бабаев - Книги магов
- Тропа Войны и Магии - Анатолий Радов - Попаданцы
- Записки - Александр Бенкендорф - Биографии и Мемуары
- Тропа Чакры (СИ) - MeXXanik - Фэнтези
- Запретный район - Майкл Маршалл - Научная Фантастика