Чужая боль - Эльмира Нетесова
- Дата:19.06.2024
- Категория: Разная литература / Великолепные истории
- Название: Чужая боль
- Автор: Эльмира Нетесова
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да! Ты права! Надо стряхнуть с себя хандру, выйти из депрессии, иначе недолго сойти с ума, — согласилась Шурка.
У Шурки вдруг началась истерика. Сначала она закапала по щекам тихими слезами, какие вскоре полились ручьями. Из горла вырвались стоны, потом крик. Милиция вызвала неотложку, быстро объяснили суть дела. Медики осуждающе качали головами:
— Сделали из мухи слона, а еще взрослые люди! Довели человека до депрессии. Да у нас сифилисом с тринадцати лет болеют, и никто не сдох. Вот поколем пару месяцев девку, и пусть идет на все четыре стороны. Заразила она кого-то? А он видел, куда лез? Ей всего шестнадцать лет! Надо знать, куда соваться? Заразил жену? Сволочь он! Тут не ее, а его убить надо! Он большой человек? Ну и черт с ним. В жизни не по должностям людей меряют.
— Ha-ко вот, родная, выпей капельки. Успокойся, милая. И не реви. Не ты на него, он на тебя полез, на маленькую дурочку! Мало ему в городе здоровых баб! Дай испортить ребенка, искалечить ему все здоровье и жизнь. Я бы таким яйцы голыми руками вырывала, — негодовала врач неотложки. И выпроводив из дома милицию, сказала вслед:
— А ведь у вас тоже дочери и сестры. Кто за них даст гарантию? Кто удержит на краю пропасти? Много вас судящих и осуждающих. Но есть наверху один Защитник. Погодите, скажет и Он свое слово. Придет Его время, затрепещете. А ты, успокойся, девочка. В твоей жизни все только начинается…
— Жизнь, девчонки, штука короткая! Нам часто говорят, что человек волен управлять своею натурой, но жизнь доказала обратное. Все, кто пытается ущемить себя в чем-то, потом жестоко за это расплачиваются. И мы знаем тому массу примеров. Если тебе не суждено стать поваром или швеей, ты ими не будешь. Быть путаной тоже дано не всякой. На это нужны свои данные и способности. Используйте их, пока вы молоды. Я не ханжа, я психолог. И считаю, что ущемлять свои способности, стыдиться их, дело безнравственное и безнадежное. На всякий случай, имейте при себе презервативы. Они оградят от многих неприятностей. И помните, сифилис мы не просто глушим, а успешно лечим. И не надо придумывать трагедий. В жизни все поправимо кроме смерти, — сказала уходя.
Милиция больше не навещала девчат. Они послушно принимали уколы и таблетки. Вечерами отсыпались после работы и вскоре прослыли самыми скромными и сдержанными среди девчат-новичков. За ними увивались половина деревенских парней. Не помогали убеждения и уговоры милиции. Ребят тянуло к пухленьким девкам, какие по своей воле замкнулись от внешнего мира.
Их вызывали во двор песнями и плясками, какие устраивались прямо под окнами. Милиция не раз разгоняла оголтелые своры, но так и не сумела погасить пыл деревенской молодежи. Чем недоступнее становились девки, тем больше возникало к ним желания.
Соседи девчонок — дряхлые пенсионерки, жаловались Антоновичу на постоянные «сучьи базары», на беспокойство, но сами сладить с деревенскими не могли. А о девках что скажешь, если они сидели под замком и не участвовали в оргиях. Сами себе запретили разгульную жизнь на все два месяца и терпели.
Случалось, иные смельчаки пытались влезть в дом через чердак или окна, получали отпор и убирались восвояси с побитыми мордами, подранной одеждой. Но назавтра лезли снова.
Девчонкам надоела эта война. Но делать нечего, приходилось держать оборону.
— Всего два месяца терпения, и тогда ото-рвемся по полной программе, — уговаривали сами себя. А выдержать заточение было нелегко. Плоть просила, требовала, умоляла, но разум холодно и жестко запрещал всякие вольности.
Девчонки боролись с самими собой. А потом входили в дом, валились на койки и плакали навзрыд. Ведь тяжелее всего убедить самих себя, когда соблазн совсем рядом, стоит только снять крючок с двери. И снова будут жаркие поцелуи, объятья, пропахший сеном пот и слова:
— Дорогая, любимая, родная, единственная, жить без тебя не могу…
Это было так знакомо, что девок эти излияния давно не волновали и не трогали. Каждое признание казалось детским лепетом и ни одному слову не верили.
— Открой окошко, радость моя! Дай увидеть тебя. Больше ничего не хочу, — шептал кто-то за окном во дворе. Юлька слышала каждое слово. Накрывала голову одеялом и вскоре, похихикав, засыпала:
— Во, заливается, козел, будь помоложе, может, и поверила. Но не теперь. Знаю я вам цену всем. До первой ракиты доведешь, а потом задерешь юбку до пояса, на том вся твоя любовь кончится. Все вы одинаковы, отморозки.
— Какая любовь? Вы о ней понятия не имеете, — вспомнился громадный, темный двор пятиэтажек. Там ее загнал в подвал здоровый парень.
И задрав все возможное, устроил свое. Юлька пыталась кричать. Но он заткнул ей рот какой-то тряпкой и сказал на ухо:
— Потерпи, дура! Это недолго.
— Какая там любовь? О ней ни слова не сказал. Сунул в руки бутылку и пошел покачиваясь, забыв, что натворил.
— Ну, а чего воешь? Хоть что-то дал, не на халяву оттянул, — успокаивали старшие девки. А она плакала. Ей было обидно, что даже пожаловаться некому. Ее не понял никто. Старшие девчонки так и сказали, что это когда-нибудь случилось бы, мол, потеря невелика, все через это проходят. Когда-то надо стать женщиной, и теперь она равноправная средь всех. Что быть девкой в таком возрасте даже стыдно.
А тот парень даже не обращал на нее внимания. Будто ничего не случилось меж ними. Иногда здоровался пренебрежительным кивком головы, чаще и о том забывал.
Юлька решила поступить назло ему и стала крутить с другими. В подворотнях и под кустами, на скамейках и возле стенки. Он видел все, но не реагировал никак. И вот тогда Юлька покатилась по рукам. Она не отказывала никому. Ей даже интересными показались сравненья. Одни запоминались, другие тут же забывались.
Ей, много раз клялись в любви. Но все до первой близости. Потом клятвы забывались, и девка привыкла не обращать на них внимания. Знала, выговорившись, добьется своего и забудет имя. Так было всегда.
Она перестала смотреть на ребят. Ждала, кто сколько заплатит. Со временем познакомилась с такими же, как сама, поняла, что им тоже несладко. Нет удачливых иль несчастных. Они все были одинаковы, заброшенные судьбой в самый темный угол. Их любили в минуты пьяного угара, но никогда от души. Искренней, настоящей любви они не знали никогда. А и сами не любили. Не успевали привыкать.
Любовь воспринимали как потную, грязную постель, какую утром хотелось поскорее забыть.
Девки говорили о любви так, что их слушать не хотелось. Словно скабрезный анекдот рассказывали с мельчайшими подробностями.
— А что я от него поимела? Девки! Да гроши он заплатил. А сколько времени отнял. Нахаркал, как в душу. Да еще, урод кривоногий, вторую свиданку назначал. Я от этой еле отмылась, — плевалась Юлька.
— А мне подвалило счастье на колесах. Лысый на все места, ухватиться не за что. И там окурок. Короче, не выдержала, дала поджопника и согнала с себя прочь, сказала, что ему только с кошкой в любовь играть, а к бабе подходить незачем. Так эта падла по морде мне дал за правду. Зверушка — не мужик. Разве я виновата, что уродом его высрали. Да такому к бабам подходить грех. А он туда же, в сексуальные герои лезет, — поделилась Шурка.
— Ну, что там вы ноете? Сплошная непруха, не хахали. Вот то ли дело мне один попался. Много не говорил. Зато всю как есть обласкал. Я с ним себя впервые женщиной почувствовала, а не тряпкой, об какую всякий вытирает ноги. Он действительно мужчина и на деле это доказал. Без слов и клятв. Мне впервые не хотелось с ним расставаться, — вспомнила Тамарка, закатив глаза, сглотнув горячую слюну, и бабы поневоле поверили ей.
— Ты с ним больше не встречалась? — спросила Полина.
— Нет. Не повезло. Он исчез навсегда с моего горизонта, но навсегда остался в памяти.
— Девки! К вам милиция! Опять с проверкой! — заглянул в комнату бригадир.
— Пусть заходят! Все веселее будет.
— Скучаем, девчата!
— Нет, отдыхаем!
— Ну, у вас последняя неделя осталась. А дальше снова приедут обследовать вас. Кое-кого, а может, всех снимут с учета, и будете жить как все нормальные люди, без ограничений и надзора. Но о мерах предосторожности не забывайте. Они в жизни не лишние.
— А если в город сбежим?
— Еще некоторое время тут поживите. А уж потом катите хоть на все четыре стороны. Искать вас уже никто не будет.
— Жаль!
— Почему?
— Мы уже привыкли к вам! Хоть какое-то раз-влечение в этой глухомани. А то вчера в магазин пришли за продуктами, там мужик на катке подъехал, как вылупился на нас. Сам с виду чистый медведь. Аж страшно стало. А на баб смотрит, глаз не спуская. Сам из себя страшило огороднее, — затараторили девки.
— Не пугайтесь. Это Миша. Он семейный. И в сторону от своей бабы никуда. Она, в случае чего, сумеет с ним справиться. Он вас и пальцем не тронет. При нем всегда охранник в юбке, — рассмеялись милиционеры, но девчата не поверили:
- Сборник 'В чужом теле. Глава 1' - Ричард Карл Лаймон - Периодические издания / Русская классическая проза
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Месть фортуны. Дочь пахана - Эльмира Нетесова - Боевик
- Лопух - Белка Белкина - Героическая фантастика / Прочие приключения / Фэнтези
- Да будьте счастливы вы, наконец! - Екатерина Константиновна Гликен - Русская классическая проза