История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I - Алексей Величко
- Дата:28.10.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / Прочая научная литература
- Название: История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I
- Автор: Алексей Величко
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выражаясь современным языком, Отцы разъясняли, что Константинополь наделен преимуществом чести не для конкуренции с Римом, которому принадлежит безусловное первенство в Кафолической Церкви. Более того, соглашаясь на второе место Константинополя в Кафолической Церкви, Рим, по их мнению, тем самым ещё более возвеличивается. Далее Отцы напрямую отмечают, что отказ от 28-го канона нарушает определение Второго Вселенского Собора и отменяет старую практику столичного епископа хиротонисать архипастырей Ассии, Понта и Фракии. Увы, папа был холоден. Время шло, ответа от папы не поступало. Не получив папского утверждения, 7 февраля 452 г. св. Маркиан утвердил постановления Халкидонского Собора своим законом без каких-либо изъятий.
Настало время что-то делать и папе. В своём послании 453 г. к епископам, бывшим на Соборе, св. Лев Великий отметил, что всем сердцем принял утверждение веры в Халкидоне, за исключением нововведений, прямо не назвав их. «Я напомню вашей святости о наблюдении, чтобы права церквей пребывали так, как они определены теми богодухновенными 318-ю Отцами (то есть Никейским Собором. — А.В.). Пусть бесчестное домогательство не желает ничего чужого, и пусть никто не ищет себе прибытка через лишение другого. Ибо, сколько бы суетное возвышение ни устраивало себя на вынужденном согласии и не считало нужным укреплять свои желания именем Соборов, — всё будет слабо и ничтожно, что несогласно с канонами упомянутых Отцов. Апостольский престол благоговейно пользуется их правилами, и я, при помощи Господа нашего, пребываю стражем как кафолической веры, так и отеческих преданий»[817].
Как видно, понтифик не только сослался на неверные события — якобы имевшее место принуждение епископов признать 28-й канон Собора, но вообще «забыл» о Втором Вселенском Соборе с его 3-м правилом и об императоре, назвав себя стражем веры и Предания. Более того, в своём послании к Максиму Антиохийскому св. Лев делает вид, что та иерархия церквей, которая сложилась во времена Никеи (Рим, Александрия, Антиохия), действенна и до настоящего времени. Поэтому он обращается к Максиму с напоминанием о том, что тот главенствует на 3-м престоле, и потому обязан остерегаться еретических заблуждений и сопротивляться своей властью всем новшествам. Правда, здесь нужно было как-то оправдать Александрию, что не составило труда для мощного интеллекта папы: «Хотя заслуги предстоятелей иногда бывают различны, — замечает он, — однако права престолов остаются; хотя завистники при случае могут производить в них некоторое замешательство, однако они не могут уменьшить достоинство их»[818]. То есть папа решил вновь заговорить об Александрийской кафедре как второй в Кафолической Церкви, протянув руку помощи её новому предстоятелю. Однако это было совсем неверно тактически и не учитывало хотя бы то простое обстоятельство, что новый архиерей Египта, принявший Халкидон и хиротонисанный после Диоскора, мог держаться на своём престоле, только опираясь на силу и власть царя. А тот, конечно, не собирался денонсировать свою подпись под канонами Четвёртого Вселенского Собора, включая 28-е правило.
В послании к императору св. Маркиану папа, конечно, сбавил тональность, но также совершенно обошёл вопрос о 28-м правиле, как будто его не было совершенно, утвердив все остальные правила и новое исповедание веры.
Был ли прав св. Лев Великий в своём жёстком противостоянии всему Востоку и Константинополю, в частности, когда категорически отказался признать его преимущества? Конечно, нет. Не прихоть и не только личные амбиции, но сама логика церковной и имперской жизни вела к образованию патриархатов и появлению единого, всевластного, но в то же время подчинённого царю и опекаемому им центру церковной власти.
Папа сделал вид, что ему ничего не известно о Втором Вселенском Соборе, хотя на самом деле Запад был прекрасно осведомлён о том, что произошло в 381 г. Но если Рим знал о его канонах по поводу Константинополя, то почему 70 лет молчал, не оспаривая эти акты у следующих после св. Феодосия Великого императоров? О каких Никейских правилах могла идти речь применительно к новой столице, если они возникли в 325 г., а Константинополь в 330 г.? Ссылка на них выглядела неприкрытой насмешкой над Востоком[819]. Если понтифик не признавал второе место Константинополя в церковной иерархии, то почему же тогда, спрашивается, в Эфесе в 449 г. папские легаты были возмущены тем, что Диоскор посадил св. Флавиана на пятое место, указав ему, что тот должен сидеть на втором? Тем более, не понятно, почему римские легаты на самом Халкидонском Соборе не протестовали, когда Анатолий Константинопольский занял второе место рядом с ними? Следовательно, ссылка апостолика на неканоничность 28-го правила была совершенно не обоснована.
Из иных доказательств папы следует ссылка на обман остальных епископов, но из списка «Деяний» и последующей практики совершенно ясно следует, что никакого насилия над совестью епископов произведено не было. Они действительно канонизировали ту практику, которая уже сложилась к середине V в. Не случайно, Анатолий, епископ Константинопольский, писал папе, что с принятием 28-го правила он даже потерял часть компетенции, поскольку в предыдущие 60 лет архиерей столицы хиротонисал с ещё большим размахом епископов приграничных с ним территорий. И принятие этого канона, заметил он, было связано, главным образом, с желанием подчеркнуть честь Римского епископа. Правда, на этот пассаж понтифик остроумно заметил, что если раньше его Константинопольский брат имел больше прав, чем сейчас, то зачем сейчас он борется за это правило? Пусть оно исчезнет, и все проблемы сами собой разрешатся.
Ну, и последний аргумент, — апостольское происхождение ведущих кафедр Вселенской Церкви, и отсутствие оного у Константинополя. Но и здесь Рим лукавил. В мире было множество кафедр, имевших апостольское происхождение, но это не мешало подчинить их другим митрополиям и патриархиям, совершенно умолчав о каких-то преимуществах их чести. Конечно, как отмечалось выше, апостольское происхождение имело серьёзное значение для признания авторитета той или иной кафедры. И даже не в силу особой её сакральности, а просто потому, что именно здесь жили ученики святых апостолов, хранители истинной веры, здесь же издревле сохранялись обряды и обычаи, усвоенные непосредственно от учеников Христа. Не случайно, по истечении некоторого времени Константинополь начнёт бороться за признание апостольского происхождения и своей кафедры, понимая, что древность обычаев и их происхождение из незапятнанного источника служит первым подтверждением истинности веры и непогрешимости их архиерея. Родилась легенда о том, что Константинопольская кафедра была основана апостолом Андреем. Но это было гораздо позже.
Папа ошибся не только на тот момент — спустя столетия его преемники на Римском престоле вынуждены будут признать права Константинополя, согласившись с тем, что он занимает второе место в Кафолической Церкви: «Собор в храме Святой Софии» при патриархе св. Фотии и папе Николае I, Латеранский собор («XII Вселенский»), Флорентийский собор и т.д.
Но всё же, как бы странно ни звучали наши слова, в данном случае нельзя назвать кого-то безусловно правым и совершенно неправым. Встретились две различные психологии, два уже существенно разнящихся между собой понимания Церкви и Империи. Для греков и вообще всех восточных «симфония» отношений двух союзов неизбежно приводила к преобладающей роли второго епископа в мире, находящегося при императоре. Одно не мыслилось без другого, и разорвать этот органический союз было совершенно невозможно.
Восток не отказывался от Западной империи, напротив, Италия, Галлия, Испания и Африка для римского сознания по-прежнему являлись территориями единой вселенской Империи. Но признать папу первым помощником императора — в условиях громадного расстояния между местами их нахождения и фактически сложившихся отношений — было совершенно нелогично. Поэтому, признавая за понтификом и вообще за Римом роль величайшей кафедры Кафолической Церкви, отдавая должное её заслугам, соглашаясь на её власть над западными епархиями, Восток ни в коем случае не думал распространять эти полномочия Древней столицы государства на себя. Для них центр власти — и императорской и церковной — виделся уже только и исключительно в Константинополе.
И для Рима идея имперского всеединства оставалась безусловной, почему понтифики без всякой лести обращались с величайшим пиететом к императорам Востока, как реально единственным властителям Вселенной и хранителям благочестия. Особенно после того, как на Западе императорская власть постепенно чахнет и, наконец, совсем прекращается, раздавленная варварами. Но привычка римского централизма требовала совершенно исключить какую-либо властную конкуренцию, пусть даже и на поле церковной власти. Да, император был далеко, но какое это имеет значение, если Церковь по природе своей является вселенской организацией? К тому же, на стороне Рима была его древняя христианская история, авторитет апостолов Петра и Павла, многотрудная и беспримерная деятельность на благо Церкви. Что мог противопоставить этому Константинопольский «выскочка»? Только административное положение новой столицы.
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Итальянский ренессанс XIII-XVI века Том 2 - Борис Виппер - Биографии и Мемуары
- Пётр Машеров. Беларусь - его песня и слава - Владимир Павлович Величко - Биографии и Мемуары
- Литература и революция. Печатается по изд. 1923 г. - Лев Троцкий - Публицистика
- Экзамен на профпригодность - Андрей Величко - Альтернативная история