Кремулятор - Саша Филипенко
- Дата:20.06.2024
- Категория: Периодические издания / Русская классическая проза
- Название: Кремулятор
- Автор: Саша Филипенко
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Чего ты тут разлегся? Вставай!
– Слушаюсь, гражданин начальник…
– И кровь утри!
– Секунду…
Пока я пытаюсь встать, Перепелица не смотрит на меня. В этот момент следователь вспоминает об одной из своих непосредственных обязанностей. Перепелица подходит к стулу, с которого только что сбил меня, и начинает внимательно осматривать его. Такая работа. Перед каждым новым допросом следователю надлежит тщательно изучать мебель во избежание обмена информацией между заключенными. Выходит – забыл! Подобно скрипичному мастеру, который сосредоточенно просматривает каждый сантиметр деревянной поверхности, Перепелица ищет на стуле зарубки или хлебные мякиши. Если я умру здесь и сейчас, следователю ничего не будет, однако, если вдруг выяснится, что кто-то из арестантов сумел оставить послание, быть беде! Вот и ответ. В действительности Перепелица ненавидит меня уже за то, что каждый день ему приходится осматривать стулья, в то время как еще несколько лет назад он был вынужден засовывать руки по самые локти в парашу, ведь даже там, по мнению советской власти, поганая контра могла оставлять тайные сообщения. Перепелица до сих пор помнит тот запах и ненавидит всякого человека, из-за которого когда-то ему приходилось закатывать рукава.
Сегодня Перепелица впервые избивает меня. С одной стороны, ничего особенного в этом нет, с другой – все же и некоторая веха в наших отношениях.
Терпение человека измеряется его способностью выдерживать иронию и сарказм. Перепелица в этом смысле слаб, хотя и сдерживался два допроса.
Глупо, конечно, писать об этом теперь, когда очевидно, что все мои дневники будут изъяты, а эта страница едва ли выйдет за пределы камеры, и все же я чувствую, что обязан продолжать. Я вел дневник столько лет, так почему же теперь должен останавливаться? В этой стране, где огромный крематорий уничтожает людей, идеи и даже воспоминания, ведение дневника есть едва ли не первейшая и важнейшая обязанность гражданина. Эта привычка ежедневно фиксировать будни необходима всем нам, ибо однажды наступят времена, когда вместе с людьми государство испепелит и все документы…
– Так а почему же ты, гнида, не остался с Петлюрой? – вновь сев за стол, спрашивает Перепелица.
– В числе группы летчиков, служащих в украинской авиации, я отказался дать подписку правительству Петлюры и выехал в город Екатеринодар…
– Для чего?
«Черт, как же теперь болит голова…»
– Для чего, я тебя спрашиваю, ты выехал в Екатеринодар, сука?
– Чтобы служить в штабе авиации добровольческой армии Деникина, гражданин начальник…
– Знаешь, Нестеренко, я уже сбился со счету! Вот же ты безотказка! Не всякая шлюха может похвастаться такой открытостью, как ты. Белым служил, красным служил, Раде служил, а потом опять к Деникину под бочок?
– Так складывалась жизнь…
– Жизнь у него так складывалась! А у меня вот почему-то она иначе сложилась! Я с народом с рождения и никогда ему не изменял!
– Отныне и впредь вы всегда будете оставаться примером для меня, гражданин начальник.
– Мало тебе?! Хочешь еще по соплям получить?!
– Нет, гражданин начальник…
– Когда и как ты выехал в Екатеринодар?
– В конце июня или в начале июля восемнадцатого года…
– И чем же ты там занимался?
– В добровольческой армии Деникина меня назначили помощником начальника авиации. На этой работе я числился до февраля-марта девятнадцатого, а затем стал помощником командира формируемого отряда по хозяйственной и технической части. Через месяца два я ушел с работы из авиации в штаб деникинской армии…
– А там ты что делал?
– Занимался охраной города Новороссийска на должности помощника командира отряда…
– Дальше что?
– В Новороссийске весной 1920 года я случайно встретил…
– Случайно?!
– Дайте досказать! Да, в конце марта двадцатого года я случайно встретил на улице своего школьного товарища по учебе в Одесском военном училище майора Стефановича. В этот момент он являлся представителем сербского правительства при армии Деникина. В разговоре с ним я выразил желание бросить все и выехать в Сербию. Стефанович, как представитель названного правительства, дал свое согласие и выдал мне визу на въезд…
– Почему ты решил уехать?
– Почему?
– Да, почему ты решил выехать, Нестеренко?
– Да потому что понял, что в России для меня все кончено…
11 марта. Поражение – вопрос времени. Во всем, что теперь происходит с нами, стыдно признаваться даже дневнику. Единственное, что все мы теперь коллекционируем, – неудачи. Деникину больше никто не верит. Даже пьяные девки на улице требуют передать командование Врангелю. После позорной потери Одессы все ожидают, что подобное повторится и здесь. До передовой подать рукой. Солдат бежит. Повсюду паника, а оборону держат только безумцы…
17 марта. Говорят, что пал Екатеринодар…
26 марта. Позор. Горят склады и наши пятки. Мы бросаем все: повозки и технику, цистерны с нефтью и ненужных людей. Корабли вряд ли смогут вместить всех тех, кто теперь хочет бежать. Народ потерял самообладание. Наблюдать за всем происходящим стыдно…
Мартовские события произвели на меня столь сильное впечатление, что я решил… остаться. Быть одним из тех, кто дерется за возможность взбежать по трапу отходящего итальянского корабля, я не хотел. Постоянно вспоминая Гатчину и в то же время прекрасно представляя последствия, я решил, что не сдвинусь с места.
«Глупо, глупо бежать от смерти! Зачем просить жеребца и бежать в Багдад, если смерть уже ожидает тебя там? Что с того, что я трусливо покинул однажды Гатчину, если в действительности все это время смерть ожидала меня здесь? К чему обманывать себя, к чему сражаться за место на палубе, если в случае этом я превращусь в обезумевшее животное, которое ради собственного спасения готово идти по головам?»
Наблюдая, как во время паники солдаты и гражданские ежечасно демонстрировали худшие человеческие качества, я говорил себе, что лучше немедленно застрелиться в порту, чем уйти вместе с этими людьми. Одна попытка самоубийства у меня уже была, и, кажется, наступал момент следующей – следующей и последней. Я не собирался мыслить собственную смерть, я всего-навсего хотел стать посреди пристани, нажать на курок и… и, вероятнее всего, так бы оно и произошло, если бы в момент этот аккурат рядом со мной не появилась ты…
Ночь перед четвертым допросом
Первое, что я подумал в то мгновенье, что уже мертв. Видно, случайно нажал на курок, пуля прошила мозг, и вот я в раю или в аду (всё одно) и вижу теперь тебя в компании какого-то нелепо накрахмаленного старика. Он был в шубе (я это хорошо запомнил), а ты в элегантном дымчатом пальто. Выглядеть так в подобной ситуации было почти преступно. «Вы на мои похороны? Да? Нет?»
Но ты не ответила – ты не заметила меня.
Вера!
Вера, которую я
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Последняя крепость Рейха - Андрей Васильченко - История
- Шпионов, диверсантов и вредителей уничтожим до конца! - Леонид Заковский - Публицистика
- Большое небо дальней авиации. Советские дальние бомбардировщики в Великой Отечественной войне. 1941-1945 - Михаил Жирохов - Военная история
- Девятая Крепость - Эдуард Катлас - Фэнтези