На острие меча - Алексей Азаров
- Дата:12.09.2024
- Категория: Разная литература / Великолепные истории
- Название: На острие меча
- Автор: Алексей Азаров
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
22 июня 1941-го прибавило седины на висках Пеева.
Ночью, перед сном, он подошел к зеркалу, с удивлением потрогал белые пряди на висках. Днем их не было. Остро, как от удара, болела голова. Он сел, подумал: «Надо держать себя в руках». Казалось, сколько поводов было в прошлом, чтобы поседеть. Концлагеря, непрестанные обыски, увольнения со службы. Совсем не гладка жизнь. Уж он-то знал, что это значит. Но волосы не поддавались натиску времени и испытаний. А тут… «Надо держать себя в руках, Сашо! Ты не смеешь распускаться!»
…Никифоров не засиживался в Софии. Колесил по странё. Под предлогом проверки Шуменского военно-окружного суда съездил в Бургас и Варну. Столичное начальство, прибывшее с инспекционными целями, пригласил на ужин начальник ВМС. Чокался за здоровье, жаловался, что коммунисты разлагают экипажи кораблей антивоенной пропагандой; и Никифоров без особого труда установил, что в недалеком будущем ожидается переброска через проливы тральщиков германского флота и вспомогательных судов. Начальник ВМС очень надеялся на немцев: дисциплинированные матросы имперских морских сил должны были, по его мнению, повлиять на болгарских моряков.
Вернувшись в Софию, Никифоров поделился впечатлением от поездки с начальником штаба армии генералом Лукашем и советником царя Любомиром Лулчевым. Отметил, что начальник ВМС ведет себя как трус и паникер.
— Пожалуй, у него есть все основания не чувствовать себя спокойно, — возразил Лулчев. — На кораблях брожение. Что же касается немцев, то они будут здесь в конце месяца, и тогда удастся списать на берег наиболее ретивых агитаторов. А там отправим их в гарнизоны и тихо, без шума возьмем под стражу.
Никифоров размял сигарету, легко затянулся.
— Несколько тральщиков не обеспечат охраны побережья.
— Почему же! Судите-ка сами, генерал.
Лулчев тщательно, загибая пальцы, перечислил корабельный состав германского соединения, щеголяя специальной терминологией, как это делают штатские, оказавшиеся приобщенными к военному делу, назвал количество орудий, суммарный вес бортового залпа. Потом перескочил к сухопутным войскам, посетовав, что немецкие части прибывают и размещаются не в том темпе, который был определен параграфами соглашений.
Во второй беседе с Лукашем Никифоров, очень к месту ввернув цифры, услышанные от Лулчева, уточнил и перепроверил их. Лукаш, не терпевший малейших неточностей, внес коррективы по последним данным Генштаба.
От Никифорова информация перешла к Пееву и проследовала дальше — к Попову. Покончив с этой частью дела, Никифоров вновь уехал — опять на побережье — изучать стратегические пункты, отведенные по диспозициям министерства войны для концентрации немецких дивизий. Пока он отсутствовал, на его служебном столе пачками скапливались не утвержденные еще смертные приговоры по процессам «подрывных групп». Они лежали, короткие, исполненные трагического смысла… Ожидание. Недолгая оттяжка во времени, после чего неминуемо должны были последовать залп и торопливое отпевание гарнизонного священника… Как смягчить участь подпольщиков?.. Борис III, неожиданно проявивший интерес к военно-судебному ведомству, повелел, чтобы в статью 681 военно-судебного закона внесли изменения, в силу которых смертные приговоры должны были немедленно приводиться в исполнение и обжалование их не допускалось. Никифоров без труда угадал за строчками рескрипта мрачные фигуры Гешева и полковника Недева, помощника министра по разведке и контрразведке. Не обошлось здесь, очевидно, и без подполковника Костова из РО. Режим «закручивания гаек» имел верных слуг и апологетов.
Вернувшись, Никифоров отправился к министру, тяжело шлепнул на стол пачку приговоров. Мрачно сказал:
— Это лишь ускорит восстание. Новые искры в бочку с порохом.
— Что вы предлагаете?
— Думаю, что совершенно необходимо добиться у монарха права контролировать суды и убедить его, что без проверки и утверждения в военно-судебном отделе смертные приговоры не должны приводиться в исполнение. Массовые казни скрыть нельзя; каждая новая не укрепляет, а разрушает режим и армию; солдаты будут бунтовать.
Даскалов покивал седеющей головой.
— Это убедительно. Прошу представить доклад.
Никифоров засел за бумаги, собрал и проанализировал статистические данные, аргументировал выводы; и доклад пошел «наверх», чтобы возвратиться назад с резолюцией царя: «Одобряю. Борис». Это спасло жизни антифашистам, арестованным в Варне, и группе членов ЦК БКП, выданных провокатором. Председатель суда полковник Младенов сообщил, что собирается приговорить к расстрелу четырнадцать обвиняемых; Никифоров доложил материалы процесса министру таким образом, что тот наполовину сократил список. Семь членов ЦК избежали расстрела. Не чудом. Их спас Никифоров.
Министр и двор доверяли генералу Никифору Йорданову Никифорову. Он был для них абсолютно «своим» — пока… Монархист, опора трона.
С Пеевым обстояло иначе.
Вновь назначенный директор службы ДС 1 Павлов распорядился передать ему для изучения досье на всех видных в прошлом марксистов, по тем или иным причинам отошедших от партийной деятельности. Гешев, не слишком охотно делившийся с начальством добычей, счел себя оскорбленным, но повиновался, представив папки на 872 человека. Одновременно, опережая начальство, он приставил филеров к каждому из них, приказав наблюдать неотступно и тщательно. В середине списка подозреваемых, среди других, чья фамилия начиналась на «П», стояло и имя Александра Костадинова Пеева. Слежку за ним возглавил полицейский инспектор Любен Сиклунов — старательный, с давним опытом работы в охранке.
Его люди не спускали глаз с дома 33 на бульваре Адольфа Гитлера. Ходили по пятам. Пеев чувствовал их присутствие; порой за ним ходили так плотно, что хотелось повернуться и спросить: «Ну как, братец, еще не надоело?» Однако он не стремился ускользать, вел себя как обычно и, только запершись вечером в кабинете, с привычной тщательностью анализировал: что это — результат прямых подозрений или превентивная мера? Прочти он доклад Сиклунова, и все бы стало на места, внеся спокойствие, но доклад был известен только Николе Гешеву — даже не Павлову! — и лишь ему одному. «Доктор Пеев утром, как только выйдет из дому, к восьми часам направляется в сладкарницу у входа в Борисов сад возле Орлова моста. Там он обычно встречается с офицером запаса полковником Ерусалимом Василевым, сторонником нынешней власти и известным в прошлом патриотом (доктор Пеев является его личным адвокатом); со Стояном Власаковым, одним из редакторов газеты «Мир» — журналистом, в прошлом «народняком» с русофильским уклоном, пользующимся доверием в обществе; с Костой Нефтеяновым — кооперативным деятелем, никогда в прошлом не имевшем левых проявлений; с профессором Грозьо Диковым из Софийского университета; с богатым торговцем из Софии и другими. Они пьют кофе до половины девятого, после чего каждый направляется по своим делам. Доктор Пеев идет в суд и к десяти приходит в Национальный кооперативный банк. Работает с директором банка в одной комнате, а директор — наш человек. В обед, к двенадцати часам, доктор Пеев обычно выходит из банка, садится в трамвай № 4 на площади Святой Недели и едет домой обедать. После обеда выходит из дому обычно в два часа и отправляется в банк. Иногда встречается с генералом Никифором Йордановым Никифоровым и вместе с ним гуляет по Борисову саду. До сих пор не замечено, чтобы доктор Пеев встречался с коммунистами. Я беседовал с Симеоном Ивановым Буревым и полковником запаса Ерусалимом Василевым. Оба уверяют, что доктор Пеев политикой не занимается».
В этом рапорте, в целом правильном, были две мелкие погрешности и две крупные. Мелкие касались часов прихода и ухода Пеева из кафе и банка; крупные были связаны с персонами генерала Никифорова и торговца. Поперек первой страницы Гешев плотным почерком, выработанным за годы службы в канцелярии, вывел резолюцию: «Наблюдение за доктором Александром Пеевым продолжать. Не надо забывать, что он наш идеологический враг». Ни генерал, ни торговец в разряд «идеологических врагов» не попали. Да и какие, спрашивается, претензии можно предъявить обоим: один служит трону, другой, мобилизованный из запаса, работает в цензуре на телеграфе. Очень, очень благонадежные люди, с безупречными послужными списками.
А между тем и в мировоззрении торговца происходил сдвиг. Пеев с интересом присматривался к бывшему компаньону по поездке в Москву… Перемены эти не были чем-то экстраординарным. Многие знакомые Пеева, принадлежащие к различным слоям общества, под влиянием многообразных событий меняли свои оценки и взгляды, заметно «левели».
Среди них оказался и не кто иной, как Георгий Говедаров, один из лидеров «Народного сговора», депутат Народного собрания нескольких созывов, человек, которого царь в знак благоволения называл на «ты» и «друг мой».
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- «Я хотел служить народу...»: Проза. Пьесы. Письма. Образ писателя - Михаил Афанасьевич Булгаков - Биографии и Мемуары / Драматургия / Разное / Критика / Прочее / Советская классическая проза
- Исследование сознания (Изучение сознания) - Анни Безант - Эзотерика
- Письма в 1943 год - Галина Дмитриевна Вильченко - Прочая детская литература
- Счастье быть русским - Александр Бабин - Историческая проза