Воспоминания пропащего человека - Николай Свешников
- Дата:20.06.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / Прочая научная литература
- Название: Воспоминания пропащего человека
- Автор: Николай Свешников
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По уходе ее я сначала ухмыльнулся, думая, что все будет по-моему и моя жизнь изменится; но вслед за этим в голове моей шевельнулась мысль совершенно противоположная; а что, подумалось мне, если мачеха с отцом не обратят внимания на мою проделку, и мне, просидев так несколько времени, придется или самому слезть с сеновала, или, что еще хуже, отец придет меня снимать кнутом либо палкою; тогда хоть и взаправду давись. Но, к счастью моему, это предположение не оправдалось; не прошло и двух минут, как в конюшню вместе с сестрою вошла мачеха и, увидав меня сидящим в таком положении, кликнула: «Николай!»
Я на первый оклик ничего не отвечал, но затем, как будто выведенный из глубокой думы, вздрогнул и уставил на нее глаза.
— Николай! — повторила опять мачеха.
— Ну что? — отвечал я на второй оклик.
— Что ты тут сидишь?
— Да так, ничего, — и с этим словом я выпустил веревку из рук, как будто желая скрыть свое намерение.
— Что же ты не идешь домой?
— А зачем?
— Как зачем? Иди чай пить.
— Не хочу я чаю.
— Ну, вот, не хочу. Иди, говорят, самовар только для тебя и стоит на столе.
— Не хочется мне чаю-то сегодня.
— Иди, тебе говорят, чай пить, пока отец на торгу.
Я, как бы нехотя, поднялся с перекладины, спустился вниз и тихонько пошел домой. На столе действительно стоял еще самовар, но он был уже остывший. Сейчас же в него положили горячих угольев и, чего никогда не бывало, заварили свежего чаю и принесли кринку горячего молока… То мачеха, то ее сестра попеременно приходили и наливали мне чаю; а я, усевшись в сторонке и уткнув лицо в окно, с таким удовольствием и аппетитом пил чай, с каким не пивал все эти шесть месяцев; хотя я все еще старался хмурить брови и смотреть исподлобья, но в душе бал рад, что моя выдумка имела такой оборот.
В это время пришел с торга отец и, увидав меня, не снимая картуза, прямо обратился ко мне с вопросом:
— Где это, молодчик, ты изволил быть?
Я взглянул на него исподлобья и молчал; но вслед за ним вбежала в горницу младшая моя сестра и закричала:
— Тятенька, тятенька, иди-ка скорее в стряпущую, маменька зовет.
А мачеха из сеней тоже кричит:
— Иван Иваныч, поди скорей сюда, нужно.
Отец вышел из горницы, а я остался допивать чай.
Покончив с чаем, я вышел на двор и направился к бане.
Отец с мачехой что-то толковали у конюшни; заметив меня, отец мягко кликнул: «Николай!»
Я оглянулся, остановился, но ничего не отвечал.
— Пойди-ка сюда, — еще мягче сказал отец.
Я молча подошел к ним.
— Ну, что ты хочешь делать? Здесь ли заняться чем хочешь или опять в Петербург?
— В Петербург бы поехал, — отвечал я сухо.
— Ну, так вот сегодня вечером в Тверь-то пароход пойдет, так и поезжай, коли хочешь.
— Ну, ладно, — говорю, — я поеду.
— Так я сейчас пойду, выправлю тебе паспорт.
— Хорошо, выправьте, — ответил я и пошел прочь.
Они ни одного слова не спросили меня, с каким намерением я привязал веревку с мертвой петлей, а я не поднимал от земли глаз и не мог видеть, снята ли она была с стропил в то время или нет.
Точно по щучьему велению, все устроилось в несколько часов: отец взял мне паспорт и купил поддевку, мачеха ситцу на рубашки и истопила баню, а тетка и сестры сшили мне белье. В восемь часов вечера я был совсем готов, а в девять, распростясь во второй раз с родиной, уже отправился снова в Петербург.
Вступив на пароход, я почувствовал себя как бы вырвавшимся из тяжкой неволи, хотя родина все еще была мне мила, но пережитое в эти шесть месяцев дома было для меня самым тяжелым гнетом.
ГЛАВА ПЯТАЯ
На пароходе Мечты Поденщина на голландской бирже В сливочной лавке Семейство моего хозяина Поступление в мелочную лавку Отказ от места по неспособности Дачевладелец и трактирщик Налисов Моя первая любовь В ледоколах В кегельбане Передвижной трактир • Скитание по разным местам • Вяземский дом • Полумонах Саша • Его оригинальная торговля • Прусков • Разыскивание рекрута • Дорофеев и Тузов • Торговля лубочными картинами • Окончание срока моему паспорту • В арестантской • Староста Сенька-бродяга • На поруках Бедствия • В водоливах • Без занятий • Чтение и стихи • Отъезд на родину
Мерно шедший пароход, на котором находилась масса разнообразного народа и несколько музыкантов и на котором мне приходилось ехать в первый раз, увозил меня опять на свободу. Я был рад, что освободился от отцовского гнева; но я не был зол на отца. Всю дорогу до Петербурга я был в самом приятном настроении духа и мечтал о том, что по приезде поступлю на какое-нибудь место или займусь каким-нибудь делом и уже не буду прокучивать деньги, а стану часть их отсылать отцу и младшей сестре на обновки, а другую часть буду беречь для того, чтобы в следующий раз можно было приехать домой хорошим молодцом, которого все почитали бы как настоящего питерца. Из прошлой своей петербургской жизни я, признаться по совести, жалел только о том, что не умел беречь краденные у хозяина деньги, и, отправляясь снова в Петербург, не закаивался не красть, если к этому представится возможность. Живя на родине, я узнал, что в деревне питерцев почитают более всего по присылаемым и привозимым ими деньгам, а не по тому, как они жили там, — честно или нет. Конечно, открытое воровство осуждается, но такие кражи, как кража из хозяйской выручки, в большинстве считается только наживой.
По приезде в Петербург я отправился к сестре, жившей тогда на Черной речке. Зять и сестра приняли меня довольно радушно и стали хлопотать о том, как бы мне приискать место, а я между тем принялся с одним родственником за поденную работу на голландской бирже[51]. Хотя я был еще молод и невелик ростом, но был довольно силен и в семнадцать лет работал на бирже самые тяжелые работы, перевешивая свинец и сандал; но к работам на бирже мне еще придется вернуться, и тогда я постараюсь описать их, насколько могу.
Недели через две мне вышло место в сливочную лавку на Черной речке с жалованьем по четыре рубля в месяц, но и этому я был очень рад, потому что мне в первый раз еще приходилось служить за жалованье.
Лавка, в которую я поступил, была очень небольшая. В ней торговал сам хозяин, и, кроме меня, не было никакой другой прислуги во всем доме. Семейство хозяйское состояло только из трех человек: хозяина с хозяйкою и отца хозяйки, в доме которого и находилась лавка. Прожил я на этом месте полтора месяца, потому что лавка открывалась только на лето, пока жили дачники. Так как служащих, кроме меня, не было, то мне приходилось исправлять здесь всякую работу: я убирал скотину (было две коровы и лошадь), копал картофель, ездил в город за товаром и торговал в лавке.
Я уже сказал, что хозяйское семейство состояло только из трех лиц; но такого несогласного и безобразного семейства я еще не встречал.
Владелец дома, тесть моего хозяина, прожившийся купец, впоследствии служивший в ратниках, был страшный пьяница и буян. Бывало, как только выйдет из кабака, то, по крайней мере, за полверсты слышно, как он орет.
За безобразия и буйство полиция много раз забирала его под арест, но это нисколько не помогало, и на него, как говорится, махнули рукой. Дома он также постоянно буянил, и я его сильно боялся, но бог миловал, я не попадался под его кулаки.
Зять его, мой хозяин, тоже постоянно пил и так пил, что несколько раз сходил с ума. Но он, по крайней мере, был очень смирный человек, и чем пьянее, тем смирнее.
Говорили, что он до женитьбы был очень степенный и трезвый человек и хороший торговец; но как женился, так и начал запивать, и эти запои перешли наконец в постоянное пьянство.
Жена его, еще очень молодая женщина, до того была сварлива, что без ругани, без чертыханья, кажется, не умела и говорить. Она постоянно с кем-нибудь ругалась — или с отцом, или с мужем, или со мной. Все соседи и знакомые приписывали пьянство ее мужа ее сварливому и, можно сказать, полусумасшедшему характеру.
До меня у этих хозяев за лето, с мая месяца, пережило шесть человек служащих; никто не мог выдержать этого содома более месяца, но я прожил до закрытия лавки. Воровать мне в этой лавке, как у Киселевых, было невозможно потому, что выручка постоянно запиралась хозяином: он ее не доверял не только мне, но и жене и тестю. Если же когда случалось, что он пьяненький оплошает припрятать ключ, то непременно кто-нибудь уже сходит в выручку и частичку утянет оттуда. Впрочем, я должен сознаться, что сигары, папиросы и кой-какие лакомства я и тут крал.
Так же, как и мои предместники, я не смог долго ужиться у пьяных хозяев, и в половине сентября я опять остался без дела и поселился у зятя. Я пробовал было искать какого-нибудь места или поденной работы, но не мог найти ни того ни другого и должен был пропутаться с лишком два месяца без занятий и даром ел чужой хлеб.
- Корпоративная культура современной компании. Генезис и тенденции развития - Анжела Рычкова - Культурология
- Древний рим — история и повседневность - Георгий Кнабе - История
- Фирмин. Из жизни городских низов - Сэм Сэвидж - Социально-психологическая
- В поисках четвертого Рима. Российские дебаты о переносе столицы - Вадим Россман - История
- Вирус Зоны. Кочевница - Дмитрий Лазарев - Боевая фантастика