Оптинки. Записки экскурсовода - Ольга Рожнёва
- Дата:19.06.2024
- Категория: Разная литература / Гиды, путеводители
- Название: Оптинки. Записки экскурсовода
- Автор: Ольга Рожнёва
- Просмотров:3
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это что ещё за драгоценность такая? Ну-ка, давай быстро сюда, может, я чего ценного не заметил! А… Это никакая и не драгоценность, доска с фольгой…
И бросил назад, в кладовку. Зина тут же икону подхватила:
– Нельзя так с иконой! Это же драгоценность и есть!
Бобырь только посмеялся. А Зина икону привела в порядок и в красный угол поставила. Она всегда святителя Николая Чудотворца почитала. У них и храм был в честь Николая Угодника.
Прошла неделя. Зина была на смене, работает и молится тихонько. Только тропарь Святителю Николаю прочитала, чувствует, как будто что-то её от работы отрывает и ноги сами ведут в другой цех, на участок обезвоживания. Ей там и делать нечего совсем…
Пришла, постояла, а там – молодёжь: слесаря, фильтровальщики, аппаратчики. Думает: «И зачем это я сюда только пришла?! Ерунда какая-то! Нужно к себе идти работать!»
Вдруг слышит – телефонный разговор:
– Ну и что горит – не у тебя же горит! Да там вообще никто не живёт – это пустая дача!
Зина похолодела, подбегает:
– Что горит?
– Да вы не волнуйтесь так, это дача! И называет номер дома её сына.
Она опрометью из цеха выскочила, побежала. Прибегает: у соседей сына, которые там не жили постоянно, вся половина дома как свеча горит. Жители улицы пожарных вызвали, сами стоят – смотрят.
Она к двери – та заперта изнутри на крючок. Стучит кулаками, а её успокаивают:
– Да вы не волнуйтесь, там нет никого, это же дача.
– Там сын у меня!
Взломали мужчины дверь, вбегают. Зина смотрит: сын после ночной смены спит как младенец, а у него уже потолок занимается. Разбудили его, а он спросонок ворчит:
– Вы чего сюда, я же раздетый… Потом сообразил что к чему, выскочил, за ним кошка выскакивает. Зина икону святителя Николая Чудотворца вынесла, соседи – вещи, какие успели. Сын на улице стоит, смотрит: у соседей часть дома как свеча горит, и у него занимается. Он побледнел как мел, затрясло всего. Пожарные приехали, вторую половину дома кое-как отстояли.
Зина и сейчас думает, что это Николай Угодник спас её сына.
Ода бабушкам
Приехав в Оптину, у меня остановилась настоятельница монастыря Казанская Трифонова женская пустынь мать Ксения. В этом уральском монастыре я окормлялась десять лет и очень рада принять матушку у себя.
Сёстры этой обители часто делятся со мной историями, которые ложатся в основу моих рассказов.
И мать Ксения тоже поделилась своими воспоминаниями:
– Оля, я расскажу тебе о бабушках. О каких? О своих и вообще ― просто о бабушках. Мне хотелось бы воспеть настоящую оду нашим бабушкам!
Ты ведь знаешь: мне, как настоятельнице монастыря, приходится общаться со многими людьми, с паломниками. И часто люди признаются: «Я вот пришёл к Богу в зрелом возрасте. Сам не знаю почему. Без каких-то видимых причин…» Тогда я спрашиваю:
– А у вас в семье был кто-то верующий?
– Да. Моя бабушка.
Они не в лике святых, наши бабушки. Чем же они могли так угодить Богу, что Он слышит их молитвы?
Взять мою бабушку… У меня мама и папа неверующие. Такие времена были, что людей от веры отбивали. Они такие и выросли. Октябрята, пионеры, комсомольцы. Религия – опиум для народа. Мама и папа запрещали бабушке меня крестить, запрещали ей учить меня молиться. И для бабушки это была глубокая боль на сердце. Как и для других бабушек. Они так это всё терпели, с такой болью, что нельзя крестить младенчиков, нельзя причащать.
Многие из них так и умерли, не дождавшись возможности растить внуков в вере. Они только верили сами.
И ещё – они доверяли Богу. Мало ведь просто ходить в церковь. Нужно впустить Бога в свою жизнь, доверять Ему, уповать на Него. Они просили у Бога за своих неверующих детей и внуков. И Господь не посрамил их исповедническую веру.
Если взять историю моей семьи… Мой папа появился на свет, когда деду исполнилось пятьдесят. Когда родилась я, мой папа тоже был уже в годах.
Вот так и получилось, что мои дедушка и бабушка родились в девятнадцатом веке, а я живу в двадцать первом. Интересно, да?
Две бабушки. Мамина и папина. Обе – верующие. Мамина, бабушка Дарья, – очень благочестивая, нищелюбивая, принимала странников, отдавала даже крохи. Стирала нищим одежду, прожаривала её в печи.
Папина, бабушка Ксения, была молитвенницей. Она умерла, когда мне исполнилось всего три года. Но она так молилась за меня, что, когда перед постригом меня спросили об имени, я мистически почувствовала, что хочу её имя.
И я так благодарна своим бабушкам! Одна была милосердной, другая молилась за меня. И по их молитвам я – монахиня, мать Ксения.
Когда стала монахиней, молилась за родителей. Они были неверующими людьми. Через семь лет мама начала читать Псалтирь. Потом они с папой обвенчались. В нашей семье было принято жить по совести. И это помогло мне прийти к Богу, потому что совесть – глас Божий в человеке.
У нас в монастыре мать Валентина рассказывала мне, что её верующая мама много молилась за неё, а она сама даже в храм не ходила. И когда мама умерла, дочь пошла в церковь. Потом стала монахиней Варварой, а ещё позже – схимонахиней Валентиной. И это тоже образец исповеднической материнской веры. Обильный плод материнских молитв. И с этой верой они ушли в другой мир.
А как-то к нам в монастырь привезли женщину тридцати семи лет. Привезли, как больного человека привозят в лечебницу. И она рассказала мне свою историю. Муж у неё гулял, а чтобы жена не мешала, стал её спаивать. А потом ушёл от неё. И она наглоталась таблеток. Реанимация. Клиническая смерть. А она ― чувствует, как душа от тела отделяется. И видит: её прабабушка стоит перед Богом на коленях и просит со слезами: «Отложи, Господи!» И чувствует: душа назад в тело возвращается. В реанимации её уже собирались увозить в морг. Смотрят: возобновилось сердцебиение.
Да… Наши бабушки – они не в лике святых, но они имеют дерзновение перед Богом… Вот такая моя ода нашим бабушкам!
По святым местам
Мать Ксения продолжает:
– А ещё, Оля, я хочу рассказать о том, как полезно по святым местам ездить, даже неверующим людям.
В девяносто первом году я была ещё неверующей. Купила многодневную путёвку «Бахчисарай – Ялта». Привезли нас на экскурсию в пещерный монастырь. Смотрю: на скале изображение, в центре – в красном, по краям в клеточку. Кто это – понять невозможно. Но я отчего-то долго смотрела на это изображение. И как будто что-то хотела узнать, понять, – в общем, в душе что-то произошло, а что, совершенно непонятно.
Вернулась домой. А потом пришла к Богу, потом ― в монастырь, и вот уже двадцать лет в монастыре, восемнадцать лет в монашеском постриге. И решила я как-то посмотреть, в какой день меня постригали. Оказалось, это было двадцатое марта, день памяти семи священномучеников, в Херсоне епископствующих. Я даже расстроилась. День пострига всегда важен для монашествующих, у многих он выпадает на какой-то церковный праздник, а у меня совсем неприметный.
И вот в 2001 году я снова оказалась в Бахчисарае. У той же скалы, где когда-то со странным чувством пыталась разглядеть изображение. Теперь там был храм Успения Пресвятой Богородицы, и над ним – восстановленное изображение Пресвятой Богородицы в красном и семи священномучеников, в Херсоне епископствующих.
И я заплакала. Думаю, не нужно объяснять причину моих слёз…
Мир святых так близок!
Готовят к постригу послушницу. Мать Ксения спрашивает у неё, в честь какой святой она хотела бы имя получить. В честь Матроны Московской, мученицы Веры… А сестра твёрдо отвечает:
– Я хотела бы, чтобы при постриге меня нарекли Марфой. Марфа – сестра святого Лазаря. И вообще – красивое старинное русское имя.
Отец Савватий, духовник, говорит:
– Хм… Марфа… Пусть подумает, может, ещё имя выберет…
А сестра просит:
– Марфа… Я буду молиться, чтобы ― Марфа.
При постриге отец Савватий, как обычно, приготовил несколько записок с именами святых, помолился и вытянул… Марфу.
Мать Ксения улыбается:
– Святая взяла её под свой покров. Знаешь, в таких случаях всегда чувствуешь: да, невидимые силы действительно предстоят. И мир святых, ангельский мир, – он так близок!
Душа после пострига постепенно изменяется. Даже черты характера меняются.
Ты был одним человеком, а становишься другим. И смотришь на вещи по-другому… И становишься немного похожим на своих небесных покровителей.
Есть только одно дело – спасение души, остальное – поделье
Толя – молодой парень, в Оптиной трудится несколько месяцев. Как-то мы вместе едем по послушанию, и он рассказывает о себе:
– Знаешь, как я рад, что оказался в Оптиной?! Тяжело, конечно, но зато здесь всё, как бы это выразиться, – настоящее. Понимаешь? Я здесь понял слова: «Есть только одно дело – спасение души, остальное – поделье». А раньше я об этом даже не думал. Батюшка сказал, что раньше я спал, а теперь проснулся. И мне кажется, что это на самом деле так.
- Обители пустыни - Шарлотта Брайсон-Тейлор - Путешествия и география
- Мой летний отпуск - Алиса МИус - Короткие любовные романы / Прочие приключения / Путешествия и география
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Персефона для Аида (СИ) - Михайлова Марина - Современные любовные романы
- Ожесточи меня - Мишель Хёрд - Современные любовные романы / Эротика