Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир - Анастасия Ивановна Архипова
- Дата:20.06.2024
- Категория: Кино / Культурология
- Название: Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир
- Автор: Анастасия Ивановна Архипова
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ханна доверяет только Хаусу, а он не хочет ампутировать ей ногу, как ни уговаривают его коллеги: «Я тут единственный, кто понимает, как важна нога!» Кадди в бешенстве: «За что ты так цепляешься, Хаус? Ты хочешь рискнуть ее жизнью, чтобы спасти ногу? А для тебя самого это сработало? Скажи мне, что у тебя осталось в жизни? Ничего!» Кадди уверена, что Хаус будет продолжать сопротивляться, но он внезапно говорит Ханне, что ногу придется отрезать, и рассказывает ей собственную историю: «Лучше бы мне не спасли тогда ногу. Она изменила меня, сделала хуже, это бесполезный искалеченный кусок плоти, и он болит. У вас вся жизнь впереди. А это просто нога».
Он отрезает Ханне ногу прямо там, под землей, без анестезии, но в машине «Скорой помощи» Ханна умирает. Хаус в отчаянии и ярости: он все сделал правильно, но она все равно умерла. У себя в квартире он атакует своего зеркального двойника – зеркало в ванной разбито, за ним обнаруживается тайник с викодином (объект а). Хаус держит в руке баночку с таблетками, в этот момент он сам редуцирован до объекта-отброса, объекта а, который не отражается в зеркале. От отчаянного шага его спасает появление Кадди, которая признается ему в любви. Хаусу все-таки удалась кастрация, пусть и через посредника, – объект а, как ему и положено, оказался дырой, смертью, бессмыслицей. Приняв свое несовершенство и беспомощность, Хаус признает свое расщепление – и тогда ему открывается доступ к женщине как к объекту любви и желания.
Любовные отношения – еще одна «фаустовская» тема: дар всеведения и всемогущества подразумевает запрет на любовь. Дилемма «дар/любовь» уже неоднократно возникала в жизни Хауса. Мы уже знаем историю со Стейси (где означающее «дар» заменено означающим «нога»). В психиатрической клинике Хаус встречает Лидию, невестку пациентки-виолончелистки, которая много лет находится в кататонии. Хаус совершает очередное чудо, публичное исцеление – выводит виолончелистку из кататонии, «вернув» ей ее «голос» (музыкальную шкатулку). Как только дар приведен в действие, любовь исчезает: теперь, когда сестра ее мужа исцелена, Лидия с семьей должна будет перебраться в другой штат. Хаус снова остается один.
Любовная идиллия Хауса и Кадди недолговечна; вскоре ему придется убедиться в том, что его дар слабеет из-за любви. В эпизоде «Несмотря ни на что»20 он говорит Кадди: «Счастье и любовь сделали меня плохим врачом. Но я выбираю тебя». Дальнейшее развитие событий покажет, что этот выбор – не во власти Хауса-Фауста: их отношения с Кадди обречены. В серии «Гром среди ясного неба»21 у Кадди подозревают рак; Хаус явно плохо справляется с тревогой, пытается избежать ее, скрывая свои чувства за напускным безразличием, а заодно скрываясь от своей возлюбленной. Кадди тоже тревожится о возможном будущем для своей дочери. Ей снится череда снов, каждый из которых – жанровая киносценка (ситком; мелодрама 50-х годов; вестерн; мюзикл); их объединяет одно – леденец, который ест Хаус. Кадди догадывается, что речь идет о том, что Хаус, не справившись с тревогой, снова начал принимать наркотики. Если сны Кадди представляют собой работу языка, работу символического, то в сне, который снится Хаусу, нет ничего, что могло бы опосредовать тревогу. Он видит кошмар про членов своей команды, превратившихся в зомби и пожирающих Кадди заживо на операционном столе. Фаллическая вуаль, призванная укрыть объект а, опосредовать отношения с ним субъекта, в кошмаре Хауса разодрана.
Эти глаза напротив: аффекты лживые и правдивые
Тревога, говорит Лакан, это единственный аффект, который не обманывает. Это аффект, который возникает из столкновения с Другим и с вопросом: чего хочет Другой? Не хочет ли он, например, моей смерти? Тревога обнаруживает то, что не может обнаружить означающее. Тревога – это сигнал Реального; она ускользает «из сетей означающей игры»22. Когда завеса разодрана, за ней – немигающий взгляд волков на дереве в кошмаре Человека-Волка, избыток, то, что Лакан еще называет нехваткой нехватки. Устранено препятствие, «заграждающее доступ к Вещи», произошло падение желания, и перед Хаусом во сне вместо желанной женщины – бесформенная туша, обглоданная монстрами.
Для описания тревоги Лакан находит шокирующий парадоксальный образ – Эдип, который видит свои собственные вырванные глаза:
Эдип видит содеянное им и вследствие этого видит мгновение спустя свои собственные глаза, их вздутую остекленевшую массу, лежащими в грязи, как куча дерьма. Когда я произношу слово видит, язык у меня немеет, поскольку, вырвав свои глаза из орбит, герой, естественно, потерял зрение. И все же Эдип не остается без зрелища собственных глаз, собственных глаз как таковых, как разоблаченного, наконец, объекта-причины последнего, высшего, не обремененного виной безграничного вожделения – вожделения к знанию. <…>. Тревога – это именно то, что мой образ призван до вас донести, это грозящее вам невозможное зрелище ваших собственных брошенных на землю глаз23.
Истина, которую ищет Хаус, истина несомненная, не обманывающая («все врут!») – то, что он сам в одном из последних сезонов называет «темной материей», которую он бы изучал, если бы стал физиком, – раз за разом предстает перед ним в качестве «невозможного зрелища»24.
Фрейд, рассуждая о бессознательном и о доступе к нему, не говорит об аффектах – он говорит о дешифровке «репрезентаций» (означающих, по Лакану). Именно репрезентации подлежат вытеснению; аффекты же располагаются на оси удовольствия-неудовольствия, они не вытесняются, а смещаются относительно того, что послужило причиной их возникновения25. Вытесняется то, что связано с инфантильным сексуальным опытом, т. е. с влечением, – нечто неприемлемое (травматичное) для субъекта, и от этого неприемлемого отрывается аффект, который дрейфует затем от означающего к означающему, обманывая относительно своего происхождения.
В «Проекте научной психологии» (1895 г.) Фрейд описывает случай своей пациентки Эммы, которая боялась заходить одна в магазины. Как выяснилось, страх ее был связан не с самими магазинами, а с событием, произошедшим, когда ей было 12 лет: молодые приказчики (один из которых показался ей привлекательным) в магазине посмеялись над тем, как она была одета. В процессе анализа означающее «одежда» и означающее «смех» привели ее к более раннему воспоминанию – в возрасте восьми лет она зашла в магазин за сладостями, и хозяин лавки трогал
- Каменные человечки - Ллойд Деверо Ричардс - Детектив / Полицейский детектив / Триллер
- Общество с ограниченной ответственностью (ООО): от регистрации до реорганизации - Виталий Семенихин - Юриспруденция
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Древний рим — история и повседневность - Георгий Кнабе - История
- Проект 365 - Константин Рочев - Поэзия