Эллинистически-римская эстетика I – II вв. н.э. - Алексей Федорович Лосев
0/0

Эллинистически-римская эстетика I – II вв. н.э. - Алексей Федорович Лосев

Уважаемые читатели!
Тут можно читать бесплатно Эллинистически-римская эстетика I – II вв. н.э. - Алексей Федорович Лосев. Жанр: Науки: разное. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте Knigi-online.info (книги онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Описание онлайн-книги Эллинистически-римская эстетика I – II вв. н.э. - Алексей Федорович Лосев:
Монография посвящена одному из самых интересных периодов античности, с точки зрения художественно-эстетической очень малоизученному. Античность, преодолев строгую классику и раннеэллинистический субъективизм, устремляется к достижению того последнего культурно-исторического синтеза, на который она только была способна. Об этом свидетельствуют знаменитые имена Плутарха, Сенеки, Лукиана, Эпиктета, Марка Аврелия и др. Представляет интерес не только для специалистов в области эстетики, философии, но и для широкого круга читателей, увлеченных историей античной культуры. • Профессор ЛОСЕВ АЛЕКСЕЙ ФЕДОРОВИЧ – крупнейший знаток античности – широко известен в СССР и за рубежом своими фундаментальными исследованиями в области античной культуры, а также блестящими переводами и интерпретациями таких трудных авторов, как Платон, Аристотель, Плотин, Прокл, Секст Эмпирик, Николай Кузанский. А.Ф. Лосев родился в 1893 г. в Новочеркасске. В 1915 г. завершает образование в Московском университете по отделениям классической филологии и философии. С 1919 г. А.Ф. Лосев – профессор ряда московских вузов, а с 1942 г. – профессор Московского государственного педагогического института имени В.И. Ленина. А.Ф. Лосев воспитал не одно поколение специалистов в области античной культуры, ее истории и философии, филологии и эстетики. Исследования А.Ф. Лосева обращены к всестороннему изучению античности. Наиболее полно идеи А.Ф. Лосева отражены в таких его работах, как: · «Античный космос и современная наука» (1927 г.), · «Диалектика числа у Плотина» (1928 г.), · «Критика платонизма у Аристотеля» (1928 г.), · «Философия имени» (1927 г.), · «Очерки античного символизма и мифологии» (1930 г.), · «Диалектика художественной формы» (1927 г.), · «Музыка как предмет логики» (1927 г.), · «Античная мифология» (1957 г.), · «Гомер» (1960 г.), · «Эстетика Возрождения» (1978 г.). Работы А.Ф. Лосева положили начало изучению истории античной эстетики в советской науке. Ему принадлежит многотомная «История античной эстетики». Опубликованы пять томов этого фундаментального труда, издание которого продолжается. Книга «Эллинистически-римская эстетика I – II вв. н.э.» посвящена эстетике античности в ее связи со специфической культурой императорского Рима, наложившего особый отпечаток на литературное и художественное творчество этого периода.
Читем онлайн Эллинистически-римская эстетика I – II вв. н.э. - Алексей Федорович Лосев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 85 86 87 88 89 90 91 92 93 ... 134
знаменитый юрист, убитый в 228 г. Плутарх у Атенея – это хотя и не знаменитый Плутарх из Херонеи, но, возможно, известный александрийский ученый. Руфин из Никеи – это, как можно предположить, Руф Эфесский, врач, живший при Домициане и Траяне. Главное достоинство трактата Атенея, делающее его в некоторых отношениях важнейшим произведением поздней античности, заключено в приводимых в нем сведениях об эллинистическом образе жизни, истории, искусстве, в многочисленных цитатах из полностью утраченной так называемой Средней и Новой комедии.

Сюжет атенеевского трактата очень прост. Некто Тимократ просит Атенея рассказать ему о званом обеде, устроенном в доме римского богача Ларенсия для двадцати четырех (по числу букв греческого алфавита) филологов и философов, и вслед за тем с неослабевающим вниманием выслушивает длиннейший отчет о речах, в которых ученые блистали своей эрудицией. Непрерывность действия поддерживается тем, что софистам вносят в неимоверном количестве все новые и новые блюда и вина. В течение обеда софисты время от времени после длительных речей жалуются на голод и опять требуют все новых и новых блюд. Кроме того, то присутствующие на обеде киники начинают жестоко оскорблять грамматиков, то, наоборот, последние презрительно третируют «собак» киников. Этим и исчерпывается сюжетная канва произведения.

Киники при этом играют отчасти роль шутов. Им приписывается способность выпить и съесть несоразмерно много. Ульпиан цитирует Платона, говоря, что вульгарные люди, ввиду недостатка образованности неспособные развлекать друг друга на пире средствами своих собственных речей и бесед, помногу платят флейтисткам, нанимают чужой голос – голос флейт – и сходятся, чтобы его слушать.

«Так и вы, киники, – продолжает Ульпиан, – когда вы пьете или, вернее, напиваетесь, вы подобны флейтисткам и танцовщицам, портящим все удовольствие беседы».

Разъяренный киник Кинулк, возражая Ульпиану, заявляет, что тот – обжора, боготворящий свой желудок и не знающий ничего другого, не умеющий нанизывать речи и вспоминать истории, не умеющий вести благородные беседы. По утверждению Кинулка, Ульпиан и грамматики губят все время на лексикографические изыскания (у кого встречается то или иное слово? употребляется оно или не употребляется?), они как бы «соскребают» речи своих товарищей в поисках любопытного грамматического предмета. Кинулк приводит ряд анекдотов о филологах, которые, усвоив язык древних авторов, некстати употребляют устаревшие слова на потеху окружающим.

Но было бы напрасно принимать киника Кинулка за защитника смысла и сдержанного благородства, потому что его выступление так же пересыпано лексикографическими изысками, как и речь Ульпиана; а, по существу, единственное, в чем, как оказывается, Кинулк упрекает Ульпиана, – это то, что последний употребил термин cechortasmenoi («наевшиеся»), в то время как следует говорить coresthēnai («насытившиеся») (III 99е Gulick). Ульпиан «с приятной улыбкой» советует ему не лаять с собачьей яростью, а, напротив, ласкаться к пирующим и вилять хвостом, иначе день пиршества превратится в день убийства собак; и тут же приводит несколько текстов из Гомера, Менандра, Аристофана, Софокла, Софила и Амфида с термином chortadzō («кормить скот» и вообще «питать, насыщать»). Ясно, что киник Кинулк выступает здесь в роли шута, которого можно безнаказанно задирать.

В чванливом презрении к предполагаемому невежеству других грамматики и филологи, с одной стороны, и киники – с другой, оскорбляют друг друга так, что, казалось бы, после этого им невозможно оставаться за одним столом. Но стоит филологу блеснуть эрудицией, например перечислить по памяти все названия хлеба с описанием каждого рода, как восхищенный Кинулк признается, что ему нечего сказать, разве что позавидовать ученикам подобных светил науки (III 113 de). Правда, мир тем самым еще не устанавливается, и при первом удобном случае пирующие снова грубо обвиняют друг друга в незнании выражения «бычья вода» (III 122 а).

Эрудиция настолько преобладает над всеми прочими интересами софистов, что они не смеют приступить к очередному блюду, не приведя уместных цитат из древней и новой литературы (III 115 с). Ульпиан готов простить кинику все, лишь бы тот не отказался дать трудную лексикографическую справку (III 122 е).

Обед, которым потчуют софистов, невероятно обилен. Еще обильнее их филологические экскурсы. Но им больше нечего выбирать – третьего не дано, и, когда им надоедают «бесконечные словоизвержения» (VI 270 b), они переходят снова к еде. Правда, самая мысль о необходимости подкрепиться действительной, а не словесной пищей так перегружается цитациями и лексикографическими справками, что возобновление пира значительно откладывается. Иногда киник говорит, что он умирает с голоду (VII 307 f). Иногда, напротив, софисты недоумевают, как им удастся, по выражению комика (возможно, Аристофана), «съесть столько обедов», поскольку поданной им пищи могло бы хватить на несколько обедов (VII 276 c). Но так как вслед за одной цитатой следует цепочка других, возникает подозрение, что обед служит только поводом для введения в рассказ филологических изысканий, кулинарных и разных других замечаний.

В самом деле, все, что ни происходит в продолжение обеда, кажется как бы картинками в учебнике, вставленными для наглядности. Так, софисты слышат вдруг на улице звуки флейты, цимбал и барабана. Оказывается, на дворе идут празднества «парилии» в честь римской Фортуны. Софисты тут же разбирают синонимы слова «плясать» (VIII 362 а), поднимают вопрос о происхождении праздника и т.д. Когда повара приносят зажаренного дикого кабана, Ульпиан разбирает этимологию слова «свинья», грамматический род этого слова и связанные со свиньей легенды (IX 401 b сл.). Подается вино, и Ульпиан спрашивает, употреблялось ли соответствующее слово (propōma) у прежних авторов в том же смысле, что теперь (II 58 b). Приносят устриц – и софисты вспоминают Эпихарма, у которого перечисляются виды этих моллюсков (III 85 c). Иногда меню включает «филологические» наборы: приносят вареные ноги, головы, уши, челюсти, внутренности, языки, то есть как раз то, что составляет ассортимент александрийских лавок, называемых hephthopōlia «лавки вареных продуктов» (III 94 с). Естественно, что для того, чтобы предметы бесед не истощились, софистам приходится очень много есть. Еда представляет главный повод для филологических обсуждений, и лишь изредка софисты обращают внимание на события внешнего мира.

«Из соседнего дома послышался звук водяного органа („водяной флейты“), весьма сладостный и приятный, так что все мы повернули головы, завороженные таким благозвучием. И Ульпиан, взглянув на музыканта Алкида, сказал: „Слышишь, музыкальнейший из мужей, эту прекрасную

1 ... 85 86 87 88 89 90 91 92 93 ... 134
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Эллинистически-римская эстетика I – II вв. н.э. - Алексей Федорович Лосев бесплатно.

Оставить комментарий

Рейтинговые книги