Безнадежные войны. Директор самой секретной спецслужбы Израиля рассказывает - Яков Кедми
- Дата:29.10.2024
- Категория: Разная литература / Военное
- Название: Безнадежные войны. Директор самой секретной спецслужбы Израиля рассказывает
- Автор: Яков Кедми
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
40
Еще в начале восьмидесятых я попросил, чтобы мне приносили каждую статью, написанную Александром Бовиным. Из своих источников я знал, что Бовин очень близок к Андропову, и поэтому с особым вниманием относился к его публикациям, считая, что, возможно, в какой-то мере они близки к идеям Андропова, или отражают часть из них, или, по крайней мере, обсуждаются с Андроповым. Прибыв в Москву в 1988 году, я нашел Бовина и связался с ним. Я помню, как первый раз пришел к нему в редакцию газеты «Известия». Войдя в кабинет, я тут же заметил фотографию Андропова на стене. Это была единственная фотография в комнате, и я улыбнулся про себя, вспомнив свое указание по поводу его статей. Бовин начал разговор очень осторожно. В какой-то момент я перевел разговор на Андропова и его роль в государстве. Я уловил волнение на лице Бовина. Когда он заговорил об Андропове, его глаза повлажнели. С этого момента лед между нами был сломан, и со временем наши отношения переросли в дружбу и взаимное уважение. По его просьбе я привозил ему материалы об Израиле на русском языке. Когда я приходил к нему, он меня спрашивал полушутливо: «Ну, прочитал, что я написал? Я правильно понял написанное в твоих материалах?» Я разъяснял ему, что, на мой взгляд, он понял правильно, а что не очень. Не стоит это расценивать как то, что я использовал его или превращал в то, что на профессиональном языке называется «агент влияния». Бовин был одним из самых авторитетных и популярных журналистов в Советском Союзе, и, в той же мере, в которой он требовал восстановления дипломатических отношений с Израилем и их дальнейшего укрепления, он ратовал за установление дипломатических отношений с Южной Африкой и изменения в политике СССР по отношению к Японии. Израиль был частью его взглядов, взглядов русского интеллигента, который любит свою страну и с болью переживает ее трудности, пытаясь исправить сделанные в прошлом ошибки. И все это, по крайней мере в то время, не отказываясь от своих классических коммунистических взглядов. Любовь к родине, ее культуре и ее народу была у него на первом месте. Ни в коем случае, однако, не стоит представлять наши отношения как агентурное использование Бовина – это унижает интеллигентность А. Бовина и оскорбляет память этого человека, настоящего честного русского патриота, а таких в то время было немного. Арье Левин был прав, когда жаловался, что Бовин разговаривает со мной как с другом.
Я пригласил Бовина в Израиль, чтобы он поближе познакомился со страной. Как было принято, я сообщил о предстоящем визите в Министерство иностранных дел и предложил, что, если они хотят использовать приезд Бовина для встреч с ним, мы можем найти общий язык. Мы договорились, что часть времени за визит Бовина будет отвечать МИД, который организует его встречи с теми, с кем посчитает нужным, а другую часть времени – «Натив». Мы организуем ему те встречи, которые нам кажутся желательными, и покажем то, что считаем важным и интересным. Бовин прибыл в Израиль в 1991 году, и я приехал встретить его в аэропорт. В соответствии с протоколом в аэропорту его встречал глава советской дипломатической миссии Чистяков. Когда он увидел Бовина, входящего вместе со мной в зал ожидания, его лицо перекосилось от злости и возмущения. С садистской улыбкой я поприветствовал его. Мы оба помнили нашу московскую стычку, и он знал, что, несмотря на все его усилия, я провел переговоры с «Аэрофлотом». Я понимал, как он расстроился, увидев нас с Бовиным вместе. Он с трудом сдерживался, вынужденный демонстрировать уважение к Бовину, важной советской персоне, прибывшей в Израиль. Потом мы долго смеялись с Бовиным, говоря о тяжелейших условиях работы и страданиях Чистякова, вынужденного общаться с такими типами, как мы, да еще соблюдая вежливость и демонстрируя уважение.
Вопреки рекомендации Чистякова и практике, принятой в Советском Союзе, Бовин захотел посетить «оккупированные территории», и работники нашего МИДа попросили меня провести этот визит. Они вдруг забыли, что это не входит в компетенцию «Натива», а исключительно сфера международных отношений. Мне сказали попросту: «Мы не знаем, как это организовать. У тебя наверняка есть связи и знакомые в поселениях». Они не ошиблись, и я с удовольствием согласился. Я заранее назначил встречи и повез Бовина на своей машине. Мы начали поездку с Ариэля, где нас ждал мэр города Рон Нахман, один из самых энергичных и успешных градоначальников в Израиле. В Ариэле проживало много новоприбывших из Советского Союза, многие узнали Бовина, сразу собралась толпа. Бовин был ошеломлен тем теплом и уважением, с которым окружающие отнеслись к нему. Я спросил его, хочет ли он посмотреть поселения в глубине Самарии, может быть, Алон Море возле Шхема. Бовин с радостью согласился. Мы ехали как обычные гражданские лица, без оружия, по крайней мере, так считал тогда Бовин. На самом деле я был вооружен, но Бовин этого не знал и не мог заметить. Мы спокойно проехали через все блокпосты. Я показывал солдатам свое удостоверение работника канцелярии премьер-министра, и они нас пропускали без всяких проблем.
Мы доехали до Шхема, оттуда в Маале Адумим и в Гуш Эцион. За один день я провел с ним экскурсию по большинству «территорий». Гражданский автомобиль с израильскими номерами проехал по Иудее и Самарии, и по центральным городам этих территорий, и все без каких-либо проблем. По дороге он спросил меня, как же так, мы едем и едем без оружия, вокруг все тихо, а где же интифада. Я ответил ему, что, если он хочет, я выйду из машины, скажу ребятишкам, что тут есть журналист, дам им по пятьдесят шекелей, они начнут кидать камни, и будет интифада. Позже Бовин рассказал мне, что он встретился в Восточном Иерусалиме с кем-то из палестинцев. Когда они стали с ним говорить об интифаде, Бовин рассмеялся и сказал, что проехал по Иудее и Самарии и что вся их интифада – это блеф за пятьдесят шекелей. Он видел это своими глазами, и пусть ему не рассказывают об этом надувательстве. Я не хотел вводить Бовина в заблуждение, просто это был один из странных парадоксов, которые иногда случаются. Через некоторое время пребывания в стране он понял ситуацию более глубоко, как и то, что по одной случайной поездке нельзя судить о стране, особенно об Израиле, где все так сложно и запутанно.
Министерство иностранных дел поселило Бовина в одной из гостиниц Тель-Авива. Когда я пришел к Бовину, он спросил меня, неужели в министерстве не могли найти для него другую гостиницу. Это была дешевая гостиница, которой пользовались в основном туристы, молодежь и представительницы древнейшей профессии. Мне было просто стыдно. Бовин рассказал мне, что несколько «девушек», которые были родом из Советского Союза, узнали его в гостинице и подошли поприветствовать. Это было и для него, и даже для «девушек» довольно позорное зрелище, которое свидетельствует о некомпетентности и безразличии и отсутствии минимальных понимания и чуткости чиновников МИДа. Запихнуть такого человека, настолько влиятельного и во многом определяющего общественное мнение в одном из важнейших для Израиля государств, в такую гостиницу – это значило создать потенциальную проблему и навсегда испортить отношения. Я пообещал Бовину, что, как только ответственность за его визит перейдет в наши руки, он переедет в гостиницу, соответствующую его уровню. Она находилась всего в двадцати метрах от этой и была только на десять долларов дороже.
Когда визит Бовина подошел к концу, он попросил меня, если возможно, продлить его пребывание в стране еще на несколько дней. Борис Панкин, новый министр иностранных дел Советского Союза, должен был приехать в Израиль с официальным визитом. Это был первый визит советского министра иностранных дел в Израиль. Бовину, и как журналисту, и как человеку, приложившему немалые усилия для улучшения отношений между нашими странами, было важно быть в Израиле в это время. Я сообщил в МИД, что Бовин останется еще на несколько дней в связи с визитом Б. Панкина. Ни Бовин, ни я не предполагали, что за этим последует. Во время одной из своих бесед с журналистами в Израиле Панкин вдруг заметил Бовина и подозвал его. Когда Бовин подошел к нему, Панкин заявил: «Мы ищем кандидатуру для посла Советского Союза в Израиле. Теперь я знаю, кто должен быть послом». Бовин хотя и рассказал мне тут же об этом, но не придал этим словам большого значения. Вскоре после возвращения в Москву его вызвали в Министерство иностранных дел и сообщили, что президент СССР М. Горбачев решил назначить его послом Советского Союза в Израиле. Бовин тут же принял это назначение. Он был последним послом Советского Союза и первым послом России, который вручал верительные грамоты. В том, что именно А. Бовин был этим последним и первым послом, проявлялся определенный символ происшедшего в России и в ее внешней политике.
Я был очень растроган, когда в один прекрасный день в 11 часов ночи у меня дома раздался телефонный звонок и я услышал взволнованный голос Александра Бовина: «Яша, пять минут назад я, уже послом, приехал на машине из Каира в гостиницу «Хилтон» в Тель-Авиве. Прошу тебя, приезжай ко мне. Ты первый, кому я звоню в Израиле». Это назначение не было для меня новостью – Бовин лично рассказал мне об этом. Я тут же приехал к нему, мы открыли бутылку в честь такого события и проговорили вдвоем полночи. С волнением Бовин рассказывал мне о том, что он видел в Каире, о том, как он видит свою будущую деятельность, и об отношениях между нашими странами. Позже он не раз подшучивал, что его назначение – это задумка сионистов и что я «вырастил его и сделал из него посла». Наши отношения продолжались и во время его работы в Израиле, и после его возвращения в Россию. Я много узнал от него и о России, и о механизмах власти России, и о его работе, в том числе с Брежневым и с Андроповым. А. Бовин был культурным человеком, гордился русским народом, любил свою страну, умел получать удовольствие от жизни и любил людей. Он был настоящим другом Израиля и много сделал для улучшения взаимопонимания и сближения между нашими странами. Его смерть меня очень опечалила.
- Миры Клиффорда Саймака. Книга 17 - Клиффорд Саймак - Научная Фантастика
- Новейшая история еврейского народа. Том 3 - Семен Маркович Дубнов - История
- Кто и как изобрел Страну Израиля - Шломо Занд - История
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Конец детства (сборник) - Джон Кристофер - Научная Фантастика