Неизвестный Юлиан Семёнов. Возвращение к Штирлицу - Юлиан Семенов
- Дата:12.11.2024
- Категория: Драматургия / О войне / Советская классическая проза / Шпионский детектив
- Название: Неизвестный Юлиан Семёнов. Возвращение к Штирлицу
- Автор: Юлиан Семенов
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
МОРДВИНОВ садится к столу и пишет на листке бумаги.
ПОТАПОВ. Василий Константинович! Кому ты веришь? Он же сам все сказал, я его пальцем не касался!
ГРЖИМАЛЬСКИЙ. Свежо предание…
БЛЮХЕР. Вы не подписались, Мордвинов. Вот теперь хорошо. (Читает написанное Мордвиновым). Сукин сын… Хитер, хитер, а – дурак! Кто из вас может читать без очков, господа кадровые военные? Если у вас нет зрячих – тогда черт с вами! Некогда мне тут канитель разводить! Обходились без вас и впредь обойдемся! Вот показания Мордвинова, которые он дал сегодня нашей разведке против всех вас! А вот что он написал тут! Зрячие увидят: все написано одной рукой! Извольте убедиться, что это правда, перед тем, как я отпущу вас по домам – возить дерьмо на салатовые грядки! (БЛЮХЕР передает Гржимальскому папку с документами.) А этого провокатора к стенке!
МОРДВИНОВ. А-а-а! Они били меня, господа, они били меня! Они вынудили меня написать это. Мне втыкали иглы под ногти!
БЛЮХЕР. Когда вас арестовали?!
МОРДВИНОВ. Они мучили меня, мучили!
БЛЮХЕР. А ну, отвечать – когда вас взяли?!
МОРДВИНОВ. Вчера.
БЛЮХЕР. Руки на стол!
МОРДВИНОВ. Что?
БЛЮХЕР. Руки на стол! Где следы от иголок?
МОРДВИНОВ. Они били меня! Они меня били шомполами!
БЛЮХЕР. Разденьтесь!
МОРДВИНОВ в истерике отбегает в угол.
Раздень его, Потапов, Если след от побоев увижу – тебя расстреляю. как врага революции!
Мордвинова раздевают. На его теле нет ни царапины.
Гад ты, а не князь! Показать тебе, какие следы остаются от побоев в тюрьме и от белых пуль?
Сбрасывает с себя китель. Тело его все в перевязках и страшных шрамах. Надевает китель.
Вот какие следы остаются от побоев и пуль, собака! А вы, кадровые?! Тоже мне, хороши! У меня фронт, а я тут вами занимаюсь! А вы боитесь своего дружка Молчанова обидеть! А он вас всех хотел с помощью Мордвинова и Гиацинтова сделать покойниками. Тоже мне – национальные мученики! Национальные обыватели! Отпусти их по домам, Потапов! Иди выдай иностранные паспорта – пусть уматывают в Японию, к черту и к дьяволу! А этого истерика уведи, слышать не могу плачущих мужчин.
ПОТАПОВ уводит Мордвинова. Долгая пауза.
Вы можете отправляться спать. Идите-идите, я вас не держу.
ГРЖИМАЛЬСКИЙ. Какое ваше воинское звание в прошлом?
БЛЮХЕР. Унтер-офицер.
ГРЖИМАЛЬСКИЙ. Сколько вам лет?
БЛЮХЕР. Тридцать.
ГРЖИМАЛЬСКИЙ. У вас есть дети?
БЛЮХЕР. Моя трехмесячная дочь умерла месяц назад. Еще вопросы будут?
ГРЖИМАЛЬСКИЙ. Вы считаете, что наша помощь будет важным вкладом в дело защиты России от интервентов?
БЛЮХЕР. Генерал, ну что вы, словно дама у соблазнителя. Ей-бог, даже странно мне слышать все это. У детей это называется «и хочется, и колется, и мама не велит»…
ГРЖИМАЛЬСКИЙ. Ваше счастье заключается в том, что вы помните, как говорили в детстве. Я уже это забыл. Когда мы вам будем нужны?
БЛЮХЕР. Завтра. Растащут ведь Россию, по кускам разорвут… Белые, за ними – японцы! Казаки, за ними – японцы.
ГРЖИМАЛЬСКИЙ. Воевать с Молчановым можно, оскорблять нет смысла; оскорбляя противника, вы роняете себя.
ГРЖИМАЛЬСКИЙ. Какой вам был смысл так яростно защищать нас от вашего чекиста?
БЛЮХЕР. Я не вас защищал, я защищал революцию, потому что революция только тогда непобедима, если все ее участники соблюдают закон.
ГРЖИМАЛЬСКИЙ.Позвольте все же представиться: Андрей Иванович Гржимальский.
БЛЮХЕР. Давно бы так. (Обходит всех и здоровается с каждым за руку.)
В камеру вбегает ПОТАПОВ.
ПОТАПОВ. Василий Константинович! Товарищ Блюхер!
БЛЮХЕР. Что?! Что? От него?
ПОТАПОВ. Да.
БЛЮХЕР и ПОТАПОВ выбегают из камеры. Они – в луче прожекторов.
Вот он! Вот он – весь тут! План наступления… Ах, Исаев, ай да Чен, ай да ребята!
БЛЮХЕР принимает из рук Потапова пакет и начинает сначала медленно, а потом яростно и лихо отплясывать «Камаринскую».
Картина восьмая
Кабинет Гиацинтова. ГИАЦИНТОВ и ИСАЕВ.
ГИАЦИНТОВ. Исполняющим обязанности главного редактора во время отъезда Ванюшина были назначены вы?
ИСАЕВ. Я.
ГИАЦИНТОВ. Прошу вас объяснить мне, как на страницы газеты попала эта возмутительная гнусность!
ИСАЕВ. О чем вы?
ГИАЦИНТОВ. Я имею в виду статью о продажных девках, голодных детях и смертности в чумных бараках.
ИСАЕВ. Этот материал в номер поставил я.
ГИАЦИНТОВ. Вы?! Будет вам, Макс… Я не верю.
ИСАЕВ. Тем не менее, это правда.
ГИАЦИНТОВ. Зачем вы это сделали?
ИСАЕВ. А тираж? Газету раскупили за десять минут. Такой материал публика читает взахлеб. Согласитесь – нет ничего приятнее, как прочесть о несчастьях ближнего.
ГИАЦИНТОВ. Вы с ума сошли.
ИСАЕВ. Когда я работал в пресс-группе Колчака, мы не боялись печатать правды. И потом – отчего красные не боятся говорить о своих трудностях, а мы обязаны молчать?
ГИАЦИНТОВ. При чем здесь красные? Вы опозорили наше белое, свободное, всем обеспеченное государство! Вы это сделали в обход цензуры?
ИСАЕВ. Когда я верстаю номер, то думаю о газете, а не о цензуре.
ГИАЦИНТОВ. Кто писал статью?
ИСАЕВ. Черт его знает.
ГИАЦИНТОВ. Где текст?
ИСАЕВ. Валяется в редакции.
ГИАЦИНТОВ. У кого?
ИСАЕВ. По-видимому, на столе у метранпажа.
ГИАЦИНТОВ. Метранпаж арестован. Он клянется, что подлинника в типографии никто не видел.
ИСАЕВ. Э, ерунда…
ГИАЦИНТОВ. Вы видели, как набирался этот материал?
ИСАЕВ. Конечно.
ГИАЦИНТОВ. А наборщик не помнит.
ИСАЕВ. Немудрено – он набирает буквы, а не слова, до него смысл материала никогда не доходит.
ГИАЦИНТОВ. Резонно. На чем был написан материал?
ИСАЕВ. На листочках.
ГИАЦИНТОВ. Я понимаю, что не на веточках. Какие были листочки? Большие или маленькие? Чистые или в линеечку?
ИСАЕВ. Кажется, в клеточку.
ГИАЦИНТОВ. Ясно. А через кого этот материал попал к вам?
ИСАЕВ. Я обнаружил его у себя на столе, лежащим поверх гранок.
ГИАЦИНТОВ. А когда это было?
ИСАЕВ. Вчера, естественно.
ГИАЦИНТОВ. Кто дежурил в редакции?
ИСАЕВ. Не знаю.
ГИАЦИНТОВ. Дежурная утверждает, что утром никто из посторонних в редакцию не заходил, кроме девицы.
ИСАЕВ. Старая сплетница. Уволю.
ГИАЦИНТОВ. Правильно поступите. И кто была эта девица?
ИСАЕВ. Полковник, вы вольны казнить меня. Можете даже заковать в кандалы.
ГИАЦИНТОВ. Когда казнят, Макс, в кандалы не заковывают. Надобности нет – человек в прострации. Вроде как у нашего Фривейского.
ИСАЕВ. Бедняга. Врачи говорят, что это серьезно.
ГИАЦИНТОВ. Да, они утверждают, что у него последняя стадия шизофрении, вызванная переутомлением. Несчастный почти невменяем.
ИСАЕВ. Я буду молить Бога о его выздоровлении.
ГИАЦИНТОВ. Макс, а ведь у вас в то утро была Сашенька Гаврилина, не иначе.
ИСАЕВ. Уж не
- "Аратта". Компиляция. Книги 1-7 (СИ) - Семёнова Мария Васильевна - Фэнтези
- Ольга, или семь мгновений весны - Макс Черепанов - Прочее
- Закрытые страницы истории - Юлиан Семенов - Историческая проза
- О себе - Георгий Семенов - Биографии и Мемуары
- Роман без названия. Том 2 - Юзеф Игнаций Крашевский - Классическая проза